Дмитрий Лычковский - Когда был Ленин мумией

Несколько чирибайя вспыхнули факелами и своими воплями тут же внесли панику в ряды атакующих. Восставшие дрогнули и побежали. Понимая, что их не остановить, Шайба выпустил в сторону египтян еще две очереди и, отшвырнув в сторону опустевший диск, отполз за телегу.

— Дрянь дело, Ильич, — прохрипел он. — Если сейчас бойцов не поднимем и эту хрень не возьмем — конец! Надо бы грантометом… Гранатометом! Вот я мудак! У нас же «Мухи» в загашнике спрятаны.

Обламывая ногти, уголовный сорвал крышку с длинного зеленого ящика и извлек из него кусок трубы. Ильич настороженно выжидал, что будет дальше. А Шайба положил трубу на плечо, направил на противника, что-то подрегулировал, куда-то прищурился — и и нажал на спуск. Рвануло так, что заложило уши. А Шайба уже брал следующую «Муху». После пятого выстрела, когда пыль в коридоре осела, стало видно, что в середине баррикады образовалась широкая брешь. Стрелы, правда, еще летели, но реже гораздо, реже, — удовлетворенно отметил Ленин.

— Вперед! — проорал Шайба и, подхватив с пола чей-то топор, врубился в строй египтян, пытавшихся загородить пролом щитами. Вслед за ним хлынули пластиноиды. Лошадь одного из них, самого ободранного, воруженного двуручным мечом, встала на дыбы. В отблесках огня, отражающегося от полированных каменных стен, это напомнило Ильичу картину «Купание красного коня», с той лишь разницей, что и конь, и всадник словно только что вышли с живодерни.

Впереди опять рвануло. Да так сильно, что Ильич на мгновение совершенно оглох. Обернувшись, он увидел Пирогова — в одной руке его был чей-то череп, в другой позвоночник, согнутый пополам, губы врача шевелились, но звука не было, словно все происходило в немом кино. Сильно растерев уши, Ленин вернул слух, увидел прямо рядом гарцующего пластиноида, играющего связками мышц, и услышал голос эскулапа:

— И я взглянул, и вот конь бледный, и на нем всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана ему власть над четвертою частью земли — умерщвлять мечом и голодом, и мором и зверями земными… — шептал Пирогов трясущимися губами, пока руки его, словно отдельно от разума, продолжали бинтовать и бинтовать.

«Пора!» — решил Ильич. Переложив маузер в карман, он пошел обратно по коридору, пропахшему гарью и раскаленным железом от перегревшихся стволов винтовок и автоматов. Грохот сражения, перемежавшийся криками, с каждым шагом становился ощутимо тише — видимо, бой все же шел к концу. Ускорив шаг, Ленин вступил в зал и начал осторожно пробираться к трону, за которым еле угадывались в полумраке знакомые нарисованные двери. Дело это было пренеприятнейшее: приходилось ступать по хрусткой трухе из развеянных тел, а то и по целым частям, вроде рук, ноги или обрубленных туловищ, некоторые из которых дергались, а некоторые — стонали и несли всякую чушь на самых разных языках.

В самом центре зала по кругу механической игрушкой бродил чинчорро с оторванной головой, сослепу натыкаясь на сфинксов и павших. Распахнутся или не распахнутся, — напряженно гадал Ильич, приближаясь к заветным дверям. Распахнулись! Ильич бегом одолел расстояние до покоев фараона, прислушался — ни звука! — и скользнул под портьеру с Изидой.

Нимрод оказался на месте. Он даже не был прикрыт тканью и на его блестящих металлических шарах играли отблески факелов со стен. Отчетливо ощущая удары фантомного пульса в висках, Ленин протянул к нему руку — и тут сзади раздались громкие шаги. Поспешно вытащив маузер и неловко выставив его перед собой, Ленин повернулся. Откинув портьеру, посреди покоев фараона в помятом римском доспехе, с немецкой гранатой за поясом и топором в руке стоял Шайба и устало улыбался.

— Победа, Ильич! Победа! Мои последних добивают, — сообщил он — Погибших пацанов только жалко и грека, хоть он и пиндос. — Тут глаза его расширились: Шайба заметил нимрод. — Ого! Это та хрень, про которую Табия базарил? — он тоже подошел к столику вплотную и протянул руку. — Почему ты не сказал, что его наш…?

У Ильича словно замкнуло в голове. Повернувшись к соратнику с протянутой словно для рукопожатия ладонью, он положил ее на гранату за римским поясом Шайбы, резко выдернул кольцо — и опрометью ринулся за ближайшую колонну. Жуткой силы взрыв тряханул покои, колонна шатнулась, но устояла и Ильича густо обсыпало гранитной крошкой, сильно посекшей лицо. Выждав паузу и страдальчески мигая пыльными ресницами, Ленин выглянул из своего укрытия. От Шайбы осталась лишь изуродованная голова, зато на нимроде не было ни царапины. Скинув пиджак, Ленин начал быстро упаковывать ценный аппарат.

— Ну ты и с-с-сука! — раздалось с пола.

Шайба смотрел на него снизу блестящими от ненависти глазами. Его некогда зашпаклеванное пулевое отверстие в голове открыло взрывом и оттуда бесцветной кровью толчками хлестал формалин. Поморщившись, Ленин сунул импровизированный пакет подмышку, аккуратно обошел то, что осталось от временного союзника, и двинулся к выходу.

И только он шагнул за порог, как внезапно нога его, а затем и весь Ильич провалились в темноту…

— Пудры не клади столько — и так бледный как смерть! Розовым мазни тут под скулами и тут…

— Тебя не спросил! Лучше хлам забери, который у него под мышкой, сейчас костюм принесут.

Ильич попытался открыть глаза, но ничего не вышло. Вновь недвижимый, с плотно зашитыми веками, он лежал на жестком и холодном, и его тело крутили, будто тряпичную куклу, чьи-то бесцеремонные руки. До боли знакомые запахи химикалий и монотонные капли из плохо закрытого крана, глухо бьющие о раковину, дали понять, что Ленина выкинуло обратно в мавзолей.

— Я не понял, они перепились тут, в предыдущей смене? Что за мумовина? Кто ему такую дуру в пиджак закатал?

Раздался тяжелый металлический стук. У Ильича все внутри сжалось. Он напрягся, направил все силы в мышцы век — и заставил их таки разомкнуться и образовать узкую полоску. Над ним склонились два незнакомых лаборанта в мятых зеленых шапочках и в неопрятных, покрытых пятнами зеленых фартуках. Один озадаченно крутил в руках нимрод.

— Тяжелая… Сталь. А может титан. Если в цветмет такую сдать, нормально дадут.

— Положи обратно, — опасливо сказал второй. — Может это инструмент какой-то. На фига нам проблемы. Да и не дадут за эту железку ничего.

— А я говорю — дадут, — упорствовал первый.

— Куда гроб нести? — внезапно раздалось со стороны дверей — Принимайте!

В полоску меж ленинских век медленно вползла спина, пятившаяся словно краб, а за ней показался просторный гроб, обшитый алой тканью. Следом чьи-то руки несли новый, отлично отутюженный костюм на вешалке и белоснежную рубашку. Ленин насторожился. Очевидно, предполагалась поездка. Куда? С какой целью? На каком основании? Установив гроб на соседнем столе, спины удалились. Но дверь тут же заскрипела вновь — и у стола появился высокий худой человек в хирургической маске и резиновых перчатках по локоть.