Юрий Леляков - Битва во времени

— Заметили… — удивлённо ответила Фиар. — Мальчики, правда… Так и есть…

— Но мы не должны испытывать чувства вины! — встревоженно ответил Донот. — Мы же знаем, что обитатели низшего астрала так и выкачивают из человека энергию — через чувство вины, стыда, страха! А главное — так сами можем страшно ошибиться…

— И точно — всё как-то стало путаться, — призналась Фиар. — Люди иных миров, духи человеческого уровня, высшие духи… И мы уже как бы возлагаем на одних ответственность за гипотетические просчёты других… А так же нельзя…

— Но кто-то веками цепляется за вопросы, ответов на которые мы не знаем! — попытался возразить Ратона. — И говорит как бы с позиций их знатока! И чуть не на каждой гипотезе нагромождено столько лживых версий, недомолвок… И это — по вопросам, которые тут же провозглашаются жизненно важными! Странно ли, если мы хотим понять, в чём дело?

— Но и не возлагать же на них ответственность за шалости наших низших духов… — Фиар почему-то не стала продолжать.

— И всё равно что-то не так, — ответил Герм. — Говорится от их имени — высших сил, высших цивилизаций — а те будто сами об этом и не знают и не дают нам разъяснений. А здесь, в своём мире, мы только слышим — все беды от маловерия. Но маловерие — недостаток веры в кого или что? В кого-то, чей уровень — судьба целых стран, народов, государств? Или — в высшие космические цивилизации? Или — в кого-то высшего среди нас самих, людей Фархелема — на кого замкнуты судьбы множеств «обыкновенных» людей? Ну, а мы с вами — какие люди, «обыкновенные» или нет? Исторические личности — или рядовые страдальцы, которым достаётся рикошет кем-то уже определённой судьбы целых множеств? Давайте сравним: считаем мы возможным ради блага всех пожертвовать судьбами некоторых — при этом даже не раскрывая им самой цели? И что для нас Иерарх: праведник, заботящийся о благе каждого — или полководец, который ничего не должен отдельному солдату и не ответствен перед ним, а лишь использует как орудие своих планов? И если так — каким солдатом предпочёл бы быть каждый из нас: сознательно принявшим цель, и весь связанный с ней риск и трудности — или которому просто навязали цель, даже не объяснив, что его ждёт, и чем он рискует? Не правда ли — для нас, каймирцев, ответ очевиден? Но там везде — либо человек должен исполнять свою часть неведомого плана, навязанного некой волей, либо до него толком и не доведена ничья воля, а сам он — поле борьбы разных сил, одну из которых надлежит считать Добром или Светом, а другие — Злом или Тьмой! А кто из них кто — соображай сам, ведь не их дело ещё что-то тебе объяснять? И вообще, ты — не равноправный сотрудник, ты — только орудие, но помни, что за всё с тебя же спросится полной мерой? Однако если они все рассуждают так, то… кто из них, собственно — силы Света?

И уже Герм вдруг так резко остановился, что Ратона, шедший следом, едва не налетел на него — а затем пришлось остановиться и Джантару, и остальным. И было от чего — кажется, всё сразу обретало совсем иные очертания…

— Нет, в самом деле, — продолжал Герм, — если сообща надо отстоять наши коренные интересы, и мы вместе противостоим злу — почему кто-то позволяет себе скрывать от остальных смысл происходящего с ними? И более того — надо идти к нему на поклон, чтобы он разъяснил нам, что есть наша цель? И мы настолько свыклись с идеей чьего-то верховенства и какого-то нашего предназначения — что и не задумываемся: а кто и почему нам его определяет? Кто позволяет себе вести нас путями шока, отчаяния, предельных напряжений — и каким образом это необходимо для конечной победы Добра? А все эти исторические катаклизмы? Перемещения стран, народов, армий, заговори, кровавые междоусобицы, войны, пытки, казни — и… плохие оценки по истории, выставляемые нам в каждом очередном учении? Тоже — суждённые события, предначертанные Единым Планом, суть которого на нашем уровне понять не дано? И вообще — если каждый народ с его обычаями, законами, культурой и верой зачем-то нужен, как часть Единого Плана… что дальше, когда эта часть завершена? Где-то для каких-то иных миров свою роль сыграл — и всё, здесь не нужен, его можно ликвидировать? А как же люди, которые причисляли себя к нему — и тоже во что-то верили и на что-то надеялись? И в другой раз… и нам, каймирцам, кто-то скажет: либо растворяйтесь среди других рас, либо вымирайте? Так как каждый народ и культура, не говоря уж о личности — не более, чем полуфабрикат какого-то творения в иных мирах? То есть — самостоятельной ценности никто и ничто здесь не имеет? И всё, что происходит в нашем мире, нужно лишь затем, чтобы преподать кому-то урок? Есть план, объединяющий миры, есть неведомая нам цель, а переживания людей этого мира — не в счёт? Но для нас-то этот мир — не бренное и не тленное, это — наш дом, пусть временный, мы живём здесь, пусть с перерывами — и хотим по-своему обустроить его для счастливой жизни! Так по какому праву кто-то мешает нам в этом, заставляет страдать в назидание кому-то? По праву силы? Но какая же они тогда Иерархия Света? Разве так мы представляем её себе? — Герм на мгновение умолк, судорожно переводя дыхание. — Нет, я не утверждаю, что они — злые, что они — наши враги. Они — просто никакие и есть. Наши переживания им непонятны, добрых чувств к нам у них нет — и они даже не понимают, чему подвергают нас, строя свои планы и идя к своей цели… Они не жили нашей жизнью, не умирали нашей смертью — откуда им знать это? Но пусть бы хоть сейчас до них дошло: те, кому безразличны наши чувства, кто ворочает судьбами человеческих общностей, не понимая, каково при этом отдельному человеку — не могут восприниматься нами как Иерархия Света! И пусть не требуют твёрдости в вере от тех, кого ведут будто с мешком, надетым на голову! Мы не можем верить в то и благоговеть перед тем, чего не понимаем! И не довольно ли с нас уже политиков-людей, с их играми «по-крупному» — плюс-минус тысячи, миллионы сломанных судеб?.. И если они — не такая уж безоговорочная Иерархия Света, как мы думали — пусть и договариваются с кем-то на своём уровне, а не сталкивают нас между собой!..

«Подожди, это просто срыв… Надо успокоиться…» — хотел было ответить Джантар, но сам вдруг почувствовал: если не во всём, то во многом Герм прав. И говорил он твёрдо и уверенно — совсем не как человек, впавший в отчаяние…

— Герм, но так нельзя, — с тревогой ответила Фиар. — Это опять — подсознательное ожидание всемогущества…

— Но сам я тоже не всемогущ! И что — зная предел моих сил и видя мою слабость, вы стали меньше мне доверять?

— Нет, конечно… — Фиар больше не нашлась, что сказать в ответ.

— И монаха, с которым едва справились вдевятером, мы не признали бы своим духовным лидером за одну его силу, верно? — продолжал Герм.