Александр Кашанский - Антихрист

— Нет. Она не проснется, пока я буду здесь, и в дверь никто не войдет. Мы можем поговорить с тобой спокойно, нам никто не помешает.

Аллеин сел на стул напротив Ивана.

— Иван, Господь отвернулся от вашего мира.

— Что это значит?

— Это значит, теперь Он не хочет видеть ничего, что происходит в мире людей, и, самое главное, не посылает людям ангелов с душами.

— А что это значит?

— Бог никого никогда не проклинает и не наказывает, Он только отворачивается, люди, оставшиеся без Бога, всегда сами наказывают себя. На этот раз Он отвернулся от всего мира.

Иван усмехнулся.

— А это что меняет? Объясни, пожалуйста.

— Зло будет торжествовать всюду.

— А что, до сих пор оно не торжествовало? Слушай, Аллеин, ты же не говоришь главного. Говори уж, чего там.

— Иван, видимо, скоро наступит Конец света.

— Прежде я должен решить Систему, а я этого пока не собираюсь делать. Или люди должны узнать, что Бог есть, а они не узнают этого ни сегодня, ни завтра, от меня, во всяком случае.

— Значит — узнают.

— Нет! Не будет этого. Не узнают. От кого они узнают? — Иван стукнул кулаком по кровати. — Я видел этот проклятый компьютер и его начинку. Им еще надо много времени. Если пойдут по правильному пути — лет десять, а так, в обычном итеративном режиме, — лет пятьдесят.

— Значит, они узнают от тебя, Иван.

— Я свободный человек, Аллеин, ты сам это говорил. А я этого пока не хочу. Нет, не будет этого.

— Дело в том, Иван, что ты уже давно решил, что будешь решать свою Систему. И Бог знает, что это неотвратимо, и я знаю это. Я пришел сейчас к тебе сам, Бог не давал мне такого приказа, только потому, что мне кажется, правда, я в этом совершенно не уверен, что еще можно попытаться спасти этот мир. И еще, Иван. Я недавно видел, что в сотне мест: на ядерных установках, химических комбинатах, да и не только — везде, откуда может исходить угроза сразу многим человеческим жизням, готовится Конец света. У Сатаны все готово, чтобы устроить его по-своему.

— Не-ет, — Иван выразительно помахал пальцем, — ничего у него не выйдет. Я — главное условие. Если я не захочу, и он ничего не сделает.

— Ты не промолчишь. Ты уже начал говорить.

— Когда?!

— Вчера. Твой концерт…

— Да что ты! Причем здесь мой концерт? Да, я хотел проверить, как может действовать Лийил на людей, и я проверил. Это только эксперимент.

— Что бы ты сейчас ни сказал мне, я знаю, ты не остановишься, потому что это — страсть, это сильнее тебя. Ты будешь говорить, и тебя будут слушать. Более того, ты станешь невероятно знаменит.

— Когда?

— Да уже завтра. Точнее, с завтрашнего дня начнется твое восхождение к вершине славы. И все будут делать то, что ты скажешь.

— Я ничего не собираюсь рассказывать из того, что мне известно.

— Ты не собираешься сейчас, но ты расскажешь. Я пришел сюда для того, чтобы попытаться предотвратить победу зла. Я вижу, что люди скоро сами уничтожат себя, и это — одна из целей Сатаны.

— Ну и что, что уничтожат.

— И тебе не жалко?! — воскликнул Аллеин.

— Послушай, а что изменится от того, жалко мне или нет? Жалко! Я вчера весь вечер пел об этом, нагоняя тоску на себя и на других. А толку-то! Аллеин, знаешь, что я тебе скажу: ты — мой единственный друг. Только с тобой я могу быть откровенным. Хоть ты и не человек, ты мне ближе любого из них. Я сегодня же исчезну, спрячусь так, что меня никто не найдет.

— Иван, а если он победит?

— Ты имеешь в виду Сатану?

— Да.

— Как это так — победит? Я не допущу этого.

— Понимаешь, Иван, у меня есть подозрение, что есть некая тайна, о которой мы с тобой даже не догадываемся. Понимаешь, я наблюдаю за этим миром десятки тысяч лет. Я вижу, как коварен Сатана. Он подменил все. Ты совершенно прав, он использовал ваш божественный дар творить для своих целей. Мне пора идти, Иван. Подумай обо всем. Пожалуйста. Времени у тебя осталось мало.

Аллеин поднялся.

— Подумай! О, Аллеин, ты даже не представляешь, о чем ты меня просишь. И все же приходи, приходи почаще — Почему вы, те, кто служит Богу, так редко появляетесь, а Риикрой и компания — так и лезут?

Аллеин растаял в пространстве.

Рита заворочалась и открыла глаза. Она посмотрела на Ивана и, улыбнувшись, сказала:

— Ты здесь, мой сладкий. Я так рада тебя видеть.

Иван угрюмо посмотрел на нее.

— Слушай, Рита, скажи: я похож на сумасшедшего?

Лицо Риты стало серьезным.

— На сумасшедшего? Нет, — Рита покачала головой. — Нет. Ты — не похож.

— Слушай, тебя интересует, что будет с твоей душой в будущей жизни?

— Нет.

— Почему?

— А на кой черт она мне нужна, эта будущая жизнь? Я живу и никого не боюсь. Так жить интересней. И я никого не хочу бояться. Вот и весь ответ.

— А если в ад?

— А нет его.

— Почему ты так уверена?

— Эту уверенность я всосала с молоком матери и укрепила ее, глядя на своего затравленного жизнью папочку. Ад — здесь.

— А если я тебе скажу, что твоя душа бессмертна и что там, куда она попадет, ни твои грехи, ни твоя вера, ни твои добрые дела не принимаются во внимание. Что ты на это скажешь?

— Что я скажу? Меня это устраивает — вот что я скажу. — Рита глубоко вздохнула. — Ну ладно. Спать не хочется. Что будем делать?

— Сматываться.

— Может, сначала выпьем?

— Нет, — Иван встал и решительно подошел к окну. — Все это отменяется. — Он подошел к телефону, достал из кармана визитную карточку Зильберта и набрал написанный карандашом номер. Ему ответил вежливый женский голос.

— Здравствуйте. Кто спрашивает господина Зильберта? Что ему передать?

— Передайте ему, что звонит Свиридов. Я думаю, что господин Зильберт захочет со мной переговорить прямо сейчас.

— Хорошо, подождите одну минуту.

Через минуту Иван услышал голос Зильберта:

— Здравствуй, Иван. Что случилось?

— Я согласен работать, Зильберт…

— Хорошо. Куда подослать машину?

— Отель «Летучий голландец» — где-то в районе порта.

— Через час за тобой подъедет машина.

Зильберт медленно и аккуратно положил телефонную трубку и приложил руку к сердцу. Оно болело со вчерашнего дня. «Болит, и ничего не сделаешь. — Он прикрыл глаза. — И этот сумасшедший мальчишка, он еще добавил раздумий и тревог. Я знаю, он хочет славы. А я всегда хотел власти. Вот и сошлись наши интересы. — Зильберт встал, подошел к окну и стал смотреть на припорошенные снегом деревья парка. Между деревьями проскакала на вороной лошади девушка в красной куртке и вязаной шапочке. Зильберт улыбнулся. — Зося. Зося — неугомонная, как я в молодости. Ох уж эти внуки… — Зильберту захотелось было ощутить прохладу зимнего утра. Но это желание было вялым и мимолетным. — Как и все, что я сейчас желаю. Какая гадость — эта старость. Ничего не хочется. Ничего…» — Зильберт тяжело вздохнул. Вошел секретарь с ежедневным докладом о деятельности корпораций, контролируемых Зильбертом.