Александр Крафт - Оранжевый Треугольник

На стол между ними легла газета, открытая на колонке криминальной хроники. Последнюю неделю в городе орудовал маньяк-убийца, расчленяющий свои жертвы живьем. Тела находили в разных местах города. Люди, подвергшиеся нападению, никак не могли быть связаны друг с другом, и поэтому полиция решила — маньяк. Это подчеркивалось еще и способом убийства. Экспертиза доказала, что расчленение могло быть реализовано только при помощи какого-то устройства. Жертвы были разорваны так, как будто гигантские руки хватали живого человека за плечи и таз и просто разрывали пополам. Ни один человек не был способен на такое мышечное усилие, не говоря о том, что ни одна человеческая рука не в состоянии охватить кольцом даже плечи ребенка, а жертвы были отнюдь не детьми. Полицию смущало то, что ни следов маньяка, ни механизма не было найдено. Газета извещала о четвертой жертве. Мэр и общественность требовали немедленно изловить преступника. Полиция ссылалась на объективные трудности. Все как всегда.

— Вот так — хочешь? — На Сима смотрели добрые глаза доктора.

— Механизм… Нет. Не думаю.

— Механизм? Глупости. Руками. — Глаза доктора заблестели.

— Что ты несешь! Я тебе что — грузоукладчик? Тут ясно написано: "Ни один человек не может…"

— Моя наука на этот вопрос смотрит по-другому. Важно только то, насколько этого хочешь ты. Ну, брось. Ты уже давно все решил. Тебя же не волнует, что станет с тобой, с ней. Посмотри реальности в глаза — тебе хочется вседозволенности и возможности эту свободу реализовать. Причем так, как никто до тебя не мог. Признайся, тебя просто смущает то, что это кто-то уже делал. А ведь может оказаться, что это все наделал ты? Виновник уже давно исчез. Полиция никого не найдет. Но если ты согласен, то убитые тобой просто дополнят список. К тому же тебя тоже не поймают, а значит, все будет висеть на этом "маньяке". Или ты просто испугался?

— Я уже пообещал тебе душу, — с иронией сказал Сим.

— Хорошо. Договор у нас будет простой. Ровно через неделю ты получишь возможность отомстить так, как не смог отомстить еще никто в мире. И последнее. Возврата не будет. Если мы начнем, то закончим, даже если в процессе ты и передумаешь. Понял? Итак, подведем итоги. Для того чтобы ты вошел во вкус, тебе нужны предварительно одна или две жертвы. Потом Кристина и быстрая смерть напоследок. Правильно? Теперь я даю тебе последнюю возможность отказаться. Выбирай. Или ты остаешься сидеть здесь, мы забываем об этом разговоре, и ты продолжаешь жить и мучиться. Или ты идешь со мной. Тогда ты умрешь, но при этом получишь то, что я тебе обещал. Решай и, что бы ты ни решил, запомни — твой выбор окончателен.

Многие люди мечтают о каком-то фантастическом выборе, когда они смогут одним махом изменить свою жизнь. Но, как правило, если такой случай и предоставляется, человек выбирает привычный мир, пугаясь неизвестности, и потом всю жизнь клянет себя за это. Невероятное всегда пугает, а невозможность "перерешить назад" делает практически невозможным выбор как таковой. Так происходит всегда. Из этого "всегда" бывают исключения.

Сим подумал, что в этом разговоре нет ни капли здравого смысла: жаждать убийства и убить — вещи разные. Ребенка не пустили играть со сверстниками, и он думает про себя: "Чтоб ты умер", но хочет ли он действительно смерти отца? Навряд ли. В этом выражении больше желания убрать помеху, чем реальной кровожадности…

Сим продолжал сидеть. Мужчина напротив терпеливо ждал.

Но есть люди, которые годами вынашивают обиду, успокаиваются, холодно выискивают возможность и так же без нервов спокойно убивают. Можно убить и в приступе гнева, и после этого не раскаиваться. Похоже, именно так и нужно поступить… вставай и иди!

Но Сим продолжал сидеть.

Усталость мешала думать. Было бы правильно перенести этот разговор на завтра, но доктор сказал, что выбор можно сделать только сейчас. Да и кто предлагает ТАКОЕ дважды? А какое Сим имеет право распоряжаться чужими жизнями? О чем он думает? О предательстве? Так его уже предавали. И каждый раз это было больнее всего, и казалось, что жизнь уже кончена. Но через некоторое время приходил новый день, а с ним и новая любовь. И новое предательство… Если разобраться спокойно, в этой истории не было ничего нового. Вот только Кристину он любил уж очень "по-настоящему". Тем более, он не имеет права распоряжаться…

Вдруг Доктор улыбнулся, и все затопила волна ненависти и надежды. Этот человек даст ему ту власть, которая позволит испытать огромное наслаждение, равного ему у него в жизни еще не было. Вернее, было один раз — когда он услышал "да". Потом это стало болью. Боль должна уйти. Вот напротив сидит его лекарство, его сладкий яд. И еще он знал, на ком будет "входить во вкус". Оставался еще мужчина. Сим встал.

Жизнь несправедливо распределяет счастье. Сим размышлял над этой догмой, когда из комнаты донесся голос его отца:

— Пацан! Где тебя черти носят! Эй, П-А-Ц-А-Н!!!

Пацаном он звал Сима только, когда бывал пьян. Рослый плотник работал где-то на стройке и представлял собой образчик "рабочего класса". От него постоянно пахло древесной стружкой, дешевыми папиросами и все чаще и чаще сивушным перегаром. На стройке все пили — это считалось нормой. Тупой, однообразный труд требовал такого же отдыха. "Социальная прослойка вынуждает", — как-то сказала мать.

Зарабатывал он немного, но семья кое-как сводила концы с концами. И еще он не был Симу отцом. Мать привела его в дом, когда ребенку исполнилось шесть лет.

— ПАЦАН!!! — не унимался отец.

— Да, пап? — Сим вышел из спальни, где отсиживался в периоды отцовского запоя, и остановился на некотором расстоянии от стола, за которым восседал глава семьи.

— Ты чего прячешься? — Его глаза подозрительно сузились. — И не смотри на меня волчонком. Между прочим, я вас с матерью кормлю. Ты меня хотя бы за это уважать должен. А, черт с тобой. На, вот. Сбегай за вином.

Большая рука небрежно швырнула на стол скомканную купюру. В таком состоянии с отцом разговаривать было бессмысленно. Нужно было быстро сбегать в магазин на углу, принести требуемое, а потом сидеть в спальне и ждать, пока отец не успокоится и не выгонит его из комнаты, чтобы самому развалиться на кровати.

Сим быстро схватил деньги и исчез в прихожей. Пробегая мимо кухни, он успел заметить мать, которая, сидя в углу, бесцельно смотрела на пустую плиту. Ей это тоже не нравилось, но поделать с этим она ничего не могла. Все, что нужно по хозяйству, она уже сделала и теперь ждала того же, что и Сим. Когда отец заснет, можно будет тихо посмотреть телевизор или почитать книгу. А пока в доме продолжалось "осадное положение", лучшее место было на кухне.