Генри Олди - Король Камней

– Ишь ты! – буркнул Тобиас. – Аж пупы рвут…

За горами вставал рассвет. Первые лучи солнца залили желтой, пенной слюной клыки скал. Нахлобучив снеговые шапки, вершины искрились серебром. В небе кружилась стая воронья: дым над пожарищем. По белой целине, от тракта к башне Красотки, тянулась широкая полоса, похожая на борозду от великанского плуга. Наст был без жалости взломан и взрыт копытами, превращен в хрусткое крошево. Шестеро всадников на взмыленных, грызущих удила конях ждали по ту сторону барьера. К счастью, у гонцов сохранилась толика благоразумия. Они гарцевали, поднимая коней на дыбы, один, надрываясь, трубил в рог, но никто не спешил преодолеть хлипкую на вид преграду. Маски на лицах, тусклый блеск кирас, плащи гвардейцев. Кони прядали ушами, громко ржали; животные чуяли опасность, исходящую от барьера, и им не терпелось поскорее убраться отсюда.

Трубач спешился, удерживая сразу двух коней.

– Кто такие? Зачем явились?

Колченогий маг знал: снаружи преграда застит взоры. Толком разглядеть, кто к ним обращается, гвардейцы не могут. Но даже сгинь барьер, и окажись Тобиас полностью на виду – тон его не изменился бы ни на йоту. До конца наследования здесь – территория конклава, и плевать, на чьих землях она расположилась.

– Именем короля! Вазака Изнанку сюда!

Тобиас ухмыльнулся, на миг пожалев, что гвардейцы его не видят.

– Кому это понадобился мой добрый брат Вазак?

– Приказ его величества!

– Да ну! И что гласит приказ?

– Доставить Вазака во дворец! Немедленно!

– Надеюсь, его там четвертуют? Удавят тетивой?

– Захлопни пасть, болван! Где Вазак?

– Спит. Велите разбудить пинками?

С удовольствием слушая брань трубача, калека заковылял к жилищу тер-тесетского некроманта. По пути он старался запомнить кое-что из ругательств. Все-таки гвардия есть гвардия… Долго идти не пришлось. Рог и зычный бас гонца разбудили весь лагерь. От дальнего шатра, лилового с черными разводами, к барьеру уже спешил Вазак, на ходу пытаясь всунуть руки в рукава каракулевой шубы. Толстяку мешала лохматая шапка, которую он не успел надеть на голову, и теперь норовил зажать между плечом и подбородком. Шапка упала; тяжело отдуваясь, Вазак наклонился за ней, а когда разогнулся – перед ним, словно пробившись стеблем из-под земли, стоял Амброз Держидерево, в робе на голое тело.

– Брат Вазак! – заорал Тобиас издалека. Видя растерянность некроманта, он решил прийти бедняге на выручку. – Тебя зовут во дворец! Обещались не четвертовать! Ты как, идешь?

Вазак икнул.

– Сказать им, чтоб убирались? Не беспокоили тебя по пустякам?

– Во дворец? – Амброз по-прежнему загораживал некроманту дорогу. – Ни свет, ни заря? Что ты забыл во дворце, друг мой?

– Н-ничего, – толстяк боролся с икотой, и проигрывал. – Я…

– Почему зовут тебя, а не меня?

– Я…

Вызов во дворец свалился на Вазака, как снег на голову. А тут еще и гнев Амброза, уверенного, что некромант тайком подсидел королевского мага, в надежде занять тепленькое местечко. Для Вазака, не отличавшегося храбростью, это было слишком. Вертя головой в поисках поддержки, он увидел смеющегося Талела – и понял, что отступать некуда. Потерять лицо в присутствии учителя? Зная любовь Черного к чужим слабостям, это было страшнее Амброзовых обид.

– Откуда мне знать?! – рявкнул Вазак. – Хочешь, иди вместо меня!

– Зубки режутся? – Амброз взял шапку из рук толстяка. Нахлобучил ее Вазаку на голову, завязал хитрым узлом тесемки наушников. Ласковый голос оплетал некроманта лозами ядовитого плюща, высасывая волю к сопротивлению. – Гляди, не застудись. Давай, шубку подержу… Я верю тебе, приятель. Ты честен со своим старым другом Амброзом. Надеюсь, ты поделишься со мной дворцовыми новостями?

Мрачный, как ночь, Вазак кивнул.

– Вот и славно. Поторопись, а то опоздаешь на торги!

– Да уж, – хрипло выдохнул Вазак. – Ринальдо бесится, если промедлить…

– Ринальдо?

Амброз просветлел. Губы мага сложились в приятную улыбку.

– Я счастлив утешить тебя, дружище. Ринальдо сильно изменился. Теперь он ждет, сколько надо. Он стал терпелив, как памятник. Все, иди, не смею тебя задерживать…

Резкая перемена в Амброзе не укрылась от толстяка. Это отравило Вазаку все торжество от собственной – по правде сказать, жалкой – отваги. Одернув шубу, он втянул голову в плечи и быстрым шагом направился к гвардейцам, ожидавшим его за барьером. Не сорваться на бег, постыдный для ученика Талела Черного, стоило Вазаку больших трудов.

Ничего, справился.

Он больше не заснул.

Амброз сиднем сидел в шатре, пока утро окончательно не вступило в свои права. Снаружи царила тишина. Слуги ходили на цыпочках, маги дремали или притворялись, что дремлют. Братья, глумливо хмыкнул Амброз. Высокое Искусство! Может, оно и к лучшему, если мы все сдохнем? Воздух, тут нет сомнений, станет чище. Рядом, ткнувшись лбом в его щиколотку, чуть слышно вздохнула Эльза. Согласилась? Увидела дурной сон? Растение до тех пор, пока хозяин не примет другого решения, сивилла не могла – не должна была! – видеть снов. Что грезится пинии? Ольхе? Сосне над взморьем? И все-таки Амброза мучили темные подозрения. Чудилось, что упрямая шлюха, чей разум – жалкий блеск янтаря в серебре – чутьем прокладывает пути в будущее, отыскивая брешь в бастионах судьбы. Легавая сука взвыла бы от зависти, узнав о таком чутье. Амброз бы и сам не отказался. Будущее виделось магу на шаг вперед, не дальше. Забрать Око Митры, вернуться в башню с Циклопом и сивиллой; дальше все скрывалось в тумане.

– Камни, – громко сказал он. – Ну и что?

Ткань шатра глушила сказанное, превращая голос в труху.

– И на камнях растут деревья!

Ерунда, возразил разум. Гнилой пафос.

– Все, хватит!

Вскочив, Амброз начал одеваться. Он шел на свидание со знатной дамой – судьба, смерть, удача, как ни назови, но в знатности этим жеманницам не откажешь. Одеяния, привычные магам, уступили место наряду благородного дворянина. Атлас, бархат, парча. Штаны до колен, изнутри набитые паклей. Зеленые, как молодая листва, чулки-трико; клювастые башмаки с пряжками. Колет со складчатым, искусно гофрированным воротником. Голова покоилась на воротнике, как на блюде. Над ватными наплечниками, создававшими иллюзию телесной мощи, трепетали крылышки из плотного шелка. Живой человек? – статуя в дворцовой галерее. Сходство со статуей усиливал и наброшенный поверх кафтан – просторный, с шалевым воротом – и плащ на цветной подкладке, и берет с жестким околышем, похожий на нимб.

Взяв перчатки, Амброз повертел их в руках и сунул за пояс. Рядом устроился жезл, в навершии которого сиял крупный изумруд. Одежда придала королевскому магу уверенности. Раньше он расхохотался бы в лицо тому, кто осмелился бы намекнуть про зависимость Амброза Держидерево от вороха тканей. Сейчас же, после отвратительной драки с Симоном, после бессонной ночи, воняющей потом и мускусом, после разговора с Талелом, а главное, после Вазака, вызванного ко двору в обход самого Амброза… Пожалуй, и сейчас маг бы расхохотался. Да, в лицо кому угодно, хоть демону преисподней. Но в смехе крылась бы ущербная трещинка.