Юрий Леляков - Битва во времени

— Не сказано, — ответил Талир, снова перебирая найденные в конверте бумаги. — Только методики исполнения… И значит — уже с завтрашнего дня, согласно этой самой «святейшей вере», медперсоналу по всей Элбинии поручались бы обязанности палачей… И всё — опять же со ссылками на конкретные места Канона Элбэ. Надо будет проверить, что там, в этих местах…

«И… уже не мистическое — конкретное человеческое зло… — подумал Джантар. — И значит — не случись всего этого…»

Но уже новая вспышка озарила сознание — и снова с металлическим привкусом смерти, чего как будто не бывало с ним прежде…

«Или… одно целое? Звенья одной цепи, части одного плана? Хотя вряд ли… Ведь тогда получается — одно сорвало другое. И всё-таки — уже государственная акция, решение, принятое ответственными людьми на высоких постах. Правда, и тогда в Тисаюме — кто-то, не дрогнув, сорвал с постели сотни больных…»

Однако… уже как бы вторая, отставшая часть этой мысли — словно вершина той волны — догнала первую, и схлестнулась с ней в сознании Джантара…

«Ах, вот что!.. Тайны цивилизации… Общество, государство — чем-то поражено изнутри. На очень высоких уровнях. А мы и не поняли — изо всего, что изучали в интернате. Пока во внешнем мире, за стенами — намечался такой переворот в судопроизводстве… Нет, более того — в принципах построения общества, государства, сфере самих прав человека… Организации, которые создавались почти неофициально, как общественные, культурные, религиозные… мало, что стали официальной властью в регионах — решили выносить приговоры, не предусмотренные никакими нынешними законами? И центральная власть Лоруаны им это позволяет? Но до такого не доходило и в ту войну! Что же случилось со всей Лоруаной? То есть… кто реально руководит ею? Кто и как?..»

— А… трупов хоть много? — лишь это и вырвалось у Джантара вслух.

— Трое, в разорванной полицейской форме, разбросаны вокруг фургона, — ответил Талир. — И ещё один — внутри, в отсеке для арестантов. По виду — тоже лоруанец, судя по возрасту, на пороге совершеннолетия — но вообще без одежды, и… — Талир запнулся, — уже в такой колодке, как показана здесь на схеме… Ну, которая зажимает вместе руки и область таза…

— Колодки… — как-то полубезумно вырвалось у Джантара. — Они же… были в моих видениях какого-то подвала в полиции… Или нет, — тут же вспомнил он. — Те — только для зажимания рук и ног, таз оставался свободным… Наверно — чтобы был доступен розге…

— И смерть… от разрыва внутренних органов отходами жизнедеятельности организма… — таким же страшным шёпотом вырвалось у Фиар. — И что — это так и есть там, на схеме?

— Нет, ну не буквально — такая смерть, — всё ещё потрясёнию ответил Талир. — Я имею в виду — сама колодка. Показано — как у человека, зажатого в ней, удаляют ребро…

— Чтобы при этом даже не было возможно невольно отправления «постыдных» функций тела, — поняла Фиар. — И до такого мог додуматься человеческий разум?

— И… этому лоруанцу ещё повезло, что он лоруанец, — добавил Джантар. — Он просто умер от этого… поражающего фактора… А был бы с нашими, каймирскими генами, или просто не того возраста — так и было бы… от разрыва внутренних органов…

— А вдруг — ещё живой? — усомнился Талир. — Герм, не посмотришь ещё раз?

— И я уже что-то не уверен… — спустя несколько мгновений ответил Герм. — Не могу понять по ауре. Что-то смутное, неопредёленное — пока ещё есть… Надо открыть колодку, — наконец уверенно сказал он. — Где-то на трупах полицейских должны быть ключи от неё…

— Давайте я попробую, — предложил Лартаяу, хлопнув дверью кабины. — А то, пока ты будешь искать ключи… Хотя оставляем его совсем голым — но что делать…

— Всё равно — не то, что смерть от разрыва внутренностей, — уже как-то механически, без эмоций, согласился Джантар.

«И кто-то уже успел осуществить это на практике… Кто-то изготовил эти колодки, оборудовал ими фургон, подвал в полиции… Кто считает, что исповедует «святейшую веру» — и так борется за нравственность, против детской… или преступности вообще… При том — что исключительные права в отношении детей даны любым «взрослым свидетелям происшествий», а под «происшествие» можно подвести что угодно… И я уже видел — у кого-то что-то отбирали, хватали, привязывали…»

И тут — Джантара бросило в озноб от новой внезапной мысли… Ведь в таком положении… по всему Тисаюму (и если бы только Тисаюму!) остался не один этот лоруанец — или его покинутое тело — а ещё множество… тел, живых и мётвых! В тюрьмах, полицейских участках, других таких же фургонах — да и просто детских учреждениях самого разного характера, не всегда отличающихся в Лоруане от тех же тюрем и участков, не говоря о возможных случаях произвола «взрослых свидетелей»… И тоже — у кого-то к пережатым частям тела перестаёт поступать кровь, лопаются в изуверских колодках внутренности — но никому нет дела до страданий их, оставленных так в окружении трупов сошедших с ума перед смертью полицейских, воспитателей и прочих «особо уполномоченных» взрослых — ведь объявлено, что наступает конец мира!..

А — «просто» арестанты, «просто» задержанные? Тем более, в Лоруане это далеко не всегда — действительно преступники… А — больные, так же забытые в больничных палатах? И вообще, мало ли где мог застать человека этот прорыв этнического оружия (или уж что это в действительности?) — на операционном столе, в оставшемся без управления транспорте, за пультом управления производством — которое он, возможно, последний оставшийся там в живых, не в силах ни безаварийно остановить, ни даже выйти оттуда, пока кто-то на проходной не подтвердит, что его пропуск действителен — ведь какое-тo истеричное недоверие и подозрительность ко всему и всем на этих военных производствах дошли совсем до абсурда… Да и просто в каком-нибудь институте, конторе — с этой бредоподобной системой кодов и пропусков, которая при малейшей неполадке способна сделать человека пленником запертой комнаты, коридора, ангара, подвала… И люди, прежде так гордившиеся своими особыми полномочиями и причастностью к неким тайнам — возможно, задыхаются там, где не хватает самого обыкновенного воздуха… И отсюда, с загородной дороги — никак быстро не найти всех этих людей, не добраться, не помочь им…

«Так что делать? — уже стремительно заработала мысль Джантара. — Срочно организовать поиск по всему Тисаюму? Но для этого надо самим добраться туда… И если поиск — чьими силами? Фанатиков, ожидающих конца мира? Но — что каждому такому до остальных? Ведь по их вере каждый отвечает сам за себя, и никто не волен облегчить cудьбу другого… Или нет? Хотя разве их поймёшь… Человек может оказаться виновен в чьём угодно чужом гpexe — но в итоге всякий отвечает за себя только сам… При том, что фактически и так осуждён заранее — к человеку исходно предъявлены требования, для человека же невыполнимые. И отвечать — за то, чего сам не делал, не решал, всё равно не мог изменить… Что при таком подходе до чужих страданий — тем более, когда уверен, что и так гибнет мир? Нет, но и в Элбинии не все же — элбинской веры… Хотя вера в Вохрила, Занклу-Хартвеса — в основе не такая же? Значит ли там хоть немногим больше судьба отдельного человека — и степень именно личной, сознательной вины или невинности? И пойми — что сейчас сказать людям такой веры, как обратиться к их сознанию?.. А что-то же надо делать… Но — что?»