Юрий Леляков - На пороге Галактики

— Да, но понимаете, что странно… — начал Ареев. — Разве аномальные явления — такая новость для землян? Они сопровождают исторический путь землян тысячелетиями! Но все эти тысячелетия — то их высмеивают как что-то несерьёзное, то отдают на произвол чудаковатых квази-специалистов… И всякий раз земное человечество словно открывает их заново — и не может подойти к осмыслению серьёзно, взвешенно и с достоинством исследователя. Всякий раз — охи и вздохи о непонятной логике непонятных явлений, поверхностная сенсационность, странные курсы по подготовке тех же квази-специалистов — и это снова остаётся на обочине не то что общечеловеческой духовной культуры, а… просто нормальной психики? И заново формируется убеждение, что оно недостойно «серьёзной» науки — но вот кто где-то потерпел неудачу, не признан, не может устроиться, так с этим — все туда, делать карьеру на «аномальном», искать в непознанном место своим домыслам, кумирам и суевериям… Будто вообще — не самостоятельная область знания и деятельности, а отдушина для бегства неудачников из любой другой. И что ещё странно: отрицающие реальность этого, как правило, не рискуют — в отличие от утверждающих!.. Хотя есть как будто и древние тайные своды знаний, тоже создававшиеся тысячелетиями, но в том-то и дело — тайные… А что реально доступно нам — разве может быть справочной или учебной литературой по таким вопросам? Приходится прорываться сквозь дебри неустоявшейся терминологии, трудно понять— где вообще термин, а где метафора, кучи не всегда понятных цитат, каких-то общих рассуждений — и попробуй потом вспомни что-то конкретное… Или начинаешь читать вроде бы документальное свидетельство — и в какой-то момент чувствуешь: это же явная притча, легенда, религиозная «агитка», и не более того! Да ещё сплошь — традиционные верования, заклинания каких-то демонов и бесов по чисто бытовым поводам, привораживания и отвораживания своих и чужих жён, вообще неуместные в городе чисто деревенские обряды… И это — плоды тысячелетних поисков?

— Вот именно, — согласился Мерционов. — Хотя как бы выглядело — если бы так изучали, например, химию? Вместо чётко изложенных схем, теорий, формул — уклончивые сентенции о неготовности сознания ученика, несовершенстве человеческой природы вообще, опасностях, подстерегающих того, кто пытается овладеть знанием сам, без учителя, притчи о взрывах и отравлениях… И студент наловчился искать тайный смысл, читать между строк — и думает, что уже чего-то достиг на таких путях, хотя по-прежнему не умеет провести и объяснить элементарную реакцию… Правда, абсурд? Но вот к постижению «аномального» нам почему-то предлагается идти так. И человек, вроде бы переворошив уйму литературы, толком не представляет, с чем связывается, и на что идёт! Как тот же химик, который пробует в лаборатории на вкус всё подряд — а в коридоре ждут с лопатами и гробом! Вот точно — есть иллюзия знаний, но нет их самих…

— И тысячелетиями земное человечества ходит кругами, боясь приблизиться к чему-то, — продолжал Ареев. — Будто — в инстинктивном, утробном страхе лишиться комфорта мнимого знания, с которым удобно жить, пока всё — как обычно. То есть — чего-то не хотят знать просто потому, что оно затрагивает комплексы, может подорвать устои? И тут уже любые находки — проще всего объявить подделками, свидетелей — шарлатанами, исследователей — еретиками… Хотя — чем так уж противоречат их «обыденной морали», основанной на полузнании, и те же метеориты, гены, хромосомы, обезьяньи предки человека, и теперь вот — НЛO и телепатия? Но вот есть вопросы, которых стоит коснуться, увидеть такое, самому быть носителем феномена — и тебе сразу начинают истерично доказывать, что это — ненормальность, болезнь. Будто ты уже мечен клеймом врага этой их «морали»…

— Морали… — повторил Мерционов с тем же затаённым гневом. — И в чём их мораль? В капризно-злобном неприятии всего, что выходит за какие-то пределы? В ненависти ко всякому, кто хоть чем-то непохож на них самих? И вообще, эта их «вера», это их «святое» — что, просто-напросто оборонительный рубеж привычного ото всего нового, и только? И тут уж — никакой логики, никаких доводов разума, только грубая сила, травля одного целой сворой, которая лишь тем и права, что свора, что — все на одного? И точно как на уроке с «высшей истиной»: ты ждёшь действительно трансцендентального — а тебе начинают вдалбливать ненависть к чужим обычаям, к тем, кто не так себя ведёт, обоснования каких-то исторических претензий, упоминаются греховные цари, нечестивые богачи, рабыни, наложницы, блудницы… Хотя что было в истории, то я как историю не отрицаю — но нас заставляют искать там шифры высших цивилизаций чуть не из области квантовой механики! Термоядерные реакции между Авраамом, Исааком и Иаковом, которые суть три кварка, что ли… И зачем так глумиться над человеком, ищущим Истину?

— Оборонительный рубеж привычного ото всего нового… — с сомнением повторил Тубанов. — Но тогда получается, «привычное» — в том числе вера в конец света и в то, что эта жизнь — единственный и последний шанс, а за ней — вечность блаженного рабства, либо вечность страданий? И земной человек верит в это потому, что именно в это хочет верить? И в этом для него — комфорт мнимого знания?

— Нет, тут другое, — ответил Мерционов. — Если рухнет мир и у всех отнимется всё — никто ничем не будет богаче другого. Вот в это хотят верить — в справедливость уравнительности. А — что им до судьбы и устройства Вселенной…

— И этим земное человечество само загнало себя в ловушку, — согласился Ареев. — Землянам настолько важнее было — не как устроена Вселенная, а чтобы кто-то кого-то покарал — что в основном строили идеологии именно на этом. И так переусердствовали — все усилия развивающейся науки пришлось в первую очередь пустить на то, чтобы снять накопленной таким образом вековой ужас, дать надежду. Но — тут уже стали отрицать вообще всё, что вошло в этот крут представлений. Такими трагическими виражам шло развитие общественной мысли землян…

— Нет, но что получается, — попытался возразить Тубанов. — Древние земляне были настолько хуже и глупее нас, чтобы строить всё в первую очередь на низменных комплексах?

— Но не их ли духовное наследие мы обсуждаем? — переспросил Ареев. — И сам видишь, какое оно. Хотя признаться, и я не совсем понимаю: почему земляне так трудно шли к самому понятию объективной истины, почему веками настолько зависели от персональных воль и мнений?

— Да именно потому, что в роли высшей истины хотели видеть то, что обосновывает их претензии и принижает какого-то врага! — ответил Мерционов. — Потому что выводили смысл Вселенной из мифологии своего племени — и тут же сводили к тому, что именно они со своими обычаями, менталитетом, пройденным историческим путём наиболее ему соответствуют! Да, и было настолько важнее прочего — что тут уж не гнушались играть на вопросах жизни и смерти, предназначения личности, судеб народов… Ну так же, как нам ещё в младших доперестроечных классах действительно трепали душу этими сгоревшими на посту часовыми, треснутыми шпалами, отвагой на пожаре — и думал хоть кто-то, что возможно, тот же школьник в действительно критической ситуации встанет перед выбором: броситься туда, где никого реально не может спасти, и глупо погибнуть самому — или не пойти на бессмысленный риск, но всю жизнь презирать себя за слабость и трусость? С первого же класса заложена установка: разбираться с чрезвычайной ситуацией — дело именно случайных прохожих! И не вообще о возможно меньших жертвах надо думать — а чтобы не было впечатления, будто хотел спасти и себя! Это другие достойны жить, о себе думать — стыдно! И теперь идёт подсчёт жертв сталинизма — а кто знает, сколько было за все годы и таких бессмысленных жертв? А ложные подвиги на этой почве — когда человек по ошибке бросался туда, где ничего не происходило, а потом — позор, насмешки? Даже я вот сообразил соврать про гранату потому, что вдруг вспомнил, как у нас прямо в школе пытался повеситься один старшеклассник — ему подсунули игрушечную гранату, а он накрыл собой, думая, что спасает остальных. Правда, повезло, сорвался — но дальше тоже была психбольница… Хотя подбрось ту же гранату им в учительскую — что делали бы сами? Но нет, они взрослые, они достойны жить — этот школьник должен быть готов красиво умереть… И вообще, они по должности — воспитатели, их дело — пронять чем-то сильнодействующим дебила с задней парты, а что должен думать и чувствовать нормальный, порядочный ученик, оглушённый этой надрывной моралью — уже не их дело… И тут то же самое: играют на великом, глубинном, вселенском — ради чего? Что, в каких-то чисто человеческих спорах должен рухнуть весь мир? И современная пропаганда — тоже… Поднимают крик об упадке народа, государства, человечества, берут в сообщники кого попало — от Гумилёва и Нострадамуса до самого третьеразрядного антисоветчика, занимают десятки журнальных страниц какими-то несвязными излияниями — и попробуй пойми, что совсем не ищут решения мировых проблем, просто пытаются оправдать перед историей собственное убожество! Слабость выдают за праведность, недостаток образования — за какую-то особую мудрость, явные видимые неудачи — за успех в том, чтобы быть неудачниками из каких-то высших соображений… И при этом — навязывают обществу какую-то идейную борьбу, толкают на нравственный выбop, требуют жертв, отречения от чего-то! И хоть бы подумали: а может быть, есть вопросы, на которых нельзя играть в мелких, низких целях? Может быть… — Мерционов остановился, удивлённый какой-то мыслью. — Слушайте… А правда… Как похоже…