Александр Звягинцев - Ярмарка безумия

- Видишь, я знала, с кем связываться! Как там про вас говорят? Два юриста - три мнения. Да, одна история с разных точек зрения. Диаметрально противоположных! Три истории вместо одной! Четыре! И каждая - документально подтвержденная, психологически убедительная.

- Ну да, - согласился Ледников. - Никогда не изменяй истине. Изменяй саму истину.

Кажется, Гланька говорила вполне серьезно. Вопрос только, при чем тут он? Одно дело порассуждать с отцом, как это было несколько дней назад, о шедевре Куросавы и Акутагавы, а другое - соваться в какое-то смутное предприятие вместе с этим молодым дарованием, чья наглость не имеет границ.

- Все это мило, но… - вяло пробурчал он. - В общем-то, никакого открытия тут нет. Такого добра полно сейчас на экране!

- Не такого! - неожиданно жестко возразила Гланька. - Вся штука - в авторе и ведущем. Если это обычный, пусть и неплохой журналист, то и фильм получается обычным.

- Хочешь сказать, что нужна незаурядная личность? Человек, способный в кадре и мыслить, и играть, и искренне переживать?

- Ледников, ты умница! Ты все понял! Тебе уже интересно. Обычно сценарии пишет группа журналистов, а потом приглашается известный актер, и он изображает мыслительный процесс! Хотя в материале - ни ухом ни рылом! Поэтому впечатление тухлое. У нас все будет по-другому!

- У вас уже есть такой человек?

- А ты как думал?

- И этот человек…

- Я.

- Понятно.

- А ты думал, я буду рыть землю для кого-то?

- Нет, чего-чего, а этого я уж точно не думал! - рассмеялся Ледников.

Как все-таки причудливо прядут нить человеческой судьбы Мойры - древнегреческие богини судьбы! Буквально вчера Ледников подумал о том, что исторические расследования, которыми он занимался уже не первый год вместе с отцом, могли стать основой для хорошего телесериала, и стал размышлять, к кому из людей, связанных с телевидением, можно было бы обратиться за советом и помощью. И оказалось, что единственный человек, допущенный в телевизионный мир, это Гланька… Если уж быть честным до конца, то он согласился поехать на дачу Востросаблиных еще и потому, что хотел обсудить с Артемом, есть ли смысл говорить с Гланькой на эту тему? И вот, пожалуйста, она является на дачу сама и делает ему предложение, связанное с телевидением. То есть предлагает ему в этот мир проникнуть. Интересно, на каких условиях?

- И кем же буду я в этом мероприятии? Какую роль приготовила ты мне?

- Почтенную, - успокоила его Гланька. - Роль соавтора. Ты будешь моим соавтором. Мне нужен человек, который разбирается во всяких юридических и криминальных коллизиях, который сможет разрабатывать и предлагать версии… Деньги вполне приличные. Свою долю славы ты тоже получишь. Кстати, я посмотрела книги, которые вы пишете со своим отцом… На их основе вполне можно что-то придумать для телевидения. Ты не думал об этом?

«Страшный человек, - мелькнуло в мозгу Ледникова, - все видит, обо всем подумала, знает, чем подкупить, на что надавить».

- Об этом можно будет поговорить при случае, - нарочито небрежно сказал он. И тоже решил блеснуть проницательностью: - Но я думаю, сюжет для первого фильма у тебя уже есть?

- Разумеется, - не стала спорить Гланька. - Ты мне нужен еще и поэтому. Потому что ты в курсе дела. Тебе даже не придется влезать в материал, ты уже им занимался…

Вот так. У этой молодой разбойницы действительно все рассчитано и учтено. Интересно, какое именно дело она имеет в виду? А впрочем, чего тут гадать! Ясно какое. Убийство академика Ампилогова. Дело шумное, скандальное, там и политика, и любовь, и ненависть, и таинственные люди в масках… И Гланька примчалась сюда, потому что дача Ампилогова рядом. Побывать на месте преступления чрезвычайно полезно. Это вдохновляет и распаляет воображение. К тому же она наверняка их помнит - мужиковатого академика и красавицу-жену, похожую на ресторанную певицу не первой молодости. Они же гуляли тут, по-соседски заходили к Востросаблиным…

- Да-да, убийство Ампилогова, - сказала Гланька. - Ты писал о нем. Ты веришь, что его убила жена?

- Как у тебя все простенько - верю, не верю… Это же не игра в детском саду. Тут бог борется с дьяволом, а место битвы - сердца человеческие!

- Понятно, Федор Михайлович пошел в дело! Не выпендривайся, я знаю, что ты читал книжки… Ты веришь в то, что убила она?

Что можно было ответить на этот дурацкий вопрос?

Итак, три года назад, летом, рано утром, часов около шести, в Федеральную службу безопасности позвонил помощник и охранник депутата Никиты Терентьевича Ампилогова и сообщил, что академик убит ночью у себя на даче. Помощник сообщил, что его разбудила жена депутата Римма Леонидовна Ампилогова и сказала, что убила мужа. Поднявшись в кабинет, он увидел, что депутат лежит в собственной постели, голова его залита кровью.

Фээсбэшники связались с дежурным Генпрокуратуры и помчались на дачу. Туда они прибыли практически вместе с дежурной следственной бригадой прокуратуры. Ампилогов был не простым депутатом. Он был академиком, лауреатом, одним из создателей ракетного щита страны. В последние годы приобрел шумную известность своими громкими заявлениями о коррупции во власти, в связи с чем стал популярен в широких народных массах и нажил массу врагов из самых влиятельных кругов страны. Одни считали его защитником народа и государственных интересов, другие - ловким политиканом, который уже не представлял из себя ничего как ученый, но нашел себе нишу радетеля за отечество. Третьи видели в нем замшелого, упертого «совка», которого только могила исправит.

Все понимали, что убийство Ампилогова неминуемо выльется в политический скандал, газеты и телевидение превратят его в главную сенсацию на долгое время. Руководствуясь принципом «ищи, кому выгодно», политики и журналисты выдвинут самые дикие версии, начнут трепать имена самых высокопоставленных особ. Поэтому расследовать дело надо было как можно более энергично.

…Ампилогова сидела в гостиной, в кресле, куталась в неуместно яркий, цветастый платок, который только подчеркивал ее неестественную бледность. Она растерянно посмотрела на прибывших и отвернулась. Охранник академика Вадим Захребетный, находившийся тут же, провел прибывших следователей и экспертов наверх, в кабинет академика.

Академик лежал на застеленном простынями диване, на левом боку, лицом к двери. Казалось, он мирно спит. Но на виске темнело кровавое пятно. Пятно чуть побольше было на подушке. Очевидно, пуля прошла навылет.

Телом занялись эксперты, а следователь спустился вниз. Жена академика сидела там же, все в той же позе.

- Вы знаете, кто это сделал? - спросил следователь.

Ампилогова с трудом выдавила:

- Я. Это сделала я.