Филип Дик - Порог между мирами (сборник)

Сова заухала.

— Хоппи, — сказал он изнутри совы, — прошлый раз ты говорил, что там сплошная тьма. Это действительно так? Там вовсе нет света?

Миллионы мертвых кричали в нем, требовали внимания. Он слушал, выбирал, повторял…

— Ты, грязный маленький уродец, — говорил он. — Все слушайте меня. Мы ниже уровня улицы… Ты, слабоумный осел, стой, где стоишь, стоишь… стоишь… Я поднимусь наверх и приведу сюда этих… как их… людей. Расчистите место — место для них…

Испуганная сова захлопала крыльями и поднялась выше, пытаясь избавиться от него. Но он продолжал выбирать, слушать и говорить.

— Стой, где стоишь, — повторил он. Снова показались огни дома Хоппи; сова сделала круг и вернулась, не в силах улететь. Он подчинил ее себе и подводил все ближе и ближе к дому Хоппи, направляя ее полет.

— Ты, слабоумный осел, — опять сказал он. — Стой, где стоишь.

Сова с криком снижалась, пытаясь освободиться. Он поймал ее, она сознавала это и ненавидела его.

— Президент должен прислушаться к нашим доводам, — сказал Билл, — прежде чем будет слишком поздно.

Поднатужившись, разгневанная сова сделала то единственное, что могла: отхаркнула его, и он полетел к земле, пытаясь уловить поток воздуха. Он с шумом плюхнулся в сухие листья и покатился среди зарослей, слабо взвизгивая, пока наконец не угодил в яму.

Освобожденная сова взмыла вверх и исчезла.

— Взываю к человеческому состраданию, — провозгласил он, лежа в яме. Он говорил голосом священника из далекого прошлого. — Мы сами сотворили это, мы видим перед собой результат безумия, охватившего человечество.

Лишившись совиных глаз, он стал плохо видеть. Свет, казалось, померк, и все, что он мог различить, — несколько ближайших к нему теней. Это были деревья.

Неподалеку, на фоне тусклого ночного неба, угадывались очертания дома Хоппи.

— Впусти меня, — сказал Билл, еле шевеля губами. Он перекатывался в яме, он колотился о ее стенки, покуда листья не превратились в труху. — Я хочу войти.

Какое–то животное, услышав его, на всякий случай отскочило в сторону.

— Внутрь, внутрь… — повторял Билл. — Я не могу долго оставаться снаружи, я умру. Эди, где ты?

Он не чувствовал ее рядом, он чувствовал только присутствие фокомелуса в доме.

Лучшее, что он мог сделать, — это катиться к дому.

Рано утром доктор Стокстилл подошел к покрытому толем домику Хоппи Харрингтона, чтобы в четвертый раз попытаться начать лечение Уолта Дейнджерфильда. Он сразу же заметил, что и передатчик и все огни в доме включены. Несколько озадаченный, он постучал в дверь.

Дверь открылась, и он увидел на пороге Хоппи Харрингтона, сидящего в «мобиле». Фокомелус смотрел на него странно — настороженно, как бы опасаясь чего–то.

— Хочу попытаться еще раз, — сказал Стокстилл, зная, как все это бесполезно, но тем не менее желая продолжать во что бы то ни стало. — Можно?

— Да, сэр, — ответил Хоппи. — Пожалуйста.

— Дейнджерфильд еще жив?

— Да, сэр. Если бы он умер, я знал бы. — Хоппи откатился в сторону, чтобы впустить доктора. — Пока еще он должен быть там.

— Что случилось? — спросил Стокстилл. — Ты что, всю ночь бодрствовал?

— Да, — сказал Хоппи, — я разбирался, как что работает. — Он катался на «мобиле» взад–вперед, напряженно морща лоб. — Это трудно, — пояснил он, явно занятый своими мыслями.

— Я тут подумал и решил, что идея лечения двуокисью углерода ошибочна, — говорил Стокстилл, усаживаясь перед микрофоном. — На этот раз я попробую применить метод свободных ассоциаций, если только смогу связаться с Дейнджерфильдом.

Фокомелус продолжал разъезжать по комнате; его «мобиль» ударился о край стола.

— Извините, — сказал Хоппи. — Я нечаянно. Я не хотел.

Стокстилл заметил:

— Какой–то ты другой сегодня…

— Я тот же самый. Только я — Билл Келлер, — сказал фокомелус, — а не Хоппи Харрингтон.

Правым экстензором он указал в угол:

— Хоппи там. Теперь это он.

В углу лежал сморщенный, выцветший объект длиной в несколько дюймов. Рот его был открыт, демонстрируя полное отсутствие зубов. Объект казался человекоподобным, и Стокстилл подошел, чтобы получше рассмотреть его.

— Это был я, — сказал фокомелус, — но прошлой ночью я подобрался к Хоппи достаточно близко, чтобы перейти в него. Он сильно сопротивлялся, но он боялся, и поэтому я победил. Я изображал одного мертвеца за другим. Священник доконал его.

— Вы знаете, как работает приемник? — спросил фокомелус после небольшой паузы. — Потому что я не знаю. Я пытался разобраться, но не смог. Я заставил огни светиться, включал их и выключал. Я тренировался всю ночь.

Чтобы продемонстрировать свои успехи, он подъехал к стене и с помощью ручного экстензора пощелкал выключателем.

Стокстилл, глядя на маленькую мертвую оболочку, которую он держал в руках, наконец сказал:

— Я знал, что оно не могло бы остаться в живых.

— Оно просуществовало некоторое время, — сказал фокомелус, — почти час. Неплохо, да? Правда, часть срока оно провело в сове. Я не знаю, считается ли это.

— Я… пожалуй, лучше начну вызывать Дейнджерфильда, — сказал наконец Стокстилл. — Он в любой момент может умереть.

— Конечно, — кивнул фокомелус. — Хотите, чтобы я это забрал?

Он протянул экстензор, и Стокстилл отдал ему гомункулуса.

— Меня проглотила сова, — сказал фок, — и мне это не понравилось, но глаза у нее были великолепные. Мне нравилось пользоваться ими.

— Да, — машинально подтвердил Стокстилл, — у сов исключительно хорошее зрение. Вы, должно быть, испытали интересные ощущения.

Оболочка, которую он только что держал в руках… Ему казалось — такое невозможно. И все же это было не так уж и странно… Фокомелус передвинул Билла только на несколько дюймов — вполне достаточно. Если сравнивать с тем, что он сделал с доктором Блутгельдом… Видимо, потом Хоппи потерял след, потому что Билл, освободившись из тела своей сестры, перебрался в первую попавшуюся субстанцию, затем — в другую. И наконец он нашел фока и перешел в него, вытеснив Хоппи из принадлежащего тому тела.

Это был неравноценный обмен. Хоппи Харрингтон проиграл; тело, которое ему досталось, продержалось самое большее несколько минут.

— Вы знаете, — спросил Билл Келлер, запинаясь, как будто он еще не полностью контролировал тело фока, — что Хоппи на какое–то время захватил сателлит? Все всполошились, меня разбудили посреди ночи, а я разбудил Эди. Вот почему я очутился здесь, — честно признался он, настороженно ожидая реакции доктора.

— И что же ты теперь собираешься делать? — спросил Стокстилл.

Фок ответил:

— Мне надо научиться пользоваться новым телом. Это так трудно. И еще эта гравитация… раньше я просто парил. Знаете что? Я нахожу его экстензоры просто великолепными. Я уже многое могу делать ими.