Александр Звягинцев - Принуждение к любви

Она потянулась, закинув руки, и ее сильная молодая грудь напряглась под тонкой майкой.

- Ну что мне с тобой делать? - понарошку задумалась она. - Я этого Бахрамова, знаешь, и сама боюсь, когда он зубами скрипит.

И вдруг легко и радостно решила:

- А давай-ка я тебя к себе положу, хочешь? Там этого Бахрамова не слышно.

Мальчик не знал, что ответить. А она легко, по-мальчишечьи толкнула его кулачком в плечо.

- Давай, Ледников, пошли, а то уже скоро и ложиться будет незачем.

В ее комнатке стоял складной диван, который она быстро разложила. Потом застелила его простыней, бросила две подушки и два куцых одеяла и сказала:

- Давай ложись к стенке, закрывай глаза и спи. А я пойду умоюсь.

Она взяла полотенце, подмигнула ему и ушла.

Мальчик холодными руками приподнял одеяло и забрался под него. Дрожь не проходила. Он уперся лбом в стенку и закрыл глаза.

Она вернулась минут через десять, когда он еще не спал. Ему показалось, что она что-то чуть слышно напевает. Потом что-то шуршало за его спиной, диван скрипнул и прогнулся, и она легла рядом с ним. А вдруг она догадается, что я не сплю, испугался мальчик. Испугался так же, как тогда, на даче, когда услышал, что в соседней комнате творится что-то жуткое и непонятное…

Но на сей раз страх его быстро прошел. Он лежал тихо, не шевелясь, но всем телом ощущал исходящее от ее тела тепло, вдыхал ее запах, слушал ее дыхание и головокружительно отчетливо понимал, как его жизнь наполняется новым смыслом и этот смысл станет едва ли не самым важным и необходимым в его жизни…

- Мальчуган, ты меня слышишь? Ты где, мальчуган?

Анетта… Моя страстная и бесстрашная Анетта! Какое счастье, что с ней можно увидеться прямо сейчас, закатиться в какое-нибудь уютное местечко, а потом отправиться прямо домой, чтобы убедиться в очередной раз, что нет в жизни ничего важнее любимой женщины, рядом с которой меркнет и забывается, уходит в тень все остальное…

Голос Разумовской вернул меня в действительность.

Я стоял на Сухаревской площади, раскаленной летним пеклом. Вокруг рычали стада обезумевших машин, куда-то летящих, будто решая вопрос жизни и смерти, рядом на травке отдыхали уже никуда и никогда не спешащие бомжи, а напротив был Институт скорой помощи, где днем и ночью страдают, умирают и возвращаются в жизнь люди.

Здесь я, моя Анетта!

Правда, на сей раз меня занесли в эти места вовсе не служебные дела в конторе Бегемота. С ним я порвал сразу же после гибели Женьки Веригина. Пусть его участие в той истории было вынужденным и не решающим, видеть эту морду я уже не мог. Потому что сразу вспоминал Женьку и его жуткую смерть. А еще потому, что не хотел иметь ничего общего с делишками, которые обстряпывал Бегемот. Наша нынешняя жизнь, конечно, малоаппетитная штука, но у Бегемота была способность превращать все, к чему он прикасался, в помойные отбросы. Заниматься его перевоспитанием я не собирался и потому решил проблему проще - никаких дел, ничего общего, ни при каких условиях, ни за какие деньги.

А Женьки нет, и помнит его все меньше и меньше людей. Те же, кто был его недоброжелателями и врагами, не протянули долго. Вслед за Литвиновым покинул сей беспокойный мир и его босс Бучма - сначала чуть не помешался от страха, а потом не перенес инсульт. Новое начальство аннулировало все сделки, о которых писал Женька, и никто не знает, что ждет «крокетовское» хозяйство теперь. Прокуратура практически одновременно прекратила дела в отношении Веригина и Литвинова. Об этом мне не без радости сообщил Сережа Прядко. Что ж, у этих дел действительно не было никаких иных перспектив.

Отец, узнав об этом, только поморщился. Зато он вдруг заметно взволновался, когда позвонила мать и сообщила, что она хочет приехать в Москву, хотя за неделю до этого говорила мне, что раньше чем через год не появится…

А на Украине, о которой мы так спорили с Женькой, революция захлебнулась в угарной суете и дрязгах вчерашних победителей. Роль Анетты в этом процессе мной была, конечно, слишком преувеличена. Боже мой, что она могла значить в грандиозной исторической драме, когда один народ разделился внутри себя в желании переменить судьбу! К тому же она давно уже подвизалась на каком-то ином поприще. И в ответ на мой шутливый вопрос, к кому все же она заброшена - от нас к ним или от них к нам? - Анетта, потрепав меня по голове, сказала:

- Мальчуган, неужели ты до сих пор ничего не понял? Я птица вольная и ни в какие сомнительные игры ни с какими спецслужбами не играю. Зарабатываю деньги сама по себе, там, где хочу. Поэтому не думай о глупостях. Думай лучше о нас с тобой. Ведь я давно тебе сказала: мы будем вместе всегда. Что бы ни творилось вокруг.

Любопытно все же, что она тогда имела в виду? И почему мы все-таки будем вместе всегда? Ведь все повороты колдовского круга, когда влечение души породило дружбу, разума - уважение, а тела - желание, мы с ней давно прошли. Вся необъяснимость нынешней ситуации в том, что два разных человека, даже оказавшись по разные стороны баррикад, вопреки всему не отвергли друг друга. А просто крутят роман и, судя по всему, продолжат его, что бы ни творилось вокруг. Может, плутовка-судьба и принуждала нас к любви, но нам хватило сообразительности понять, что это принуждение - не насилие, а благо. А может, при виде друг друга мы вовсе теряли всякую сообразительность, и даже принуждение представлялось нам тогда полной и сладостной свободой? И кто разберет - это исторический атавизм или примета нашего компромиссного времени? А может, как считали римляне, просто так угодно Юпитеру. Ибо, обращая свои взоры к нему, они говорили: «Amare et sapere vix Deo conceditur» - «Любить и разум сохранять едва ли могут сами боги!»

Действия лица, выражающие его волю установить правоотношение, но не в форме устного или письменного волеизъявления, а поведением, по которому можно сделать заключение о таком намерении.

Сделка, совершенная под влиянием обмана, насилия, угрозы. Заключается с целью, заведомо противной основам правопорядка или нравственности, и признается ничтожной.

Установленный законом, сделкой или назначаемый судом срок определяется календарной датой или истечением периода времени, который исчисляется годами, месяцами, неделями, днями или часами.

Провоцирующее, легкомысленное поведение потерпевших, послужившее поводом для совершения преступления.

В Древнем Риме частноправовая власть отца семейства. В принципе эта власть была неограниченной, но фактически ограничивалась религией и общественным мнением.

В некоторых странах письменное показание или заявление, даваемое под присягой при невозможности личной явки свидетеля.