Алексей Грушевский - Игра в Тарот

Нет, конечно же, не мог его родной дядя, гордость семьи, коммунист, атеист и герой поддаться суевериям и тёмным ритуалам, ныне столь широко охватившим слабое духом и умом пришедшее за ним поколение. Просто тогда машины были, одно слово — вещь! Их не бросали, попользовав, так как сейчас. Они переживали своих владельцев, а иногда, даже, и их наследников.

— Ну что скажешь? — торопила тётя.

— Надо внутри посмотреть — ответил Николай.

Он протянул руку к ручке двери, взялся за неё, но что-то удерживало его открыть. Наверное, даже у самых прожженных гробокопателей бывает такое мгновение, когда охватывает слабость и нерешительность, перед тем как, который уже раз, сдвинуть в сторону крышку саркофага. И всё ж таки, подгоняемый тетиным нетерпением, с некоторым замиранием Николай открыл, заскрипевшую протяжным стоном полным невероятной тоски и боли, словно протестуя, что её потревожили, водительскую дверь. И лишь только тогда, когда ему открылась девственная, нетронутая несколько десятилетий пустота салона, он понял, что, не смотря ни на что, на все доводы разума, он до самого последнего момента, боялся, что увидит там, сидящую за вычурном эбонитовым рулём мумию своего дяди в парадном мундире, при всех орденах.

Но, не смотря на то, что внутри была только пустота, в то мгновение, когда его коснулось дуновение заключённого там десятилетия воздуха, ощущение того, что он только что вскрыл могилу, побеспокоил и выпустил наружи томящегося там духа, утвердилось в нём совершенно явственно, до озноба.

Тётка, на которую, судя по всему, совершенно не распространялись охватившие Николая сомнения и предчувствия, деловито его оттолкнула и залезла внутрь, жадно осматриваясь и суетливо хватаясь за всё что можно. Николай отошёл и сел в стороне. На него накатывал, который уже раз за сегодня, нервный озноб. Его всё никак не покидал образ того, как измождённый, умирающий старик, вылизывает и мажет, мажет, мажет свою машину.

— Вложил в неё всю свою душу — пронзила его мысль

Он вспомнил, что он и умер в этом же гараже, и умер, более того в ней, в машине. Его нашли сидящим в салоне. Что-то он там не то чинил, не то начищал, когда случился, на этот раз последний, удар.

Озноб усилился, началось лёгкое покалывание, там, где его располосовали ножи. Плохой признак. Николай называл его — «синдром Туле». Как правило, через некоторое время после этих приступов его накатывала многодневная изматывающая тоска, и посещали странные сны, а иногда и галлюцинации наяву.

— Вложил в неё свою душу. И вот теперь, мы выпустили её — крутилась и крутилась у него в голове безумная мысль. Но тут послышались настойчивые требования не в меру возбудившейся тёти:

— Давай, капот открывай.

Достаточно было беглого взгляда чтобы понять — в моторе не хватает некоторых весьма существенных деталей: куда-то делась катушка зажигания, не было проводов к свечам. Николай выдернул щуп масла — мотор был сухой.

— А, аккумулятор сел — заключила тётя с видом знатока, после нескольких попыток завести машину.

— Надо аккумулятор зарядить — отдала она приказ.

— Так он сухой — ответил Николай, не желая вдаваться в подробные объяснения по состоянию мотора.

— Как сухой?

— Ну, высох весь. Кислоты совсем нет. И наверняка пластины разрушились.

— Про пластины ты мне не гони. А кислота, какая нужна?

— Серная.

— Нет проблем. В подвале должна быть канистра. Она со временем портится?

Николай лишь пожал плечами. Он впервые слышал о подвале, и тем более не мог представить, что где-то тут может быть канистра серной кислоты. Конечно, дядя был запаслив, весьма запаслив, но зачем ему могла понадобиться серная кислота?

— Так, аккумулятор ты зарядишь. Кислота то есть, значит, проблем не будет — старая генеральша, кажется, помолодела не несколько десятков лет. — Не может же она вся испариться, а если испарилась, к Серёге сгоняешь, он автобазой заведует, у него всё для машин есть… а вот чем эту дрянь оттереть. Жирная сволочь, хоть и засохла… — тётя усердно скребла ногтями кузов лимузина.

— Тётя Вера, не царапайте. Попортите полировку. Это ацетоном надо размочить — ответил Николай.

— Ацетон? Ацетон есть. Должен быть. Несколько канистр. В подвале. Пошли туда — и тётя Вера, отодвинув какой-то половик, стала тянуть за торчащее в полу железное кольцо. Николай помог, скоро открылся широкий лаз в подпол.

Щелкнул выключатель и перед Николаем предстал огромный подвал. Посреди него стоял грубосколоченный стол с перегонным аппаратом и какими-то другими химическими установками из разномастных колб и змеевиков. Вдоль стен тянулись стеллажи. Полки на уровне чуть ниже груди были очень широкими, так что они представляли из себя, некое подобие лабораторных столов опоясывающих по периметру помещение.

Куда бы не натыкался взгляд, всюду сквозь осевшую на них многолетнюю пыль и паутину, таинственно и тускло поблескивали пузатые сосуды, какие-то вычурные колбы, огромные старинные бутылки. Было видно, что практически все они были чем-то заполнены. Некоторые какими-то разноцветными растворами, другие порошками, в третьих, похоже, недовольно растопырившись в разные стороны своими стеблями, были затворены неведомые коренья, в другие были насыпаны не-то ягоды, не то какие-то иссохшие и, потому, совершенно потерявшую прежнюю свою форму и, вследствие этого, казавшиеся совершенно фантастическими, плоды…

— А я и не знал, что тут такое есть — промолвил Николай.

— А тебе и незачем было знать. Маленький ещё был. Толя тут, царство ему небесное, алхимией занимался — ответила тётка, что-то ища под полками.

— Алхимией? — Николай почему-то почувствовал предательский холодок.

— Самогон гнал. Настойки делал. Ох, и чудные же были настойки! Жаль, рецептов не сохранилось. Все секреты унёс с собой в могилу. А, вот и кислота — тётка выдвинула откуда-то из угла канистру из нержавейки. — Что ещё нужно. Ацетон? Сейчас поищем, поищем… — донеслось откуда-то из дальнего угла.

Николай зачарованно рассматривал лабораторию. Похоже, в ней было всё! И вытяжка, и газовая горелка, и водопровод. Он с усилием повернул ручку крана, и тут же, как показалось с оглушительным громом, на железную раковину полилась струя ледяной воды.

— Всё, старый, с умом сделал. Даже водопровод и канализацию. Последнее время практически и жил в этом сарае… и умер, в машине. Царствие ему небесное. А ну помоги, вот они, кажется — тетя откуда-то из-под нижней полки кантовала какие-то огромные пузыри.

Николай помог их достать. С трудом выдернули пробку. Сомнений не было, пахнуло ацетоном.

— Ну, всё есть? Тряпки найдёшь наверху, там, на полках их навалом. Инструмент есть. Посуда есть. Газ… — тётка зажгла горелку, — есть. Может что ещё надо?