Андрей Дашков - Плод воображения

Автомобиль резко затормозил и свернул к обочине, подняв кучу пыли, из которой, будто в каком-нибудь полицейском боевике, появились две почти одинаковые фигуры в темных костюмах и солнцезащитных очках. Их челюсти, двигаясь с удивительной синхронностью, перемалывали жвачку. Параходу казалось, что от одной этой интенсивной работы парни должны были не на шутку вспотеть.

— Где он? — рявкнул громила-пассажир, не утруждая себя приветствием и вступительным словом о погоде.

— Не знаю, — честно ответил Параход.

— Ты же был с ним рядом, — ввязался в разговор его «опекун», и прозвучало это так, словно Парахода подловили на чем-то предосудительном.

Через секунду он осознал, почему чувствует себя виноватым. Во-первых, сказывалось советское прошлое (остановили — уже виноват), а во-вторых, он не был уверен, что «пастухи» поверят, будто конопля, которой набиты его карманы, нужна ему для гербария.

— Это не запрещено правилами.

— Верно. Но если он намеренно вывел из строя браслет и ты что-нибудь об этом знаешь, тебе лучше рассказать нам прямо сейчас.

— При мне он ничего такого не делал. Просто исчез, и всё.

— Поедешь с нами, — бросил пастух, потерявший свою овечку.

— Ребята, — сказал Параход очень мирно, — у вас свои дела, а у меня свои. Я правил не нарушал.

Громила-пассажир сделал шаг к нему, и в этом движении была нескрываемая угроза, но «опекун» Парахода придержал его, схватив за бицепс.

— Тихо, тихо. Он прав. Пусть идет своей дорогой. Если что, никуда не денется.

Они снова втиснули свои непотеющие мускулистые тела в микроавтобус, а Параход поспешил убраться с дороги, прикидывая, какое «если что» эта парочка недоделанных бондов надеется обнаружить на кладбище. Судя по всему, Нестор «потерялся» не только визуально.

Параход и раньше почти не сомневался, а теперь точно знал, что сигналы, передаваемые браслетами, отслеживаются непрерывно. Сколько времени прошло как исчез сигнал? Двадцать минут? Двадцать пять? Во всяком случае, не больше получаса. А «пастухи» уже здесь. И если бывший монах действительно не размолотил браслет сам, то Параходу приходили на ум два варианта: либо на Нестора кто-то напал, либо вход в «темноту, которая есть причина безумия в каждом из нас», существовал на самом деле.

Чувиха сварила себе кофе на спиртовке, а для Парахода, по его просьбе, заварила зеленый чай. Они сидели на кухне, из окна которой было видно закатное небо. Солнечный диск уже скрылся за домами, и оранжевые отблески на антеннах напоминали зажженные свечки.

— А всё-таки, что вы там делали?

— Где?

— На кладбище.

— Да ничего особенного. Нестор обещал что-то показать.

— Ну и как, показал?

— Не успел. Я отошел слить воду, а когда вернулся, его уже не было.

— И какие у вас предположения?

— Никаких. Те двое больше не появлялись, значит, что-то нашли. Или кого-то.

Она долго молчала, нахмурившись, словно пыталась вспомнить нечто ускользнувшее от внимания. Наконец сказала:

— Есть еще один вариант: те двое тоже исчезли.

— Тогда здесь уже были бы другие. Трое исчезнувших за первые сутки — это слишком. Они свернули бы проект.

— Если только мы не заблуждаемся насчет истинной цели этого балагана.

Обронив это замечание, она снова надолго замолчала. Неспешно прихлебывая чай, Параход ждал продолжения и не ошибся.

— Знаете, такое уже случалось. Здесь исчезло немало людей. Вот и мой дядя… — Она сделала неопределенный жест.

— Понимаю, — вставил Параход сочувственно, хотя ни черта не понимал. Эта молодая женщина была как кривое зеркало — он не мог увидеть ничего, кроме собственных отражений, которые возвращались к нему в искаженном, а то и в карикатурном виде. Он буквально ощущал энергию, облекавшую ее в защитную оболочку наподобие второй, невидимой кожи. Ему неоднократно приходилось сталкиваться с людьми, пребывавшими в совершенном энергетическом равновесии, однако среди них никогда не было двадцатилетних женщин, несколько часов назад переспавших с новым любовником. Правда, писательниц, настроенных заполучить миллион евро, тоже не было.

Он попивал свой чаек, наслаждаясь покоем и уютом чужой квартиры, в которой о минувшем десятилетии летаргии напоминала разве что вездесущая пыль. Кто знает, надолго ли этот обманчивый покой. Может, сегодня ночью всё и закончится. А ему начинало здесь нравиться. Вдали от миллионов сограждан с их невысказанными претензиями, неосознаваемым вампиризмом и постоянным, чудовищно загрязненным информационным полем он чувствовал себя словно на курорте. Воздействие нескольких человек, которые разделили с ним этот город и тоже пытались вампирить — каждый в меру своих способностей, наглости и моральной озабоченности, — не шло ни в какое сравнение с тем, что творилось там, в капище так называемой цивилизации.

В общем, у него имелись весомые причины, чтобы задержаться здесь подольше. Тем более что он уже разложил на чердаке свой «гербарий» под пристальным наблюдением рыжего котяры. Параход не был уверен, что в его отсутствие хозяин дома не сделает какую-нибудь гадость, но в благодушии своем рассматривал возможные убытки как плату за проживание. В конце концов дорогу на кладбище он помнил и в случае чего мог пополнить запас травы.

— Мне нужна ваша помощь, — сказала Оксана так, будто он не был «креатурой», обязанной выполнять любое ее желание. Ну, почти любое… хотя и с этим можно было поспорить.

Он кивнул — мол, нет проблем. Она пристально смотрела на него своими голубыми, сильно потемневшими к вечеру глазами, точно пыталась что-то внушить. Но Параход относился к категории невнушаемых.

Чувиха продолжала:

— Дядя должен был хоть что-нибудь оставить, какое-то послание… или своего рода завещание. Во всяком случае, я очень надеюсь, что он успел. И если это действительно так, то оно должно быть где-то здесь, в квартире.

По каким-то едва уловимым признакам он понял: она не надеется, она точно знает, что послание существует. Вопрос «откуда?» — десятый. Важнее другое: с чего она взяла, что он может ей помочь? Кто навел ее на эту мысль, если он сам не утратил контроль и не выдал себя какой-то мелочью? Сероглазая не из тех, кто жалуется и болтает попусту. Был еще один человек, который, возможно, кое-что понял насчет Парахода, но вряд ли чувиха имела контакт с Нестором. А если имела? Тут мозг Парахода впадал в ступор, отказываясь прослеживать все вероятные тайные связи между участниками проекта.

Он решил на сей раз не разыгрывать из себя простачка, поскольку они оба явно знали друг о друге больше положенного. О некоторых вещах лучше не спрашивать, вот и эти двое с заключили молчаливое соглашение не задавать неудобных вопросов — как говорится, до выяснения обстоятельств.