Роберт Сильверберг - Стархэвен

В такое время было невозможно представить себе, с какой легкостью это все может быть у него отобрано.

— Норм, кто этот Ланой? — спросила Хелейн Помрата.

— Как ты сказала?

— Ланой. Л-а-н…

— Где ты слышала это имя?

Она показала мужу мини-карточку, внимательно наблюдая за выражением его лица.

Его глаза забегали. Он был явно смущен.

— Я нашла ее вчера у тебя в кармане пиджака, — пояснила она. — “Без работы? Зайди к Ланою”, — написано здесь. Мне просто интересно, кто это, что он может сделать для тебя?

— Он… э-э… заведует чем-то вроде бюро по трудоустройству, как мне кажется. Может быть… — Помрату было явно не по себе. — Кто-то всучил мне это, когда я выходил из дворца грез.

— Какая от этого польза, если здесь не указан адрес?

— Я думаю, что от меня ждут розыска работы, — улыбнулся Помрат. — Ждут, чтобы я занялся слежкой. Не знаю. Я, если по правде, напрочь забыл об этой карточке. Дай-ка ее сюда.

Она положила карточку на стол. Он быстро схватил ее и сунул в карман. Хелейн не понравилась поспешность, с которой он убрал с глаз этот попахивающий преступлением документ. Не имея ни малейшего понятия, что все это значит, она отметила виноватый вид мужа и его замешательство.

“Может быть, он готовит мне какой-то сюрприз, — подумала она. — Может быть, он уже побывал у этого Ланоя и что-то сделал, чтобы получить работу, но не хочет мне говорить об этом до следующей недели, когда у нас будет годовщина? А я все испортила, задавая ему вопросы? Мне нужно было пока что воздержаться от излишних расспросов”.

С платформы молекулярного душа сошел голый Джозеф. Его сестра, такая же голая, ступила под душ. Хелейн занялась программированием завтрака.

— Сегодня в школе у нас урок географии, — сказал Джозеф.

— Это просто замечательно, — рассеянно произнесла Хелейн.

— Где находится Африка? — поинтересовался мальчик.

— Очень далеко. Где-то по ту сторону океана.

— Я смогу поехать в Африку, когда вырасту? — не унимался Джозеф.

Из-за ширмы, прикрывавшей душ, раздалось громкое хихиканье. Марина отодвинула полупрозрачную занавеску и сказала:

— Африка — это где живут те, у кого второй разряд! Ты думаешь, что когда-нибудь получишь второй разряд? Ха-ха-ха!

Мальчик сердито сверкнул глазами.

— А почему бы и нет! Может быть, у меня даже будет первый разряд. Откуда тебе знать? А вот ты, я уверен, не станешь никем! У меня есть кое-что такое, чего у тебя нет!

Марина скорчила ему рожу. Глядя из своего угла на экран, где печатались утренние новости, Помрат пробурчал:

— А ну, прекратите вы, оба! И одевайтесь! Марина! Вылезай из душа!

— Я только сказал, что мне хочется побывать в Африке, — обиделся Джозеф.

— Не пререкайся с отцом! — вмешалась Хелейн. — Завтрак готов. Одевайтесь!

Она тяжело вздохнула. У нее было такое ощущение, будто в ее голову насыпали толченого стекла. Дети всегда спорят друг с другом. Норм сидит в углу, словно гость, уткнувшись в экран. Четыре стены без окон просто давят на нее. Нет, с нее хватит! Она не понимает, как она могла так долго выносить все это! Еда, сон, секс — и все это в одной маленькой комнатке! Тысячи грязных соседей завязли в одном и том же болоте. Один раз в год пикник с помощью стасис-поля куда-нибудь подальше, в еще незастроенное место — хлеба и зрелищ! — чтобы пролетарии были счастливы. Но какое это мучение — увидеть настоящее дерево, а затем возвращаться в Аппалачию. “Настоящее мучение”, — печально подумала Хелейн. Совсем не этого ожидала она, выходя замуж за Норма Помрата. Ведь когда-то он был полон планов!

Дети позавтракали и отправились в школу. Норм остался на своем месте. Щелкая переключателями и крутя рукоятки телеприемника, он делился с нею услышанными новостями.

— Датон торжественно открывает новую больницу в Тихоокеании в следующий вторник. Полностью автоматизированную, один гигантский гомеостат и ни одного техника вообще. Разве это не здорово? Это снижает правительственные расходы на обслуживание. А вот еще одна хорошая новость. Начиная с первого мая, норма кислорода во всех коммерческих зданиях понижается в среднем на 10 %. Говорят, что это даст возможность увеличить поступление кислорода в квартиры налогоплательщиков. Помнишь, Хелейн, когда ввели нормы расхода кислорода для домашнего пользования? Когда дело доходит до рационирования воздуха…

— Норм, успокойся!

Он не обратил внимания на ее слова.

— Как это случилось с нами? Мы добились права на улучшение. Четыре миллиона людей на квадратный дюйм, вот куда мы идем. Строятся дома высотой в тысячу этажей, так что места хватает на всех, и приходится тратить месяц, пока доберешься до уровня улицы или поднимешься до платформы роботакси, но что с того? Это прогресс! И…

— Ты думаешь, что тебе удастся разыскать этого Ланоя и с его помощью найти работу? — перебила его Хелейн.

— Все, что нам нужно, — продолжал он, — это первоклассная бактериальная чума. Избирательная, разумеется. Которая уничтожит всех тех, у кого нет никакого профессионального ремесла. Которая сократит перечень нуждающихся в работе на несколько миллиардов за несколько дней. Позволит направить деньги, полученные налогообложением, на программу создания рабочих мест для выживания. А если это не даст эффекта, то придется начать войну. С какими-нибудь внеземными врагами из Крабовидной Туманности! Из чистого патриотизма! Начать заранее запрограммированную на поражение войну. На растрату пушечного мяса…

“Он совсем выжил из ума”, — подумала Хелейн, слушая речи своего мужа. В последнее время это было его бесконечным монологом, брызжущим горечью. Она старалась не слушать. Поскольку он не высказывал намерения покинуть квартиру, так поступила она. Швырнув маски в мусороприемник, она сказала ему:

— Пошла к соседям, — и вышла как раз в тот момент, когда он начал расписывать все прелести контролируемой ядерной войны в качестве средства контроля над численностью населения. Случайные приступы словоблудия — вот все, на что был способен теперь Норм Помрат. Ему нужно было слушать самого себя, чтобы не забыть о том, что он еще существует.

“Куда же пойти?” — задумалась Хелейн.

Бет Виснек, ставшая вдовой при жизни своего мужа-прыгуна, стала на вид еще меньше, еще печальнее, еще невзрачнее, чем во время последнего посещения Хелейн. Подавляя кипевшую в ней злость, она плотно сжала губы. Весь ее далеко не женственный вид как бы говорил: “Как он осмелился сделать мне такое, как он мог покинуть меня?”

Бет вежливо предложила гостье алкогольную трубку. Хелейн приветливо улыбнулась, взяла красную пластмассовую трубку за носик и прижала его к мясистой части руки. Бет сделала то же самое. Ультразвуковой пробник открыл путь стимулятору прямо в кровеносную систему. Приятная выпивка, особенно для тех, кому не по душе вкус современных спиртных напитков. Глаза Хелейн заблестели, она расслабилась, слушая жалобы Бет, произносимые одним и тем же плаксивым тоном.