Андрей Дашков - Плод воображения

Она увидела пересекающего площадь человека. По собранным в «хвост» длинным седым волосам, бороде и джинсовому костюму нетрудно было узнать Парахода. Тот шел так, словно у него появилось срочное дело, и Лада подумала: жаль, что нельзя поменять местами его и Барского. Вернее, можно — для рокировки хватило бы одной пули, — но Параход не захочет, да и не сумеет. Он навсегда останется в проигравшей команде, таков его выбор. Вероятно, поэтому он ей и нравился.

Когда он приблизился к церкви, она помахала ему. Получалась какая-то мелодрама для бедных — старик и умирающая. Не хватало еще, чтобы он начал по ночам петь под балконом… Она заставила себя переключиться. Да, у него явно появилось к ней дело, и возникал вопрос, от кого он узнал, где она поселилась. Сделка сделкой, а бдительность терять не следовало.

— Как насчет кофе?

— Не откажусь. Ночь была на редкость дерьмовая.

— У тебя тоже?

Он пожал плечами, словно признавая, что ничего не может противопоставить бессоннице — тому самому лому, против которого нет приема, — и уселся на старый стул, знакомый с куда более богобоязненными седалищами. Лада испытала облегчение оттого, что он не стал расспрашивать ее о здоровье — как будто вообще было о чем спрашивать. «Дерьмовая ночь» могла означать что угодно, но, по крайней мере, как она успела заметить, его не окольцевали вторично и, скорее всего, не роняли на каменный пол. В свою очередь, он обратил внимание на ее левую руку:

— Хм, можно предположить, что нас стало на одного меньше. Кого это ты?

У Лады хватило сил улыбнуться:

— Это не трофей. Всё почти как в кино: упала, потеряла сознание, очнулась — браслет. Сколько ложек?

— Две. И побольше сахару — голова совсем не варит. А где упала?

— Здесь, — она показала себе за спину. Если не считать сценария, который являлся плодом больной фантазии Барского, у нее не было причин скрывать что-либо от Парахода. Более того, она надеялась, что он сможет кое-что прояснить.

Хоть голова, по его утверждению, у него не варила, он ее опередил:

— Это было нападение?

— Можно сказать и так. Хотя еще вопрос, кто на кого напал… Вчера я возвращалась, когда уже стемнело. Внутри церкви горела свечка. Не надо было заходить, может, всё обошлось бы. Но теперь это не важно… В общем, там мужик молился. Огромный, весь в черном. Лица я не видела, но точно не из наших…

— И ты решила посмотреть, кто это?

— Да ничего я не решила, я вообще с трудом соображала. Я же говорю: не надо было заходить…

Рассказать о пистолете у нее так и не повернулся язык. Параход понял, что она чего-то не договаривает, но истолковал это по-своему.

— Он пытался тебя трахнуть?

— Нет… Только вырубил, я и дернуться не успела. Сувенир, похоже, от него.

— А ну дай-ка…

Параход отставил чашку с кофе, протянул к Ладе руку и обхватил пальцами браслет вместе с ее запястьем.

Она ощутила сухое тепло, почти как при обычном прикосновении. Но прикосновение не было обычным. Лада почувствовала внутри себя странное движение: что-то в ней отпрянуло от его ладони, а что-то, наоборот, потянулось навстречу. Невольно на память пришла живая и мертвая вода. Сейчас по ее жилам эти два потока текли в противоположных направлениях…

— Хреново, — сказал Параход. И добавил после паузы: — Почти всё стерто. Могу только сказать, что этот браслет сняли с женщины.

— С живой?

Он покачал головой:

— Не знаю. Тут вообще сложно с живыми и мертвыми.

— Только этого мне не хватало, — пробормотала она рассеянно, а потом подумала: «Так и есть. Именно этого тебе не хватало, и вот ты это получила. Ну что, это тебе помогло?»

— У тебя что-нибудь пропало?

Этим вопросом он застал ее врасплох. Сегодня она поднялась в четверть шестого и успела проверить свои вещи. Действительно, кое-что пропало, но ей стало не по себе оттого, что кто-то читал в ней, как в открытой книге, — даже если это было чтением при помощи пальцев чего-то вроде последнего предупреждения для слепых, набранного шрифтом Брайля…

— Пропало.

— Что именно?

Видя, что она медлит с ответом, он продолжал:

— Я спрашиваю не из любопытства. Мне тут ночью нашептали кое-что, и, насколько я понял, наши дела плохи. Поэтому мне надо знать, что пропало.

Лада смотрела на него, не мигая, и вдруг поняла, что он знает об оружии. И, возможно, знал еще вчера. Оружие его беспокоило по-настоящему. Остальное не имело значения.

— Фаллоимитатор, — сказала она, решив ограничиться этим. О пропавших отмычках сообщать не обязательно. Она расскажет ему позже… если доживет.

Параход хекнул, пролил на себя кофе и заржал.

— Иди к черту! — сказала Лада. А потом тоже начала смеяться — впервые за несколько месяцев.

— Останови, — приказал он после нескольких минут быстрой езды по прямому как стрела проспекту. «Ленд ровер» вспарывал туман, выползавший из боковых улиц, но Розовский не смотрел по сторонам. На некоторых участках они мчались почти вслепую, и ощущение опасности могло бы заворожить, если забыть, что город пуст. Потом, когда он заметил внезапно возникший впереди силуэт автобуса, который стоял у обочины на спущенных колесах, мелькнула мысль: «Сейчас она нас размажет», — однако хватило едва заметного поворота рулевого колеса, чтобы громада автобуса пронеслась мимо тенью смерти.

Он смотрел на ее профиль и думал, что с ней делать. Задавать прямые вопросы бесполезно, он-то ее хорошо знал: «расскажет», когда сама захочет. А вопросов у него накопилось достаточно. Для начала ему хотелось спросить, где она взяла ключ, торчавший в замке зажигания. Затем — на кого она теперь работает. С кем, сука, переспала, чтобы попасть сюда. И кто приходил в гостиницу минувшей ночью. Эти ее грубые ботинки на рифленой подошве… Он был уверен, что их отпечатки совпадут со следами в холле.

Жаль, но даже приставленный к ее голове ствол не помог бы ему услышать ответы прямо сейчас. Однако кое-что он всё-таки придумал. Тогда и приказал ей остановиться.

Она заглушила двигатель и повернулась к нему. Спокойное лицо ангела-хранителя, прозрачные глаза русалки.

«Розовский, я снова с тобой. Теперь всё будет в порядке… И кстати, откуда ты знаешь, какие глаза у русалок?»

Именно в эту минуту он со всей определенностью понял, что ее послали присматривать за ним. Эти скоты ему не доверяли. И правильно делали, тут Розовский был не в претензии. А еще он понял, что отныне, прежде чем сделать шаг, ему придется спрашивать себя, как далеко они готовы зайти. И, главное, как далеко готова зайти она .

Он наклонился к ней, снял с ее головы дурацкую бейсболку, обнял левой рукой и поцеловал в губы. М-м-м, это был мед. Его правая рука уже пробиралась к ней под куртку; пальцы расстегивали рубашку; ладонь и теплая грудь встретились. На вкус Розовского, тут он нашел идеальное сочетание упругости, веса и нежной гладкости. Сосок почти мгновенно отозвался на ласку. Ее рука потянулась к зипперу на его джинсах и освободила член, уже испытывавший острый недостаток жизненного пространства.