Юрий Леляков - Битва во времени

— Что-то о религиозном запрете держать в домах толстохвостых крыс, — ответил прежний женский голос. — С карой как за серьёзное преступление… И ещё предполагалось: сбивать со всех домов балконы; заставить людей всех рас вести родословные исключительно по мужской линии; запретить занятие ответственных должностей не состоящим в браке; по малейшим поводам принудительно отдавать детей в другие семьи; а уж какая «судебная реформа» была подготовлена ими — вы знаете…

— «Вот такая мышка»… — напомнил Ратона свои слова из разговора год назад в грузовом вагоне. — С утолщением на хвосте… И — за это…

— Минус-разум даже не мог действовать последовательно… — прошептала Фиар. — Как бы божество слабых — но и хозяин, и суд над всеми…

— … И кто-то, не дрогнув, мог сделать подобное реальностью нашей жизни… — продолжал тем временем голос в радиопередаче.

«И — всё могло быть, как я видел, — подумал Джантар. — Дома без балконов, чужие семьи, работа сторожем в школе — с запертыми на ночь учениками… И всё-таки — что за передача? Откуда идёт?..»

— …Да, и вот — срочное сообщение, — вновь прозвучало как бы на заднем плане. — Но я не знаю, пускать ли такое в эфир…

— Пускайте немедленно! — ответил ещё кто-то. — Люди должны знать всё!..

— Итак, мы опять прерываем трансляцию открытой пресс-конференции правительства Лоруаны для нового экстренного сообщения, — заговорил уже профессионально поставленный дикторский голос, показавшийся Джантару знакомым (и это даже более, чем смысл слов, заставило насторожиться). — Но хотим сразу предупредить, кто видит нас в телетрансляции: то, что вы увидите, может показаться слишком страшным. Но и скрывать это от нашего человечества мы не имеем права…

— Но что — слишком страшное? — успел переспросить Донот. — После такого…

— … Я не назову своего имени… — у Джантара всё вздрогнуло внутри от внезапно раздавшегося хриплого голоса, который будто захлёбывался волной отчаяния и исступления. — Я только попробую объяснить вам всем, что случилось… — голос на мгновения умолк — и раздавался неровный шум дыхания. — Понимаете, я — офицер одного из сверхсекретных подразделений химических войск. И я давал все полагавшиеся подписки о неразглашении тайн… Но теперь… — голос снова умолк на мгновения. — В общем: когда нас всех, сотрудников секретных подразделений, в приказном порядке заставили стать членами тайной церкви Вохрила-Занклу-Хартвеса Единого — я тоже не мог отказаться…

Джантар ощутил: в автобусе все замерли в ожидании. А ведь он шёл по крутому повороту серпантина — и водителю нельзя было отвлекаться…

— …И вот… я стал верующим этой церкви, — продолжал захлёбывающийся голос из приёмника. — Стал посещать её собрания, изучать тайные тексты. И вскоре узнал — что основание благочестия здесь… и соответственно, райского блаженства там — состоит в отказе от всех и всяческих «плотских утех». Иначе я не смогу всецело посвятить себя служению Всевышнему… Но моё тело всё настоятельнее требовало именно этих «плотских утех»… И я видел, что другие воспринимают это как-то не так — и знал, что они всё равно тайком продолжают грешить — но сам так не мог Я хотел веровать искренне, хотел… действительно обратиться к Высшему — и просто сходил с ума из-за того, что от меня при этом требовалось… И наконец я не выдержал…

Голос вновь умолк — и Джантару показалось: и там, откуда шла трансляция, и здесь, в автобусе — всё напряглось, как туго натянутая струна. И лишь автобус всё продолжал свой путь — уже вниз по склону, сквозь будто разлившийся по лесной чаще сумрак…

— … И решил — если выхода всё равно нет, если мир устроен так безжалостно и жестоко, что от меня требуется невыполнимое — пропадайте все, — наконец вновь заговорил тот голос. — Все, кто заставили меня принять эту веру, все, кому меня совсем не жаль. Все, из-за кого я — недавно уверенный в себе человек… готовый выполнить любой приказ для защиты своей страны — превратился в измученное страхом животное… И… в каком-то безумном состоянии я вскрыл пакет с секретным кодом — и отдал команду выпустить газы одновременно из нескольких хранилищ. Газы, предназначенные для воздействия как раз на эти самые органы и чувства людей… Чтобы убивать их… именно через это…

…И Джантар вдруг увидел внутренним взором самого говорившего — действительно в военной форме, с красным, даже багровым, трясущимся от напряжения лицом, и руками, судорожно державшими микрофон, по корпусу которого уже медленно ползли трещины. Но даже не это особенно поразило Джантара. Само лицо — было откуда-то знакомо ему…

— Да, я понимаю, что мне нет прощения… — ещё более хрипло и отрывисто заговорил тот. — Но только — где же были вы все? Вы, среди которых должен жить человек, измученный этим ужасом, и отчаявшийся найти выход… Вы, которые сами только приветствовали, когда вам вдалбливали эту веру… И всё словно затем и делалось, чтобы кто-то наконец не выдержал… — голос стал срываться, переходя едва ли не в рыдание. — А сам я теперь уже просто не знаю, как на самом деле устроен мир… И… что меня может ожидать за то, что я сделал — и за то, что собираюсь сделать… Но насчёт очищения от плотских утех — смотрите… Вот только — хватит ли у вас духу сделать то же самое… Получайте же — и подавитесь этим…

И Джантар — продолжая видеть, как говоривший всё это, отбросив микрофон в сторону, начал судорожными движениями paсстёгивать военную форму — буквально оцепенел от ужаса, поняв, что тот собирался сделать… Но всё равно это произошло быстрее, чем он мог ожидать. Уже в следующее мгновение — перед внутренним взором мелькнула рука с зажатыми в ней теми самыми «стыдными» органами, со всей силой рванувшая их — и прямо в объектив телекамеры со страшным, душераздирающим криком (как в тот раз на стройке!), разбрасывая во все стороны багровые капли, полетел кровавый комок…

— … Осторожнее! — скрежет тормозов на вираже и голос Фиар вернули Джантара к реальности.

— Давайте я заменю водителя! — вскочил Лартаяу, готовый броситься к кабине.

— Не надо! Там просто — опять автомобиль с трупами! — крикнул Талир, останавливая его.

— А так-то я в порядке, — добавил водитель (И Джантар понял: все эти слова — должно быть, от общего потрясения — были сказаны по-лоруански!) — А вы думали, я потерял управление? Хотя — есть от чего. Такое мы сейчас узнаём…

— И опять — всего один чиновник… — прошептала Фиар.

— …Да, это действительно ужасно, — снова заговорил дикторский голос. — Но давайте подумаем — кто больше виноват? Тот, чья психика не выдержала — или кто свёл его с ума? Тем более, в самом деле — мы с вами будто не видели, что за «вера» в недавние годы стала распространяться в обществе, и как люди таили один от другого страх, вызванный ею…