Андрей Мелехов - Malaria: История военного переводчика, или Сон разума рождает чудовищ

— Почему? — заинтригованно спросил Лейтенант, не отрывавший глаз от счастливо улыбающейся ему издалека Тани.

— А Бог его знает почему! Вы, например, знаете, что замерзшего в снегу человека может спасти только естественное тепло женского тела? Ученые фашистской Германии перепробовали немало всякого на наших военнопленных, пытаясь найти способ возвращения к жизни своих летчиков и моряков, угодивших в полярные воды. Но не помогли ни химия, ни баня, ни водка! А вот объятия жаркой девушки, случалось, и выручали! Здравствуйте, Танечка!

Девушка едва отреагировала на ученого поросенка и бросилась на шею своего первого мужчины. Березняков, мгновенно ставший третьим лишним, потоптавшись еще секунду, откланялся:

— В общем, от души надеюсь, что мои рассказы хоть чем-то помогут вам, молодой человек, в ваших приключениях! А ваш, гм, артефакт можете мне на хранение оставить!

Двое влюбленных повернули к нему счастливые покрасневшие лица, с трудом возвращаясь на грешную землю.

— Да, да, спасибо! — смущенно проговорил наш герой вслед сутулой спине специалиста по раннему христианству и позднему социализму.

— А что он имел в виду? Какие приключения? — спросила Таня.

— Он считает, что моя малярия — это хорошее начало многообещающей карьеры!

— Он что, чокнутый?

— Да нет, он просто очень хотел бы заболеть сам!

— Ну, я же говорю — ненормальный! Ну да Бог с ним! У нас мало времени! Ты знаешь, что женщин из Уамбо приказано отправить в Союз в течение сорока восьми часов?

Таня поведала Лейтенанту, что причиной для столь радикального решения генерала-танкиста, недавно назначенного Главным военным советником в Анголе, стал очередной теракт у дома, в котором проживали советские офицеры и их жены. Из-за взрыва бомбы погибли лишь двое охранников, неосторожно решивших поискать в загадочном мешке рис или сахар. Несмотря на то что среди советских женщин оказались только легко раненные осколками стекла, приговор JVC был окончательным и обжалованию не подлежал.

— Так что, — закончила свой рассказ семнадцатилетняя школьница, — мой самолет отправляется в Москву завтра, и у нас с тобой осталось не так уж много времени! Родителям я сказала, чтобы обо мне не беспокоились! Маме пообещала, что не забеременею!

Ближе к вечеру влюбленные сидели на пляже, наблюдая за садившимся в океан солнцем. Огромное светило медленно умирало в ритмично дышавшем теле Атлантики, окрашивая его своею пурпурной кровью. За те несколько часов, что Лейтенант и Таня умудрились провести вместе, было сказано многое. Они говорили о милых и важных пустяках — вроде того, как нашему герою нравилось целовать по-детски трогательный нежный затылок своей любимой. Или как ее, в свою очередь, сводил с ума его «молочный» запах. Они говорили об общих знакомых, обсудив, в частности, адюльтер Галины, и пришли к выводу, что подобное «никогда и ни за что на свете» не случится в их брачном союзе. Разумеется, они в деталях обсудили свою будущую свадьбу — вплоть до дат и места проведения. Надо сказать, что Лейтенант даже не успел сделать предложения — просто в какой-то момент один из них заговорил о квартире и детях, а второй с радостью подхватил эту тему. Когда влюбленные спохватились, они так и не смогли вспомнить, кто же начал первым. Последовал недолгий спор, перешедший в шуточную борьбу на песке, которая, в свою очередь, закончилась полной победой Тани, усевшейся сверху на поддавшегося Лейтенанта.

После длительной паузы, в течение которой они бесстыдно долго целовались на глазах обрадованных таким зрелищем аборигенов, молодые люди нашли время и для обсуждения будущего страны, в которой им предстояло жить. Несмотря на очевидную неизбежность перемен, они согласились друг с другом, что грядущие изменения будут, несомненно, к лучшему. Что Тане лучше поступать в Московский университет. Что их первый ребенок (как считала Таня — обязательно девочка!) будет проводить каждое лето у родственников Фридриховских в Киеве. И наконец, что после окончания Военного института Лейтенанту стоило подумать о гражданской карьере. Единственным, чего не касались в разговоре двое без ума влюбленных друг в друга молодых людей, было то, что где-то глубоко-глубоко в душе каждого из них притаилось предчувствие того, что их сегодняшняя встреча могла оказаться последней. Когда после заката солнца они уединились в комнате попавшего в госпиталь Олега, их ласки были еще более страстными, чем обычно.

Они с трудом расстались под утро. Медленно бредя по пустой центральной аллее миссии, юные любовники держались за руки и молчали. Неожиданно Таня остановилась и прошептала:

— Смотри, жабики!

Действительно, на мокром после ночного дождя асфальте аллеи сидело целое семейство небольших жаб. Глава семейства — самая крупная, размером со спичечный коробок — неподвижно смотрела на силуэты людей, склонившихся над нею. Ее детки — не больше пятикопеечной монеты — вразброс сидели вокруг своей мамы. Они тоже никуда не торопились. Таня осторожно — чтобы не вспугнуть — потрогала жабу пальцем. Та нехотя передвинулась на несколько сантиметров и опять застыла. Таня засмеялась и пальцем тихонько подтолкнула жабу в зад. Та вновь лениво прыгнула. Таня вновь засмеялась. Теперь к ней присоединился и Лейтенант. Двое влюбленных вдруг забыли о предстоящем расставании и увлеченно игрались с жабьим семейством в свете тускло мерцающего фонаря. Если бы Бог действительно существовал и ему действительно было дело до нас, грешных, он, Всемогущий и Всеблагий, должен был бы оставить все свои важные дела по устройству Вселенной. Нежно усмехнувшись, глядя на красивую и добрую пару, Создатель должен был бы записать в своей большой Книге судеб, что этим двоим суждено всегда быть рядом, рожать таких же как они, детей, быть счастливыми и умереть в один день.

«Известия», 11 октября 1989 года

«Представьте: у вас есть деньги на валютном счету во Внешэкономбанке. И вот вам требуется лекарство, которое можно приобрести только за границей. Или вам хочется купить хороший цветной телевизор. Или просто сделать кому-нибудь подарок. Но вы больны, стары, немощны. И тогда вы просите своего друга, который как раз едет за рубеж, привезти вам оттуда что-то из этих вещей. Даете ему доверенность на получение денег со своего (заметьте, своего!) счета.

Ваш друг едет во Внешэкономбанк, а там ему отвечают: „Валюту дать не можем, так как вы не близкий родственник ее владельца“. И вообще, валюту можно тратить только в СССР, в магазинах „Березка“. А если вам не нужны матрешки и импортные сигареты?..»

«Правда», 23 февраля 1990 года