Ольга Онойко - Море Вероятностей

Полохов снова напрягся, пытаясь уловить смысл. Марйанне говорил рассудительно, и оттого казалось, что значение этой картинки заключается в ней самой, а не в её положении относительно соседних и связи с ними. Трудно, почти невозможно было думать и воспринимать иначе. Никаких связей высшего порядка до сих пор Вася не видел. Он надеялся, что когда уловит хоть одну, то сможет мало–помалу вскрыть шифр и распутать этот клубок отборного бреда.

Словно в насмешку, в следующий миг он снова увидел Ящера.

Теперь видение не пугало, потому что перед Ящером сидела на столе его жена Ворона и, судя по выражению её лица, ругала его на чём свет стоит. Ящер выглядел растерянным.

— Зачем, Алиса? – говорил он. – Это очень древняя, морально устаревшая система. Цели и задачи, которые я ставил перед собой, когда писал её, сейчас совершенно неактуальны. Честно говоря, она просто плохо, неаккуратно собрана. Зачем чинить сапоги, если их никто больше не будет носить? Их надо выкинуть!

— Эрик, какие сапоги? Что ты несёшь?! Это действующий, населённый кластер, здесь одних только разумных гоминид сколько!

— Они нам зачем‑нибудь нужны?

— Эрик!!

— Хорошо, — согласился Ящер, — давай не будем их вычищать. Давай просто оставим. Раньше или позже ошибки накопятся, и кластер самоликвидируется.

Ворона расфыркалась и бешено засверкала глазами.

— Эрик, — ядовито сказала она, — почему ты для каждой проблемы всегда предлагаешь наиболее разрушительное решение?

— А почему у тебя шарфик полосатенький? Вопросы одного уровня.

— Эрик, я не буду с тобой разговаривать.

Ящер нахмурился.

— Не надо кричать, — сказал он. – Не надо ругаться. Почему ты на меня кричишь?

Ворона резко откинула голову.

— Потому что мы всё ещё женаты!

На лице Ящера выразилось удивление.

— Правда?

— Представь себе!

— Я забыл, — честно сказал Ящер.

— Потрясающе!

Ящер подумал и прибавил:

— Но ведь это же очень хорошо!

Ворона всплеснула руками, растеряв все слова.

— Я люблю тебя, — очень серьёзно сказал Ящер. – Раз я женат на любимой женщине, в честь этого можно совершить что‑нибудь бессмысленное. Давай я обновлю здесь Системы.

— Нет, не надо. Мне нравятся эти Системы.

Ящер озадаченно потёр лоб.

— Допустим. Если тебе нравится этот кластер, давай я перепишу его с нуля и начисто.

— Не надо ничего переписывать.

— Но ведь будет гораздо лучше.

— Нет!

Ящер вздохнул.

— Не поймёшь, чего вам, женщинам, надо.

И тут всё стало ещё сложнее. Смутно, сквозь сон Вася чувствовал, как ворочается на диване. У него разболелась голова. Мерещилось, что мозг греется и спекается в черепе. Становилось трудно дышать. Видения накладывались одно на другое, и их пронизал насквозь, оплетал и обволакивал тихий голос Вороны, ворчавшей что‑то весёлое и непонятное. «Ой, нет–нет–нет, — в ужасе подумал Вася, — только не полилог! Меня же вскипятит!» Многопоточные высказывания даже в языке Лабораторий использовались нечасто. Мало какие темы требовали этой системы отображения. Васе вспомнился бородатый анекдот про коренное отличие аналитиков от разработчиков: считалось, что отношение к многопоточной речи – это пробный камень. Программисты её не любят, потому что полилог занимает оперативной памяти больше, чем программа, которую на нём пытаются обсуждать…

…ленивая скотина, опять ничего не будет делать, пошлёт креатуру. Я, говорит, их написал для того, чтобы посылать. Хорошо, если Мунина пошлёт, Мунин ответственный. А не то отправит Асу. Аса этот – сам ленивая скотина, как и его создатель. Пальцем о палец не ударит.

Анис стоял с круглыми глазами и глубоко дышал.

— Дикие, бешеные твари! – наконец выговорил он. – Такое ощущение, что толпа носорогов играет в футбол чьим‑то трупом. И это они даже не в манифестации!

— В манифестации, — с нежностью заметил Амирани, — у них есть крылья. И это толпа летающих носорогов. Кенсераль! – окликнул он. – Зачем ты покусал Тауриля?

— Ну, покусал! – сказал Кенсераль и приосанился. – А что все так возбудились?

…сбежит в непараллельное время вместе со вторым таким же сумасшедшим, и будет там разрабатывать концепцию. Очень интересную и оригинальную с точки зрения чистой теории концепцию, которая на практике реализуется, конечно, как ещё одна Вселенная Страдания, где жизнь коротка и беспросветна. А я, говорит, не ставил перед собой такой цели – обеспечить длинную приятную жизнь.

Как отличить студента от его курсовой работы? Креатура ведёт себя прилично и выглядит пристойно, а студент – ровно напротив.

Что вы сделали? Зачем вы это сделали? Нет, молчите. Я боюсь услышать ответ. Переделывайте немедленно.

— Я вас по–человечески прошу, — сказала исполинская светящаяся фигура, — уберите люминесценцию. Мы выглядим как малолетние дебилы.

— При всём уважении, — ответила вторая светящаяся фигура, — малолетние дебилы выглядят иначе.

…что он скажет? Что он ответит? Никто не знает. Я знаю. Не надо его ни о чём спрашивать. Скажет: «Кто вы такие? Зачем вы живёте? Ни пользы, ни удовольствия. Я забыл, для чего я вас создал. Отправляйтесь в dev/null».

Амирани сбросил маску нахального дикаря и выглядел серьёзным и озабоченным.

— Тэнра, — сказал он, — ты понимаешь, что с ним происходит? Меня это пугает.

Тэнра тяжело вздохнул.

— Понимаю. И меня это пугает ещё больше. Я чувствую ответственность за него, но не знаю, что делать. Я знаю, что он болен. Эту болезнь нельзя вылечить, и она неизбежно будет развиваться. С ней можно бороться, задерживать её развитие… Я делаю всё, чтобы поддерживать и укреплять его. Он тоже очень старается. Но это сильнее его. Это сильнее любого из них. Они все больны.

Вася разозлился. «Вот спасибо, — подумал он, — спасибо, Тэнра, что обсуждаешь мои психологические проблемы с этим козлом».

— Во что он превратится? – спросил Амирани.

Тут Васю подняло выше, и он увидел их со стороны. Локус–админы, бывший и действующий, прогуливались по окрестностям арколога. Они ушли в ту сторону, где были населённые вертикали. Полохов успел забыть о том, что в аркологе кто‑то живёт. Теперь вспомнил: тут давали квартиры неимущим по социальной программе. Выглядели эти места соответственно – мусор, кажется, вывозили отсюда раз в полгода, если вообще вывозили. Высаженные когда‑то деревца совсем зачахли, дикая поросль на пустыре выглядела бодрее. На облупленных ступенях у подъезда устроилась компания подростков – две несовершеннолетние проститутки и их ровесник, наркодилер и сутенёр. Все трое были больны. Рядом с ними сидела маленькая кошка, покрытая паршой.

«Тэнра! – тут Вася разозлился всерьёз. – По башке тебе настучать! Ты зачем Милосердие манифестируешь на кого попало?!»