Роберт Сильверберг - Стархэвен

Он нажал кнопку доступа к основному архиву.

— Представьте мне документы на Кларка Раданта, родившегося 14 мая 2458 года, — отчеканил Квеллен.

Огромный компьютер, расположенный где-то глубоко под зданием, был предназначен для того, чтобы давать мгновенный ответ, но совсем необязательно он должен был давать мгновенное удовлетворение. Ответ, полученный Квелленом, был более чем бесполезен.

— Никаких данных о Марке Раданте, родившемся 14 мая 2458 года.

— Никаких данных? Значит, такого человека не существует?

— Ответ утвердительный.

— Но это невозможно. Он зарегистрирован как перебежчик. Проверьте! Он объявился в Бруклине 12 мая 1987 года. Верно?

— Ответ утвердительный. Кларк Радант числится среди перебежчиков, убывших в 2490 году и прибывших в 1987 год.

— Вот видишь! Значит, об этом человеке должны быть какие-то сведения! Почему же ты утверждаешь, что их нет?

— Возможно, мошенник-перебежчик назвался вымышленным именем. Проверьте возможность того, что Радант — псевдоним.

Квеллен закусил губу. Да, без сомнения, так оно и должно быть! “Радант”, кто бы им ни был, назвал придуманную фамилию, появившись в 1987 году. Возможно, все фамилии бегунов, числившихся в архиве, являются псевдонимами. Может быть, каждый из них был предупрежден, что ему надо скрыть свою подлинную фамилию. А может, им это внушено под гипнозом. Загадочного Кларка Раданта допрашивали восемь дней, однако он так и не назвал фамилию, которая соответствовала бы дате его рождения.

Квеллен увидел, что его смелый план разлетается вдребезги. Тем не менее он попытался еще раз. Решив продолжать поиски еще полчаса, он был вознагражден новой находкой всего лишь через пять минут.

“Мортенсен, Дональд К. Обнаружен 25 декабря 2088 года в Бостоне, штат Массачуссетс. Допрашивался четыре часа. Утверждает, что родился 11 июня 2462 года, а отправлен в прошлое 4 мая 2490 года…”

Наверное, для Дональда Мортенсена это было веселое Рождество в Бостоне 402 года тому назад. Квеллен снова связался с Главным Архивом. Он приготовился к тому, чтобы услышать, что такое лицо не числится в пухлых анналах того года.

Вместо этого компьютер застрекотал ему о Дональде Мортен-сене — его специальность, семейное положение, адрес, описание внешности, состояние здоровья. В конце концов Квеллену пришлось даже заставить машину замолчать.

Прекрасно! Вот он, Дональд Мортенсен! Он не догадался — не Догадался? — прибегнуть к псевдониму, когда объявился на Рождество в Бостоне четыре столетия назад. Если объявится! Квеллен еще раз заглянул в перечень об этом человеке и узнал, что Мортенсен нашел в 2091 году работу механика на станции автотехобслуживания и женился на некой Донне Бруер, стал отцом пятерых детей и дожил до 2149 года, когда скончался от неизвестной болезни.

“Эти пятеро детей, без сомнения, и сами имели многочисленное потомство”, — констатировал Квеллен. Тысячи ныне живущих людей, вероятно, происходят от них, включая, вполне возможно, и самого Квеллена. Или кого-нибудь из руководителей Верховного Правления. Теперь, если подручные Квеллена накроют Дональда Мортенсена в тот критический момент 4 мая и помешают переправиться в 2088 год…

Квеллен заколебался. Ощущение твердой непоколебимости, владевшее им несколькими секундами ранее, полностью исчезло, как только он представил себе последствия того, что Дональда Мортенсена собьют с избранного пути.

“Наверное, — подумал Квеллен, — мне не помешало бы сперва потолковать об этом с Коллом и Спеннером”.

Машина, дающая работу, более официально: Центр трудоустройства — размещалась в огромном вестибюле куполообразного здания шириной в 200 метров. Купол был покрыт пластиковым напылением толщиной в три молекулы. Внутри вдоль стен были расположены выводные дисплеи памяти компьютера, размещавшегося где-то в другом месте. Неодушевленный мозг денно и нощно трудился, чтобы привести в соответствие возможности работы и специальности лиц, занесенных в его обширную память.

Норм Помрат взял роботакси, чтобы добраться до Центра, Он мог бы и пройтись пешком и тем самым за час потраченного личного времени сэкономить кое-какую мелочь, но он предпочел поступить именно так. Это было преднамеренным расточительством. Времени у него было бесконечно много, наличность же, несмотря на щедроты Верховного Правления, была ограничена. Еженедельного пособия, представляемого ему по милости Дантона, Клуфмана и других представителей правящей элиты, хватало на покрытие насущных потребностей семьи Помратов, состоящей из четырех членов. Но пособие не было настолько большим, чтобы можно было себе позволить что-то, лежащее за пределами этих основных расходов. Помрат обычно придерживал наличность. Разумеется, он ненавидел пособие, но вероятность получения постоянной работы была настолько мала, что он принимал эту обезличенную благотворительность, как принимали ее вес безработные. Никто не голодал в этом мире, кроме тех, кто решался на это по собственной воле, но на это нужна была немалая решимость.

По сути дела, Помрат не имел никакой необходимости отправляться сегодня к машине. Телефонные линии связывали каждую квартирку с любым из компьютеров, к которому был публичный доступ. Он мог позвонить, чтобы узнать свой статус, и если бы произошло какое-либо изменение в отношении его занятости или профиля работы, машина тотчас же сама связалась бы с ним. Он тем не менее предпочитал уходить из дому. Он наперед знал ответ машины, так что это было просто ритуалом, одной из многих поддерживающих его привычек, которые давали ему возможность смиряться с тем удручающим фактом, что он был совершенно бесполезным человеческим существом.

Вмонтированные в пол датчики произвели идентификацию Помрата, как только он вступил в зал. Попади он в перечень известных анархистов, ему не позволили бы переступить порог. Захваты, возникшие из-под мраморного пола, обхватили бы его конечности и держали бы до тех пор, пока он не был бы обезоружен и обыскан. Однако Помрат не намеревался нанести вред машине. Да, он был настроен враждебно, но его враждебность была направлена против окружающего мира в целом. Он был достаточно умен для того, чтобы расходовать свой гнев на компьютеры.

Благожелательные лица Бенджамена Дантона и Питера Клуфмана лучезарно улыбались ему с величественного купола. Огромные трехмерные изображения как бы витали среди моря огней, озарявших гигантское здание изнутри. Тем не менее Дантон умудрялся выглядеть суровым даже тогда, когда улыбался. Клуфман, за которым закрепилась репутация бесконечно доброго человека, был более привлекательным. Помрат помнил время, около двадцати лет тому назад, когда народные представители Верховного Правления образовали триумвират, состоявший из Клуфмана и еще двоих, чьи имена он начал уже забывать. Затем появился Дантон, и изображения тех двоих убрали. Несомненно, в один прекрасный день исчезнут и Клуфман с Дантоном, и на общественных зданиях появятся портреты новых лиц. Помрат не слишком задумывался об изменениях в составе Верховного Правления. Как и у большинства людей, у него были серьезные сомнения в существовании Клуфмана и Дантона вообще. Были веские основания считать, что вот уже целое столетие всем заправляют компьютеры. Тем не менее, входя в здание дающей работу машины, он не забыл почтительно поклониться трехмерным изображениям. Кто их знает, может, сам Дантон на самом деле глядит на него холодным взором сквозь объемный манекен!