Клиффорд Саймак - Земля осени

Рэнд вспомнил, что ни разу не платил Молочнику, а тот даже не заикался о плате. Молочник был не из тех, кому предлагают деньги. Не было и нужды совать заказ в ящик для молочных бутылок. Молочник, казалось, и без напоминаний знал, кто из его подопечных, в чем и когда нуждается. С некоторым смущением Рэнд вспомнил случай, когда попросил цветочные семена для сада, чем смутил не только Молочника, но и смутился сам. Как только он намекнул Молочнику об этом, то сразу почувствовал, что нарушает какой-то очень тонкий кодекс, который должен знать.

День затухал, и скоро наступит пора идти готовить ужин. „А что потом?" — подумал он. Можно было почитать, но не хотелось. Он мог вытащить составленный им проект перепланировки сада и с часок поработать над ним, но теперь Рэнд знал, что ему никогда не вырастить сад. В стране вечной осени не сажают садов, и семян здесь нет.

В соседнем доме в окнах огромной гостиной сиял свет. Он заливал массивную мебель, просторные подоконники, огромный камин до потолка. Старик с тростью еще не возвращался, хотя время было позднее. Теперь до Рэнда издали доносились голоса детей, игравших в сумерках.

„Старые и молодые, — думал он. — Старики ко всему равнодушны, и дети, которые не рассуждают. И что здесь понадобилось мне, ни молодому, ни старому?"

Рэнд сошел с веранды и отправился погулять. Улица, как обычно, была пуста. Он побрел вниз, к маленькому парку на краю деревни. Он часто ходил туда посидеть на скамейке под приветливыми деревьями. Там — Рэнд был уверен — он найдет детей. Хотя почему он был так в этом уверен — неизвестно: ему до этого никогда не удавалось обнаружить детей, до него доносились лишь их голоса.

Он прошел мимо старых домов, прочно стоявших в сумерках. „Жили ли в них когда-нибудь люди? — гадал он. — Было ли когда-нибудь в безымянной деревне много людей? Старушка соседка говорила о друзьях, которых когда-то знала, о людях, которые жили здесь и исчезли. Но была ли это память или легкое помешательство, приходящее со старостью?"

Дома, отметил он, были в отличном состоянии. Сдвинувшаяся черепица, слегка шелушащаяся краска, но окна в домах были целы; водосточные трубы, свисавшие с карнизов крыш, не болтались; столбики крылечек не подгнили, как будто рачительные хозяева жили здесь еще совсем недавно.

Рэнд дошел до парка и увидел, что он пуст. Однако по-прежнему слышались голоса детей, но теперь их крики отдалились и долетали откуда-то Из-за парка. Он пересек парк и остановился на краю его, всматриваясь сквозь кусты в покинутые поля.

На востоке всходила полная луна, освещавшая пейзаж так, что Рэнд мог разглядеть даже маленькие группы кустарников и отдаленные деревья. И, разглядывал все это, он вдруг с неожиданным испугом заметил, что луна была полной; она всегда была полной. Всходила она сразу после заката солнца и заходила перед самым восходом. И она всегда была огромной тыквой — осенняя луна поры сбора урожая, освещавшая землю вечной осени.

Это потрясло его. Почему Рэнд не замечал этого раньше? Ведь он жил здесь довольно долго и достаточно часто видел луну, чтобы заметить это. Он был здесь довольно долго… А как долго он был здесь — несколько недель, несколько месяцев, год? Рэнд понял, что не знает. Он попытался подсчитать, но не сумел. Не было временных вех, которые помогли бы отличить один день от другого. Жизнь здесь текла так ровно и гладко, как будто время прекратило свое течение.

Голоса игравших детей удалялись от него, затихая, и, когда Рэнд прислушался, он обнаружил, что эти голоса звучат у него в голове. Дети пришли и поиграли, а теперь перестали играть. Они вернутся снова, если не сегодня, то через день или два. „Это неважно, — сказал он, — вернутся ли они, ведь на самом-то деле детей здесь нет".

Он тяжело повернулся и отправился обратно. Когда Рэнд приблизился к дому, какая-то темная фигура двинулась из тени деревьев и остановилась, поджидая его. Это была старушка из дома напротив. Рэнд понял, что она дожидалась его возвращения.

— Добрый вечер, — сказал он мрачно. — Приятная ночь.

— Он ушел, — промолвила соседка, — он не вернется. Он ушел так же, как и другие, и не вернется.

— Вы говорите о старике?

— О нашем соседе, — уточнила она, — о старике с тростью. Не знаю его имени. Я никогда не знала, как его зовут. И вашего имени я не знаю.

— Я представлялся вам как-то, — сказал Рэнд, но старушка не обратила на его слова внимания.

— Всего через несколько домов жили, — вздохнула она, — и я никогда не знала его имени. Сомневаюсь, что он знал мое. Мы все здесь безымянные люди, а это так ужасно — быть безымянным.

— Я поищу его, — сказал Рэнд. — Он мог просто заблудиться.

— Да-да, конечно, сходите, поищите его. Ради всего святого отыщите его. Это успокоит вас и позволит снять чувство вины. Но вам никогда уже его не найти.

Рэнд пошел в том направлении, куда обычно уходил его сосед, решив, что во время очередной прогулки старик забрел в другой квартал и заблудился. Рэнд поймал себя на мысли, что раньше его не интересовало, куда Ходит гулять старик.

Когда он вышел на площадь, ему сразу бросился в глаза темный предмет, лежавший на мостовой. Рэнд узнал шляпу старика. Но самого его видно не было.

Рэнд поднял шляпу, аккуратно расправил ее складки и осторожно взял за поля так, чтобы с ней ничего больше не случилось.

Деловой квартал дремал в лунном свете. Статуя, неизвестно чья, стояла на постаменте в центре площади. Придя сюда впервые, вспомнил Рэнд, он попытался определить, в чью честь была воздвигнута эта статуя, и потерпел неудачу. На гранитном цоколе не было ни имени, ни даты. Лицо истукана не примечательно ничем, каменный костюм не позволял определить эпоху. В позе и осанке тоже не было ничего такого, что дало бы ключ к разгадке.

Осматривая площадь, Рэнд снова поразился старомодности здешних учреждений: парикмахерская, гостиница, велосипедная мастерская, шорня, бакалейная лавка, мясной магазинчик, скобяная лавка — ни гаража, ни станции техобслуживания, ни пиццерии, ни гамбургерной. Это был старый городок, забытый, не тронутый движением времени, чьей-то волей вырванный из другого века. Все это вызывало чувство нереальности: не просто старое селение, а место, умышленно оформленное так, чтобы изображать кусочек прошлого.

Рэнд тряхнул головой. Что произошло сегодняшним вечером? Чаще всего он принимал деревню такой, какой она казалась, но сегодня он ощутил беспокойство и сомнение.

На другом конце площади он нашел трость старика. „Если сосед шел в этом направлении, — рассуждал Рэнд, — он должен был пересечь площадь и пойти вниз по улице до того места, где потерял трость. Но почему он ее обронил? Сначала шляпу, а затем трость. Что здесь произошло?"