Владимир Моисеев - Вонючий рассвет

- Мне можно войти?

- Не знаю. Сейчас спрошу. - Она повернулась, продолжая своим телом перекрывать Махову проход в квартиру, и крикнула: - Женя, пришел мой бывший муж, можно его впустить?

- Пусть проходит, - отозвался незлобивый хозяин квартиры. - Чего ему надо?

- Не знаю, сейчас спрошу...

Махов зашел, разулся, натянул на ноги домашние тапочки, которые ему подсунула Галина, и с интересом осмотрелся. Дурацкая ситуация - вот так, без приглашения, заявиться в чужой дом, где отныне проживает его жена, которая и не жена ему больше. Запутанная история. Обстановка была непривычная и чужая, его окружали необязательные вещи, к тому же крайне неудачно и неудобно, по его мнению, расставленные.

"Будет смешно, если окажется, что Галина ушла от меня именно потому, что не могла устроить свой быт подобным диковинным образом, - подумал он удивленно. - Страдала, бедняжка, а ничего поделать не могла, я со своим тяжелым характером не давал развернуться... Из-за каких дурацких пустяков иногда погибают семьи, просто непостижимо"!

Галина, конечно, заметила, что Махов непроизвольно улыбается и, по своему обыкновению, рассвирепела.

- Послушай, Петя, принимать тебя у нас времени нет, говори, что тебе нужно?

- Простите, но я вынужден обратиться к вам с просьбой. Мне нужно просмотреть одну пленку, а видеомагнитофона у меня нет. Не завел. Разрешите воспользоваться вашим? Дело важное и срочное, вот и пришлось побеспокоить вас.

Галка густо покраснела, словно Махов в очередной раз подвел ее. Она жалобно посмотрела на своего нового мужа, словно просила прощения за причиненное, пусть и не по ее вине, неудобство.

- Да смотрите, раз надо, о чем разговор. Кино хоть интересное? - поинтересовался Евгений.

- Это не фильм. И смотреть запись я должен один, - твердо заявил Махов.

- Пришел без приглашения в чужой дом, требуешь чего-то, ставишь условия... Пошел прочь...

- Ну что ты, Галочка, человек попросил у нас помощи, пускай посмотрит свою пленку, у нас не убудет. А вдруг и нам когда-нибудь потребуется содействие, так ведь бывает... Сей добро, и оно к тебе вернется сторицей. Сегодня мы поможем Петру, а завтра, глядишь, и на нашем пути встретятся добрые люди, которые придут на выручку, если представится такая аказия.

- Ты просто святой, Женя. Я когда тебя слушаю, начинаю думать, что и все прочие, - Галина с неодобрением взглянула на Махова, - не так уж и безнадежны.

Молодожены замурлыкали что-то нежное и не относящееся к делу. Они были самодостаточны и в этом смысле производили самое благоприятное впечатление.

- Куда мне пройти, чтобы вам не помешать? - спросил Махов.

- Наша аппаратура в большой комнате, - ответил Евгений. - Проходите вот сюда, располагайтесь... Когда закончите. милости прошу, чайку попьем, поспорим... Галочка рассказывала, что вы первостатейный спорщик. Это прекрасно...

Он включил телевизор и видеомагнитофон и, довольно приветливо улыбнувшись, вышел.

Махов перевел дух и вставил кассету, потом сосчитал про себя до пяти и нажал пуск. Раздался странный скрежет и из видика повалил черный дым, в доме погас свет, видимо, перегорели пробки. Махов попытался вытащить кассету обратно, но она застряла. Ему оставалось только с сожалением наблюдать, как видеописьмо Виктора превращается в пепел.

В комнату заглянула Галка и, увидев горящий видеомагнитофон, заорала, как еще ни разу за всю свою полную разочарований жизнь не кричала. По крайней мере, Махов ничего подобного не слышал.

- Мерзавец, подонок, негодяй, - стала причитать Галка, когда к ней вернулась способность внятно произносить слова.

Евгений был потрясен и стоял молча, по-детски поджав губы. Человеческое коварство еще не перестало его удивлять.

Махов выругался и, бросив на стол три сотни долларов, - вряд ли их аппарат стоил дороже, отправился восвояси.

Неудача с кассетой повергла Махова в уныние. Пашка по его просьбе повторил, что запомнил из письма Виктора - золотистая жаба, озеро Обильное, писатель Макаров. Теперь оставалось понять, что связывало эти три понятия. Возможных интерпретаций было множество, например, такая: писатель Макаров во время очередного творческого отпуска, который он проводил на озере Обильном, отловил золотистую жабу и женился на ней.

Ясно было одно, его предчувствие неминуемой и беспощадной борьбы уже оправдалось. Первый удар нанесли вызывальщики, чему прямым доказательством служит сгоревший видеомагнитофон. Махов почувствовал себя одиноким затравленным зверем, который должен ежеминутно сражаться за свою жизнь, потому что не сомневался - стоит ему ослабить защиту и опустить руки, удар последует незамедлительно.

"Если я не могу предугадать откуда ждать удары, надо хотя бы подготовиться к тому, что я буду их время от времени получать, - с горечью подумал Махов. - Но, как известно, побеждает не тот, кто сильнее, а тот, кто бьется до конца".

Он отправился в библиотеку. Это был самый правильный ход в его положении. Настало время готовиться к битве, а оружием должно было стать знание, а не пистолеты, гранатометы или пушки.

Библиотекарь, милая улыбчивая девушка, проявила к Махову неподдельный интерес. Уже через пару минут на столике перед ним лежала внушительная стопка книг. Отправляясь за информацией, он почему-то думал, что придется работать преимущественно с художественной литературой, трудно было представить, что вопросы сатанизма профессионально обсуждают ученые. Скорее можно было рассчитывать прочитать об этом в мистическом триллере или фантастическом боевике. Но к удивлению Махова, милая библиотекарь посоветовала ему ознакомиться с многочисленными книжками в разноцветных обложках из серии "Домашняя магия".

Махов был потрясен. Нет, конечно, он слышал, что население живо интересуется оккультными знаниями, астрологией и летающими тарелками, знал и имена известных людей, отдавших дань этому увлечению, например, Артур Конан Дойл, но то, что тяга к таинственному и непонятному обслуживается едва ли не лучше, чем наука, стало для него неприятным откровением.

- У вас, я смотрю, этих книжечек и не сосчитать, - обратился он за разъяснением к библиотекарю. - Настоящее промышленное производство. Неужели так велик спрос?

- Ваше удивление понятно, но по-моему ничего странного в таком положении вещей нет. У любого человека, далекого от науки, существует внутренняя потребность заполнить пропасть между академическими знаниями и художественным вымыслом. Как бы это объяснить понятнее - вот этим занимается наука, - она очертила в воздухе некую область, - а вот этим, - девушка взмахнула руками, чуть сдвинувшись в сторону, - литература. Тем же, что лежит между ними, серьезные люди заниматься не желают. Плохо, конечно, но так уж повелось, что эта сторона познания полностью отдана на откуп мистикам. Что тут поделаешь?