Нил Шустерман - Неизведанные земли

— Такое было, но…

— И теперь такая возможность у тебя есть, и ты не хочешь ей воспользоваться? Почему же?

— Потому что это нечестно!

— Да кто сказал, что это нечестно? Мики?

— Нет! — заявила Элли. — Я отвечаю за себя и сама знаю, что хорошо и что плохо.

Дмитрий посмотрел на нее долгим пристальным взглядом.

— Призраки, наделенные способностями, подобными нашим, отличаются от других, Элли, нужно смириться с этой мыслью. Мы не только наделены властью, но и жаждой ей воспользоваться.

— И мы должны сопротивляться этой страсти! — воскликнула Элли.

— Сопротивляться чему? Собственной природе? Тебе не кажется, что это нечестно?

Элли обнаружила, что Дмитрий подобрался к ней слишком близко, и сделала шаг назад. В его словах звучала железная логика, и это сбивало девочку с толка. Ей хотелось быть рядом с кем-то, обладающим такими же способностями, как у нее. Она мечтала встретить человека, понимающего ее с полуслова. Ее мысли, ее чувства. Но при этом ей казалось, что тот воображаемый напарник, подобно ей, будет мучиться угрызениями совести и страдать, пользуясь жизнями других людей. Дмитрий же, наоборот, возвел простое обладание телами живых людей в ранг искусства. Стиль жизни. Что, если он прав, и она зря сопротивляется зову плоти, пусть и исходящему от чужих тел?

— Плоть достойна благоговения, — сказал Дмитрий. — Те, у кого она есть, принимают ее как должное, и только мы знаем ей цену! Мы ценим каждый вздох, каждое прикосновение воздуха к коже, каждый удар сердца. Значит, одалживая плоть живого человека, мы воздаем ей по заслугам, возвращаем ей то, что недодал хозяин.

Узы совести, сковывавшие Элли каждый раз, когда она входила в чужое тело, казалось, начали ослабевать. Все доводы, казавшиеся ранее неоспоримыми, вмиг стали несущественными. Элли почувствовала, как основа, на которой зиждились ее убеждения, заколебалась. Действительно, если умение овладевать чужой плотью было частью ее натуры, стоило ли сопротивляться?

— Пожалуйста, — попросил Дмитрий. — Позволь мне стать твоим учителем. Я расскажу тебе все, что знаю. Обещаю, ты не будешь разочарована!

Элли покачала головой, не соглашаясь, потом кивнула. Снова покачала головой. В конце концов девочка решила взять тайм-аут.

— Я подумаю, — сказала она.

Элли развернулась и поспешила к месту ночевки. Впервые со дня знакомства она была рада оказаться в компании Лося и Белки.

Призраку нелегко укрыться в ночи. Его легко найти по исходящему от него сиянию. Мики хотел побыть в одиночестве, быть может, предаться грустным размышлениям. Посидеть на вершине утеса, глядя на луну, дав волю тяжелым чувствам, и дождаться, пока они рассеются, как туман после восхода солнца, если, конечно, такое вообще возможно. Беда была в том, что единственная подходящая скала относилась к миру живых. Мики сел на нее, но ему пришлось постоянно вытягивать тело из камня, что было неудобно.

Вдруг в поле зрения появился тот, кого Мики хотел видеть меньше всего. Он прошел прямо сквозь ствол большого дерева, безошибочно ориентируясь по исходившему от Мики призрачному свечению. Мики даже не сразу понял, как ему стоит реагировать: испепелить обидчика взглядом или просто игнорировать. В конце концов он сделал и то и другое.

— Элли волнуется, — сказал Дмитрий.

— Да мне-то что? — сказал Мики ворчливо.

— Не удивлен тому, что тебе все равно.

— А твое какое дело? — спросил Мики резко.

Дмитрий промолчал.

— Скажи ей, что со мной все нормально. Вернусь, когда буду в настроении.

Дмитрий вытащил ноги, успевшие увязнуть в земле, но не ушел. Он смотрел на Мики с холодным любопытством.

— Зачем ты тянешь ее назад? — спросил он наконец.

— Не понял?

Дмитрий подошел на шаг ближе.

— Она может пойти очень далеко. Стать такой девушкой, какой и быть никогда не мечтала. А ты — ты не даешь ей развиваться. Ты висишь, как камень, у нее на шее. Это очень эгоистично.

Мики слез со скалы, чтобы встать с Дмитрием лицом к лицу.

— Да ты понятия не имеешь, о чем говоришь!

Дмитрий воспринял его заявление спокойно и не утратил ни малейшей доли уверенности в себе.

— Тебя раздражает звук моего голоса? — спросил он. — Или то, что я говорю правду?

Если в душе Мики и тлела когда-нибудь искра надежды на более теплые отношения с Дмитрием, быть может, даже на некую вынужденную дружбу, в тот момент она угасла окончательно и бесповоротно.

— Мы с Элли… Мы с Элли заботимся друг о друге. Мы прошли вместе многое — ты даже не представляешь что!

— Ты прав, — сказал Дмитрий. — Но правда также и то, что на душе ее лежит груз. Ты должен видеть это.

Конечно, от Мики этот факт не укрылся, но обсуждать это с чужим человеком, да еще и наделенным способностями, которых у самого мальчика нет, он не собирался.

— Как я уже сказал, ты ничего не понимаешь и не знаешь. Ты говоришь, что заботишься о ней, но я твоей заботы не вижу. Если бы она была, ты бы видел, что ваши судьбы расходятся.

— Ты меня лучше не зли, — прорычал Мики. — Со мной шутки плохи!

Сказав это, он услышал в голосе грубые, леденящие душу нотки, которые давно уже в нем не проскальзывали. В нем снова заговорил Макгилл.

Дмитрий поднял руки, давая понять, что сдается и готов отступить, но Мики знал — это лишь очередной, хорошо просчитанный ход.

— Прошу прощения, — сказал он. — Я не хотел говорить о тебе неуважительно.

— Ты так все время говоришь, — указал на очевидное противоречие Мики, глядя в странные, испещренные мелкими светлыми точками глаза противника, обладавшими способностью сбивать человека с мысли. — Но при этом постоянно относишься к людям неуважительно.

— Я лишь хочу добра Элли, — ответил Дмитрий, посмотрев в глаза Мики слишком уж проницательно. — А ты?

Закончив разговор этим вопросом, Дмитрий ушел, оставив Мики наедине с луной и роившимися в голове грустными мыслями.

На следующий день компания прибыла в город Ливан, штат Теннесси. Дмитрий снова предложил Элли пойти на прогулку в мир живых вместе с ним. Девушка подошла к Мики, чтобы деликатно обсудить этот предмет.

— Понимаешь, есть некоторые технические нюансы, которым он может меня научить, — сказала девушка. — Возможно, в будущем они принесут нам пользу.

— Да зачем ты вообще мне это говоришь? — отрезал Мики. — Хочешь идти, так вперед. Мне какое дело?

— Мне было бы значительно легче, если бы ты перестал вести себя как ребенок.

— Да, может, я не хочу, чтобы тебе было легче.

Элли сжала кулаки и застонала от расстройства:

— Черт возьми, Мики, иногда…

— Что «иногда»? Иногда ты задумываешься, какого черта ты вообще меня терпишь?

Элли ответила не сразу. Сначала она постаралась успокоиться.