Дмитрий Григорьев - Кровь или семьдесят два часа

В последний момент он успел вырвать руль влево, но избежать столкновения не удалось. Ему не хватило буквально нескольких сантиметров. На полном ходу он зацепил запаркованный грузовик. Правая фара и крыло были изуродованы. Теперь пришлось платить не только за механические, но и за жестяные работы. Денег, которые Дича зарабатывал, на все просто не хватило, и вскоре им пришлось залезть по уши в долги.

После случившегося, Вича решила защищаться от черных сестер по старинке. Она купила натуральной морской соли и бросила по щепотке на каждый порог в их квартире и положила во все углы по медному центу. Но то ли соль должна была быть из Балтийского моря, то ли в одноцентовых монетах было недостаточно меди, бе продолжали сыпаться на них одна за другой. Механики, наконец, сдались, и на их первой машине был поставлен жирный крест. Наевшись проблем с подержанным автомобилем, на маленьком семейном совете решили приобрести самое дешевое, но новое средство передвижения. Дича к тому времени уже отработал три месяца и стал считаться постоянным работником. Теперь он имел право на кредит, которым и не замедлил воспользоваться. Хотя новую машину взяли голую и с механической коробкой передач, счастью не было предела. Первую ночь они не могли заснуть и все бегали к окну любоваться своим новым приобретением. Но счастье длилось не дольше суток. Следующим утром Дича отправил свою счастливую половину в бассейн для жильцов квартирного комплекса, а сам поехал осваивать ручную коробку передач.

Один из Вичиных кузенов любезно согласился быть его инструктором. Занятия оказались на удивление короткими. Через пять минут, по указанию горе-инструктора, он включил третью скорость, и машина весело побежала по маленькой площадке стремительно приближаясь к оградительным тумбам. Сквозь открытое окно ласковый майский ветерок обдавал лицо счастливого ученика. Вдруг щеке стало холодно. Теплый балтиморский бриз сменился свинцовым ветродуем питерской весны. Голова Дичи занемела как после бессонного дежурства на «Скорой».

Они ехали на пересменку с последнего вызова и уже подъезжали к подстанции. На крыльце стояла Заира и безмятежно смотрела на надвигающуюся машину.

«Чего это мой водитель не тормозит? — подумал Дича. — Хочет ее попугать, что ли?» — Тормози! Тормози! — прорвался сквозь холодный ветер панический крик кузена.

Онемевшее лицо налилось жаром. Дича с удивлением увидел, что его руки лежат на руле. Он рефлекторно отдернул ногу от педали газа, но машина продолжала лететь вперед. Дича попытался выбрать нужную педаль, но его застывшие мысли еле ворочались. Нога не стала дожидаться команды сверху и по чьему-то велению потянулась тормозу.

«А вдруг это педаль газа?! Сделаешь еще хуже!» — вмешался голос извне.

Пока он боролся со своей нерешительностью, их новое, сияющее на солнце, счастье на четырех колесах с ужасным грохотом и лязгом въехало в оградительную тумбу. Вот так его первое знакомство со сцеплением вылилось в кругленькую сумму. От безысходности он уже решил было заявить о случившемся в страховую компанию и переложить все расходы на нее. Но родственники наперебой начали отговаривать: «За каждую аварию по твоей вине цену страховки поднимут на следующие три года! Вот и посчитай!» По их словам получалось, что небольшое повреждение было дешевле чинить за свой счет. Конечно, никто из тех доброхотов даже не заикнулся о том, что существовал и другой путь.

Живи они в русском районе, их бы научили методу, проверенному годами. Нужно было просто перегнать машину к супермаркету, где нет камер наблюдения и незаметно высыпать осколки фары перед изуродованным носом автомобиля. А потом голосом знаменитого пересмешника американской действительности возмущаться: «Эти тупые американцы не умеют рулить даже трехколесным велосипедом!» А свалить разбитую морду новенькой машины было на кого. Полуслепых и полуглухих пенсионеров на американских дорогах было в избытке.

— Остынь! — не раз успокаивала Вича раздраженного мужа, когда они вынуждены были плестись за очередной, еле катящейся, машиной. — Не видишь старушка едет на свои собственные похороны.

Такие вот бабки на своих старинных «танках» могли зацепить слона и даже не заметить. Но, к сожалению, тогда вся мудрость, копившаяся годами тертыми жизнью соотечественниками, была новым иммигрантам недоступна.

«Уж лучше бы я, как та бабка, ездил только на второй передаче», — кручинился Дича, не зная, как теперь показаться на глаза счастливой жене.

К его удивлению, Вича стойко перенесла это ужасное известие, и читатель уже знает, почему.

Эти события заставили молодую семью изменить свой взгляд на ведение хозяйства. Последние месяцы они экономили на всем и считали каждый цент, а здесь сразу выложили все сбережения на ремонт, да еще и остались должны. С тех самых пор Дича с Вичей перестали крохоборничать и расставались с деньгами легко. Замечания родственников о расточительстве они пропускали мимо ушей, а после второй аварии и вовсе старались их избегать. При случайных встречах с родней, каждый из них старался посочувствовать: «Похоже, вы решили собрать все беды, предназначенные для нашей большой семьи. Как же так!? Разбить две машины за два месяца? Это ж надо так умудриться!?» Дича не обращал внимания на пустые сожаления и не унывал. Да и некогда ему было раскисать. Сцепив зубы, он целыми днями пропадал на двух работах и хватался за любые сверхурочные. Отец пытался помогать им втихаря, чем мог. Но поскольку он сам еще не имел стабильного заработка, помогать особенно было нечем. А вскоре об этом прознала приживалка, и скудный финансовый ручеек вовсе иссяк.

— Как она могла догадаться? — сокрушался Зосим. — Ведь у нас разные банковские счета.

— Как это у мужа и жены могут быть разные деньги!? — недоумевала Вича. — Какая же это, к черту, семья? — Разные-то они разные. Но, похоже, что приживалка контролирует все, что шуршит у Зосима в карманах. А что до их отношений, то слово «семья» здесь не подходит никаким боком…

Как-то Вича не выдержала и пристыдила отца: — Я еле дышу, а и то стараюсь хоть что-то заработать, а твоя здоровая кобыла палец о палец не ударила. Какое она имеет право запрещать тебе помогать нам? Накрученный Зосим решил поговорить со своей половиной.

Разговор получился недолгим, но результативным. На следующее утро Зосим ходил тигром. В том плане, что все его лицо было в полоску от ногтей приживалки. Тигрица же красовалась фингалом под глазом. Вечером, дождавшись, когда молодые сели ужинать, она набросилась на Вичу.

— Не смей натравливать на меня отца! — визжала она. — Сопли утри перед тем как лезть в дела взрослых.