Андрей Дашков - Плод воображения

Придавленный к стене отчаянием, он с опозданием заметил, что Малышка подошла ближе. То, что она не боялась незнакомца, как будто говорило в пользу последнего, а может, они все трое сошли с ума. Бродяга окончательно утратил простоту своего прежнего мирка — да и разве могло быть иначе, когда в него вторглись проклятые крысы дьявола!

— Меня ищут? — спросила Елизавета у Парахода.

— Если ты имеешь в виду наших доблестных охранников, то нет.

— Это потому, что… — Она запнулась и как будто хотела поднять левую руку, но, видимо, присутствие бродяги мешало ей сделать это. Параход и так догадался, что она имела в виду пропавший браслет.

— Никого из нас они уже не ищут.

— А кто? — испуганно пискнула она.

Парахода это озадачило. Он знал, где теперь ее побрякушка, да и с человеком, набросившимся на Ладу в церкви, кажется, всё более или менее прояснилось — но что делать вот с этой дамочкой, которая явно не хочет, чтобы ее нашли? Она даже не спросила, что случилось. Она спросила: «А кто?» Несмотря на очевидные странности в поведении, Параход не считал ее помешанной. Как и раньше, на «большой земле», помешательство было самым легким способом объяснить всё находящееся за гранью понимания. Что связывало бывшую (теперь уже точно) участницу проекта и ходячее кладбище парфюмерии, он мог вообразить с большим трудом, однако не исключал, что путь к затуманенному сознанию бродяги лежит именно через эту женщину. И он начал осторожно прощупывать почву.

— Ты кого-то боишься?

Она по-прежнему прятала руки, но, несмотря на полумрак, Параход успел заметить, что они запачканы в крови — возможно, в ее собственной, потому что женщина была ранена.

— Почему вы так решили?

«А тут и решать нечего, достаточно на тебя посмотреть». Вслух он этого, конечно, не сказал. Тут требовались мягкие методы.

— Тебе нужен врач. И тебе тоже, — Параход посмотрел на бродягу, который что-то шептал себе под нос, привалившись к стене и полузакрыв глаза. Наверное, молился. Какой всё-таки набожный парень. Если бы он еще не вырывал зубами глотки…

Но уже в следующую секунду бродяга оскалился, как одичавший пес, и стремительно выбросил руку к его лицу. Параход даже не успел отшатнуться. Он увидел в нескольких сантиметрах перед собой окровавленную ладонь, изувеченную посередине (давняя рана сильно напоминала затянувшуюся пробоину от гвоздя размером с железнодорожный костыль), и хищно загнутые траурные ногти.

— Никаких врачей, ты понял? — яростно прошипел бродяга, сверкнув желтыми от гноя глазами.

— Хорошо, никаких врачей, — немедленно согласился Параход, ощутив холодную влагу под волосами на голове.

При слове «врач» в мозгу бродяги включился заржавевший, но еще вполне исправный механизм долгосрочной памяти — и старые вагончики покатились по таким же старым рельсам, дребезжа и постепенно набирая ход. Вот только вид из мутных окошечек был не таким, на который рассчитывал Параход. Там мелькали картины, имевшие мало общего с помощью больным, облегчением их страданий и, тем более, излечением . Нет, там «врачи» приходили в сопровождении одного или двух верзил (вроде тех, с которыми бродяге недавно пришлось иметь дело, — может, еще и поэтому он был так успешен?) и задавали дурацкие издевательские вопросы, но чаще не задавали, а предписывали пирогенную терапию, после которой температура поднималась до сорока, начинались делириумные расстройства, — однако сопутствующие этому рвота и желудочное кровотечение казались просто мелкими неприятностями по сравнению с пыткой под названием ЭСТ. Да, бродяга застал то время, когда электросудорожную терапию еще не отменили по гуманным соображениям, однако дьявольская хитрость так называемых «врачей» заключалась в том, что и после официальной отмены ЭСТ можно было практиковать с согласия пациента ! Ясное дело, с получением «согласия» проблем не возникало, а если возникали, как в случае с человеком, которому в будущем предстояло сделаться бродягой, слугой Господа и защитником Малышки, то санитары по приказу врачей «улаживали вопрос». Результат такого улаживания иногда был худшим, чем последствия самой терапии, поэтому неудивительно, что воспоминания бродяги о тех временах смахивали на фильм ужасов, хранившийся на дальней полке, а его личный счет к «врачам» вряд ли сильно отличался от намерений бывшего узника концлагеря по отношению к своим мучителям.

В общем, с предложением врачебной помощи Параход немного промахнулся, но не мог же он предвидеть всё. По правде говоря, он начал жалеть о том, что сунулся в эту нору. У него хватало своих проблем (до сих пор выглядевших трудноразрешимыми — если вообще разрешимыми), чтобы взваливать на себя заботу о двоих раненых, как минимум один из которых был непредсказуем, словно паровой котел с поврежденным аварийным клапаном. Он мог взорваться в любую секунду, но мог не взорваться никогда. Находиться с ним рядом было всё равно что играть в «русскую рулетку». Хотя, если бы Параходу предложили выбирать, он выбрал бы «рулетку» — в этой игре он имел бы больше шансов.

— У нас есть лекарства, — внезапно сказал бродяга, сменив гнев на милость, и даже с какой-то затаенной гордостью — мол, видишь, как я о ней забочусь!

На этот раз Параход решил не испытывать судьбу и ограничился кивком. Елизавета всё так же неотрывно смотрела на него, а он не мог понять, чего в ее взгляде больше — надежды или страха услышать плохие новости. Хотя, казалось бы, куда хуже…

Наконец она осмелилась произнести:

— Вы видели кого-нибудь… не из наших?

— Не видел, но знаю, что здесь происходит что-то странное. В городе появился кто-то… чужой.

При слове «чужой» бродяга сделал яростное лицо и энергично задергал головой.

Елизавета выглядела так, словно находилась в шаге от обморока. Но ее хватило на довольно длинный совет:

— Если увидите, не заговаривайте с ними, лучше вообще не попадайтесь им на глаза. Это страшные люди…

— Я не вполне уверен, что это люди, — осторожно заметил Параход. — Может, мы говорим о разных… м-м-м… гостях? Тебе проще — ты хотя бы знаешь своих в лицо.

Елизавета исподтишка посмотрела на бродягу и мгновенно отвела глаза. Параход понял, что попал в точку. Кто бы ее ни искал, мысль о «спасителях» внушала ей ужас. Что же ты такого натворила, Малышка ? Он не мог поверить, что кто-то сунется сюда лишь за тем, чтобы отомстить этому безобидному на вид созданию. А если причина — не месть? Если всё обстоит как раз наоборот? Черт возьми, он упустил из виду те самые благие намерения, которыми, по слухам, вымощены дороги в места не столь отдаленные… вроде этого города.