О'Cанчес - Пинка Удаче

Теоретически всегда можно упереться и пересилить, настоять на своем, предварительно обозначив возникающую разницу во мнениях наоборот, в том смысле, что это премьер забирается в полномочия президента, отдавая распоряжения министру финансов, который, состоя формально в кабинете министров, всегда отчитывался в своей работе непосредственно перед главой государства, но… Опять возникает проклятый российский вопрос силы личности, ее приоритета перед силой должности. Все, решительно все они — политическая элита страны — питомцы прежнего президентства! Кого-то одного из них можно сподвигнуть посулами или даже заставить присягнуть на новую верность, без оглядки на прежнего патрона, однако же вот так вот, щелчком пальца в ладонь, стронуть с места всю толщу — нет, нет и нет, не бывает так, не в сказке живем. Здесь, у нас, в России мало Конституции, пока еще недостаточно ее, родимой, ни для каких гарантий чему бы то ни было, здесь, у нас, как встарь — потребны удаль и кураж нового вожака, чтобы бросить вызов старому.

Получив «боевое крещение» в грузинском конфликте, а затем в кризисе, сотрясшем все до основания, и едва не разрушившем в прах «сырьевую» экономику государства, президент Медведев постепенно обрел уверенность в себе, набрал жесткости в словах и поступках, не стесняясь уже публично давать выволочку бонзам Кремля и Белого дома и все же, все же… Их смирение и покорность обеспечены сегодня в первую очередь грозным и очевидным присутствием того, кто отступил с авансцены всего лишь на один шаг, но по-прежнему в силе и у руля.

Нет ничего незыблемого ни в людях, ни в отношениях людей, все колышется, колеблется, то в одну сторону подается, то в другую… Этот растет как личность, а этот — вроде бы и прежний, но явно усох, поблек, выдохся… Этот авторитет и сторонников набирает, а тот замкнулся в себе, отдает без боя когда-то завоеванное… Закономерности сии действуют и в симфонических оркестрах, и в гангстерских шайках, и во внутриполитическом устройстве любой страны.

Медведев изначально чувствовал, видел, понимал и навсегда запомнил колебания старшего своего партнера, с которыми тот присматривался к своему окружению в преддверии выборов 2008. Был момент, когда чаша весов уже почти склонилась в сторону другого вице-премьера, Сергея Иванова, но Путин так и не решился сделать на него ставку. Почему? Быть может, из-за древних, до поры сокрытых, коммунистических пристрастий Иванова, которые — есть они, там, или нет их — упорно блазнились зюгановцам, отечественникам и прочим краснопузым? Или из-за слухов, согласно которым, вице-премьер увлекался женским полом чуточку жарче, нежели это полагалось государственному деятелю столь высокого ранга? Или из-за ростков гедонизма, щегольства и тщеславия, которые все-таки пробивались наружу сквозь плотные покровы чиновничьего этикета и чиновничьей униформы?.. Ах, ах — золотая заколочка в галстуке у него: «автомат Калашникова»! Позёр!

— Кстати, а… ты что же, считаешь высшее образование обузою? Сержантские лычки — это что, предел твоих карьерных устремлений? А, Вадим?

— Да нет же, Вадим Тиберьевич! Я же говорю: в начале осеннего семестра, если оформлюсь, сразу за весь второй курс хочу сдавать, просто вы не так меня услышали, наверное…

— Может, и прослушал, виноват, прости. Тогда ладно. Тогда нам за тобою, Вадим Александрович, скорее всего, и искать никого другого больше нет нужды. И, уж, извини за стариковскую въедливость, что там у тебя, буквально в двух словах, с личной жизнью, с бытом?.. Тоже все по-христиански? Мне как отдельному пенсионеру-ветерану, до этого дела нет, но… ты же понимаешь консерватизм нашего плесенью покрытого сообщества… Да, сходи, конечно: там, в ванной, жидкое мыло, свежее полотенце, все сам найдешь…

Иванов… Иванов… что Иванов… Да, Иванов, путинский соратник, сослуживец Путина и Тушина, «внешний разведчик». Только тот, в отличие от «итальянца» Тушина, по немецкому направлению трудился, в ГДР, а этот по англосаксам… Вот он — Сергей Иванов — как раз лидер, вожак. Скорее всего, именно это обстоятельство, а никакое иное сопутствующее, помешало ему окончательно выдвинуться на авансцену, на самую первую роль, и задвинуло обратно, к Зубкову, к Фрадкову… одним словом — в простые вице-премьеры. Если бы вдруг Сергей Иванов вырос в президенты, внутриполитический российский ландшафт за эти годы претерпел бы кардинальные изменения: сей ушлый тип, сняв банк, тасовал бы и крапил колоду никого не спросясь. И карты в ней менял бы тоже без спросу… Путин не дурак, Путин понимает, что нет одной правды на свете, нет одной единственно верной стратегии, но он верит в свою и боится ошибочных. Медведев на президентском посту — хотя бы какая-то гарантия неизменности прежнего президентского курса и всех его ценностей… «ценностей» в кавычках, разумеется, ну, и возможность хотя бы чуточку отдышаться, переложить кусочек тяжелейшей ответственности на молодые плечи, а Иванов — это в первую очередь гарантия сокрушительных внутридворцовых перемен! Контрольный пакет в Думе — кое-какой противовес предводителя шайки Едросов — премьера Путина — президенту Медведеву, но если вдруг президент — Сергей Иванов, или, паче того, сам Путин, то это же самое думское большинство — не более чем фиговый листок, здесь и ученого Франкенштейна не надобно, чтобы помочь реальному вождю слепить из аморфной думской массы любую желаемую форму.

Тушин готов был поклясться, что помнит этого Иванова, неприятно помнит: сопляк, выскочка, непосредственно встречался с ним еще в Ленинграде, во второй половине семидесятых, «в кадрах», когда ему срочно пришлось приводить в порядок послужной список участника ВОВ, справки собирать, автобиографию писать и бесконечно ее переписывать, уточняя… Щенок придирчивый! Он должен быть рыжим, этот Иванов, он помнит его пробор, запястья… рыжеватый такой, светлая кожа… если это он… да только по телевизору как следует не рассмотреть.

Вадим Тиберьевич Тушин с младых ногтей весьма недолюбливал рыжих, последовательно включая в эту категорию подлых большевистских вождей Ленина и Сталина, ничтожного торговца арахисом Джимми Картера, дегенеративного принца Чарльза, пьянчугу-актеришку Смоктуновского, главного российского злодейчика Чубайса, негодяя и мошенника Билла Гейтса, вульгариху Пугачеву… Этот Вадим ближе мастью к шатену, чем к блондину, впрочем, какая разница, здесь и плешивый сгодится…

Ментовской сержант Вадим Захаренков уложил свою биографию и боевой путь в пятнадцать минут довольно связного повествования, и все это время Вадим Тиберьевич продолжал по нему работать, размышляя попутно о своей возможной роли в будущем преобразовании российской государственной действительности. В решительном преобразовании, крутом преобразовании! В чем конкретно будут заключаться преобразования, Тушин прогнозировать остерегался, даже в мечтах, предпочитая понимать для себя элементарную истину: Россия не рухнет, а, стало быть, хуже не будет. Но если не станет хуже, то получится не хуже, это как минимум, то есть — уже игра стоит свеч. Сам-то он стар, не то, что плодов не дождется — процесса не увидит по чисто техническим причинам, но — спусковым крючком, детонатором он еще может послужить. Жизнь продолжится и без него, пусть дальше молодые строят и перестраивают, исправляют и улучшают, а камень с дороги он убрал. Он убрал, Вадим Тиберьевич Тушин!.. И даже для этого скромного акта самопожертвования потребуются помощники… подручные… агенты… исполнители, коль скоро соратники обделались от страха и отвернулись от него… лишили доступа к налаженной инфраструктуре, сделали изгоем… Теперь, вот, приходится срочно ковать собственную дееспособную боевую ячейку общества. Ах, вы старое выжившее из ума сволочье! Трусы! Болтуны! Все бы вам креститься на Сталина да на Божью матерь! Начетчики и талмудисты! Филистеры!.. И еще туда же — покушения на него готовят! Ну-ну!.. Посмотрим. Ага! Вот это, что называется, уже в полном объеме юноша дозрел, аж губы облизывает, хватит ему томиться ожиданием золотого ливня, пора!