Ольга Денисова - Неразменный рубль

И в тот миг, когда мощные скрипки прервали голос французского шансонье, совсем другая мелодия вдруг всплыла в голове Латышева. Все вообще произошло в одну секунду: тронулись с обочины красные «жигули», сразу набирая скорость, а Латышев догадался, за какой металл гибнут люди. Сумка! Сумка из Средней Азии, которую надо отвезти в Ялту! И если такое простое поручение стоит столько же, сколько мама получает в месяц, то что в ней, в этой сумке? За такую удачу мало черной собаки… Кто позволит Наташке кричать об этом на каждом углу? Да они ведь ждали ее здесь, ждали, когда она пойдет домой! Убитая девственница?!

Латышев рванул с места, надеясь, что машина не обгонит его (спасибо фирме «Адидас», в кедах бы так не получилось), и ему казалось, что бежит он очень долго и медленно. Зачем, зачем он сказал, что Наташка — дочка физрука? Ведь нетрудно выяснить, где живет сотрудник «Айвазовского»…

Наташка повернула голову и приостановилась.

— Беги, сестренка! — что есть силы выкрикнул Латышев и тут же понял, что бежать ей некуда — догонят. И ему самому тоже нет никакого смысла бежать, ведь единственное, что он может сделать, — встать на пути «жигулей» (он не подумал тогда, что машину это не остановит).

До Наташки оставалось каких-то пять шагов, когда Латышев развернулся к машине лицом и развел руки в стороны, будто в самом деле надеялся закрыть Наташку от удара. Он не заметил, что со всех сторон к ним бегут люди в серой форме, — его ослепил свет фар, глянувший прямо в глаза. И, может быть, в тот миг он даже испугался, но сделать все равно ничего не успел. Оглушительно завизжали тормоза — водитель, в отличие от Латышева, увидел, что попался. Но спасло Латышева не это — снизу, с Партенитской, в бок «жигулям» на полной скорости врезалась черная «Волга». Ее развернуло от удара, и Латышева бросил на дорогу не бампер «жигулей», а багажник «Волги». И он успел подумать, обдирая об асфальт локти и колени: конец и пусеру, и джинсам.

— Я так и знал, ребята, что о машине вы не подумали… — далеко за спиной раздался хлопок дверцы, и голос «Геннадия Ивановича» (насмешливый и спокойный) вернул Латышева к действительности.

Наташка ревела навзрыд — испугалась, наверное. Людей было много, голосов много. Рации шикали, а в них кричали о «скорой» и труповозке. И Латышев решил было, что труповозка предназначена для него, и попробовал сесть, морщась и шипя сквозь зубы, — чтобы убедиться в том, что жив. Но хотя удар багажником показался ему сильным, на самом-то деле пришелся вскользь.

Водитель «Волги» не вышел из машины и сидел, опустив голову на руль. И Латышев понял почему (верней, ему сказал об этом внутренний голос): потому что минуту назад убил человека. Того, который вел «жигули». И хотелось узнать, кто сидел за рулем «жигулей», но Латышев побоялся взглянуть в ту сторону.

— Танк, а не машина, — «Геннадий Иванович» (в неизменном сером костюме) похлопал «Волгу» по капоту и подмигнул Латышеву: — Мы бок хотели подставить — не успели.

А Латышев подумал, что если бы он не сунулся, то «Волге» как раз хватило бы места, чтобы подставить бок.

— Не, ты так не думай, — «Геннадий Иванович» подошел к Латышеву и сел на асфальт рядом с ним. — Дурак ты, конечно, но все равно молодец. Сильно ушибся?

Латышев покачал головой.

— К врачу надо обязательно. Может, ты просто не чувствуешь. — «Геннадий Иванович» помолчал, глядя на смятые «жигули». — Люди гибнут за металл… Это не Олег, не переживай. Он, в отличие от тебя, не дурак. А жаль. И менты хороши: они, понимаешь, и слушать не стали, что девственница должна умереть там же, где и черная собака…

Латышев вскинул голову и взглянул на парня в костюме:

— Ты что, нарочно все это подстроил?

Тот усмехнулся, и на дне его взгляда вместо хитринки снова полыхнул холодный огонь:

— Сдается мне, этой операцией с самого начала управлял не только я…

Ж. Барбье и М. Карре, перевод П. И. Калашникова.

Майк Науменко. «Гопники»: «Кто плюется как верблюд, кто смеется как козодой?»

В 1984 году Генеральным секретарем ЦК КПСС был Константин Устинович Черненко.