О'Cанчес - Пинка Удаче

Вадим Тиберьевич расхаживал по комнате, заставляя своего избранника вертеть головой, реагировать на жесты, просьбы, вопросы… Здесь ничего особенно хитрого не надо было придумывать, ибо парень довольно прост, хотя и не дундук, и не этот… ну как у них это… не тормоз; четко и внятно, типовым образом откликается на все типовые тесты: на скорость реакции, на внимательность, на терпение, на левшу-правшу, на лживость, на эрудицию, на скрытность… Мог бы стать небольшим вожаком… наверное.

Вадим Тиберьевич зачерпнул на ходу стопку денег с журнального столика, сбил купюры в аккуратную колоду, помял их бережно, вдоль и поперек — вот-вот уже отдаст ему, Вадиму Захаренкову… ну же!.. — нет, отвлекся словами на что-то дурацкое, ну совершенно не важное, третьестепенное… и опять положил, уже на обеденный стол…

— Мы, наш «СОВЕТ», не олигархи, прямо скажу, но ценим людей, ценим усилия. Вот здесь своего рода аванс, Вадим, ежемесячная оплата вперед. Держи.

Угу. Взял, и даже не хватило выдержки спросить — за что. С одной стороны хорошо, а с другой… Или он промахнулся с диагнозом, не точно распознал в парне степень жадности?

— Фигассе. Здесь около ста тысяч рублей, Вадим Тиберьевич! За что это мне такая щедрость?

Угу. Очередная наука: никогда нельзя спешить в выводах, равно как и сызнова сомневаться в уже постигнутом. Парень по-крестьянски основателен, сначала сосчитал купюры, переведя сумму в рубли, а потом уже взялся торговаться. Учесть надо, непременно учесть. И, быть может, побыстрее подгрузить его на более решительные дела, коль скоро проявил себя рассудительным крепышом.

— За что, ты спрашиваешь? За недавнее прошлое, Вадим, в которым ты себя проявил достойно, уважительно и по-деловому, а главное — за трудовое будущее. Деньги сами по себе — сор, пыль, ничего не стоящая труха, а вот честь и дружба, семья и родина, совесть и… прости меня, старика, за громкие слова, но мы тут не барана торгуем, Вадим. Понимаешь ли, сынок, мы, ветераны, должны быть уверены и в нашем, и в общем завтрашнем дне, а ныне часть этого дня — ты, Вадим Захаренков, честный человек, воин, будущий офицер, может быть, даже… впрочем… не будем спешить заглядывать в лучезарное послезавтра, остановимся на прозаическом сегодняшнем и перспективном завтрашнем дне. Если страна пока еще не способна официальным образом позаботиться о своем ценнейшем достоянии, о молодых людях, которые приходят нам на смену — что ж, не вижу ничего зазорного, если наше общественное объединение поможет в этом стране. Делай, что должно и помни о нас, вот и все. Если бы кто-то за эти деньги попросил тебя поесть-попить из унитаза… — сержанта аж передернуло при этих словах — то я бы не позавидовал предложившему. Ведь так, Вадим?

— Это уж точняк! Ну, Вадим Тиберьевич, у вас и сравнения..

— Вот. Но мы, «СОВЕТ», вынашиваем на твой счет куда более важные и здравые надежды и чаяния. Видишь ли, Вадим Александрович, ротация, текучесть кадров в наших рядах очень уж велика, или, говоря по-русски, вымираем быстро. Ты еще молод, и можешь, наряду с другими деятельными молодыми людьми, служить опорою нашей чахлости и дряхлости, залогом того, что совет ветеранов в целом окажется более жизнеспособным, нежели каждый из нас в отдельности. Поясню примером, мелким, но иллюстративным. Компьютером, Интернетом владеешь?

— Да, конечно.

— Свободно?

— Как сказать… не программист. Но и не сказать чтобы совсем уж ламер: брандмауэр от браузера отличу. В «ворде», в «экселе» работаю, фотошоплю помалу, но так… чисто для себя, экзамена бы не сдал. Опытный пользователь, короче.

— И я тоже… среднеопытный. А что такое ламер — это компьютерный лошок, наверное? Так и подумал. В ворде и я умею, а про эксель только слышал, хотя программа у меня есть. Но даже и такой — я белая ворона в нашем престарелом воинстве. Умри я завтра — пропадет, наряду со всем прочим, здоровенный кусок наших архивов, наших информационных возможностей, понимаешь? А я тебе сгружу, к примеру, файл, с нашими биографиями, там, автобиографиями, воспоминаниями — и буду отныне уверен, мы все будем уверены, что не пропадет сие, когда-нибудь кому-нибудь пригодится! При этом, будучи земным, реальным человеком, я не рассчитываю, что ты начнешь все это читать…

— Нет, ну… почему… в принципе…

— Потому что помрешь со скуки. Но сохранить в целости флешку, либо диск со всем вышеперечисленным, не распечатывая на бумаге — думаю, не переломишься.

— Нет, конечно! Хоть сейчас.

— Отлично. Флешка при тебе? Каков у нее объем, гигабайт есть?

— Гм… Нет. Дома есть, а с собой не брал. Восемь гигабайт.

— В таком случае, Вадим, ты сказал не подумав. Ты сказал «хоть сейчас», не будучи готовым ответить за свои слова. Как штафирка и лошок.

Сержант примирительно улыбнулся, но шея и кончики ушей покраснели.

Ничего, ничего, дружок, привыкай к хомуту и плюхам. Помаленечку привыкай, пережимать нельзя.

— Ну… не беда, Вадим…

— В принципе, недалеко, могу сбегать домой.

— Молодчина парень! Вот так и надо! Извини старика за скепсис! Нет, я рассчитываю пожить еще несколько дней и заживо дождаться твоего следующего визита, поэтому никуда бегать не нужно. Хватило бы и гигабайта за глаза и за уши, а тем более восемь! И все-таки, нам обоим следует поставить на вид: тебе — за опрометчивое «хоть сейчас», а мне — за то, что я, увлеченный болтовней и бездельем, сам не удосужился приготовить на подобный случай хотя бы сиди-болванку. Еще чайку?

— Да… нет, пожалуй… Я Ирке и маме обещал, Вадим Тиберьевич, что ненадолго… типа, по работе задержусь… Поэтому они и не звонят, но ждут, пока я освобожусь и сам им позвоню.

— А, ну в добрый час! Я больше не задерживаю. Но позволю украсть у них еще несколько минут… буквально несколько минут?

— Конечно, Вадим Тиберьевич! Сколько потребуется, я… внимательно слушаю.

— Спасибо, Вадим. В данном случае это я бы послушал… в самом общем виде… Что у тебя с этим… с Виталиком Слоником?..

— С каким еще… А… что, собственно, такое? Почему вы спрашиваете?

— Получу ответ и объясню. Вадим, я же первый спросил?

— Гм. Есть такой, знаю такого. Виталий Заслонов, он же Виталик Слон, бандюган местного значения, живет в одном доме с вами. Мне, Вадим Тиберьевич, по роду моей работы, мой службы, положено знать, хоть я и не участковый, весь основной контингент… вне зависимости от их моральных свойств… Знать и общаться, в случае необходимости. Племянника его знаю, уличного гопника. На днях, кстати говоря, едва удержался, чтобы ребра и зубы ему не посчитать. Скверный парнишка, наглый и довольно-таки…

Тушин улыбнулся как можно более добродушно и умоляюще выставил перед собою ладонь, словно бы торопясь прервать своего собеседника…