Дмитрий Карманов - Я всемогущий

Как ни странно, эта моя реплика тоже вошла в интервью, опубликованное в «Forbes».

Самолёт начал снижаться. Зажглись надписи с просьбой пристегнуть ремни. Я отложил журнал и задумался.

Всё оказалось слишком лёгким. То, к чему другие люди, умные, талантливые, даже гениальные, идут в течение всей жизни — у меня получилось всего за три года. «Ставь перед собой высокие цели, — когда-то говорил мне отец, — иначе ты быстро достигнешь низких, и тебе станет некуда развиваться».

И кажется — куда уж выше. В рейтингах популярности за прошедший год я обогнал всех крупных бизнесменов. Всемирная известность, деньги уже некуда девать, но это, как всё те же фальшивые ёлочные игрушки, — не радует.

Тогда, в самом начале, ещё было интересно. Я играл со своими возможностями, пытался определить их границы, затевал самые безумные проекты — чтобы вновь и вновь убедиться, что они неожиданно для всех «выстреливают». Быстро заработал много денег, очень много, но, пожалуй, деньги — это самое первое, что перестало приносить какие-либо эмоции. Оказалось, что потребности у меня растут гораздо медленнее, чем возможности. И если разница между передвижением по городу на «маршрутках» и на собственной простенькой иномарке достаточно велика, то различие между той же иномаркой и последней, эксклюзивной моделью «BMW», выполненной по спецзаказу, — уже гораздо меньше. Полёт первым классом — я обвёл глазами салон лайнера — мало чем отличается от путешествия в эконом-классе, кроме цены. Огромные кожаные кресла, наверное, это большое преимущество для откормленных хряков, коих так много в той же Америке, однако моей субтильной фигуре такие сиденья доставляли лишь дополнительные неудобства. Хотя — положение обязывает, было бы странно видеть главу одной из крупнейших корпораций в эконом-классе. Может быть, стоит таки уступить Солодовникову и согласиться на покупку парочки собственных самолётов…

Что делать, когда всё легко и просто? Когда жизнь становится пресной именно потому, что можешь практически всё? Месяц, проведённый в тюрьме, теперь вспоминается с улыбкой и даже с какой-то болезненной ностальгией. Тогда я ещё не понимал, что стоило захотеть — и вмиг выстроилась бы цепь случайностей, ведущая меня к выходу на свободу в первый же день.

Стюардесса продефилировала по проходу, проверяя, у всех ли застёгнуты ремни. Мне она отпустила, кажется, самую лучезарную из своего арсенала улыбок.

О чём я мечтал в детстве? Я стал перебирать свои ранние мечты. Мороженое каждый день? Смешно, но было и такое страстное желание. Годы, когда за вожделенным стаканчиком приходилось выстаивать больше часа в склочной очереди, выпали как раз на моё детство. Чтобы у меня жило несколько кошек? Сколько угодно — только кто их будет кормить и ухаживать за ними… Стать известным, знаменитым? Можно ставить галочку. Уехать в Петербург и жить там? Тоже галочка, причём без применения каких-либо сверхвозможностей — оказалось достаточным просто захотеть и сделать это. Путешествовать по миру? Кажется, свою страну в последнее время я вижу гораздо реже, чем чужие…

О чём вообще люди мечтают? Вон Солодовников мечтал о чуде — и уже который год наблюдает его во всей красе. Огромный собственный бизнес, деньги — всё это Олег тоже исполнил. Надо бы спросить его при случае, о чём ещё он мечтает. Ирина? Я повернул голову набок и встретился взглядом с тайным обожанием, плавающим в глубине карих глаз. Это не секрет, о чём мечтает она. Что же касается моей личной жизни, то я категорически поставил себе запрет на использование своего чудесного везения в этой сфере. Иметь рядом с собой не близкого свободного человека, а куклу, привязанную ко мне моими способностями, — нет, этого я совершенно не хотел. Да и есть ли такой человек, с которым мне было бы хорошо…

Я стал вспоминать, когда в недавнем прошлом у меня были хоть какие-нибудь романтические отношения. Долго ворошил память и с удивлением обнаружил, что последний такой момент, очень мимолётный, произошёл со случайно встреченной девушкой Катей. И было это в тот памятный день, когда я, спрыгнув из погибающего самолёта, транзитом оказался в маленьком городке Муроме. Вечер того дня и следующее раннее утро так и остались у меня в памяти светлым пятном — крохотным кусочком сказки, к которому довелось прикоснуться.

Тем утром Катя тоже мне рассказывала про свои мечты. Сонные улицы, колыхание лёгкой юбки над асфальтом — и слова про тёплое море, пустынный остров с пальмами и домик на берегу. Боже мой, каким недостижимым казалось это тогда — и насколько просто всё это сделать сейчас. Я потянулся к спутниковому телефону, вызвал на экран адресную книгу. Конечно, Катиного номера у меня не осталось. Но… Как она там говорила? «Набрал бы случайный номер — и чудом попал бы на меня».

Я стал нажимать цифры вслепую, не глядя на телефон. В динамике раздался гудок, второй — и, наконец, узнаваемый голос Кати: «Алло?»

Повезло. И почему я не удивлён?

Стюардесса с красным бантом (или галстуком?) на шее замахала руками, показывая, что нельзя пользоваться телефоном во время подготовки к посадке. Я приложил палец к губам, призывая её успокоиться.

— Кто это? — тем временем спрашивала трубка Катиным голосом.

И в самом деле — кто? Наверное, она и не помнит мимолётного знакомого, случайно появившегося в её квартире несколько лет назад.

— Это я… — слова звучали неловко, неуклюже. — Это я. Платон.

— А, привет! — В голосе Кати мне послышалась спокойная радость. И ни одной нотки удивления, как будто расстались мы только вчера, а не три года назад. — Как ты тогда доехал, нормально?

— Доехал? — Я попытался вспомнить, о чём она, затем в памяти возник полупустой автобус на Самару. — Доехал отлично. Спасибо, что ты тогда меня приютила.

— Ну не могла же я тебя бросить. Ты был такой потерянный и чудной.

Было слышно, что она там, на той стороне трубки, смеётся.

— Катя, ты когда-то говорила, что мечтаешь побывать на острове. Полетели со мной на такой остров?

— Полетели, — просто ответила она.

Мои губы непроизвольно расплылись в улыбке. Мне нравились лёгкие на подъём люди.

— Тогда жди, я скоро у тебя буду. У тебя загранпаспорт есть? Нет? Ничего, сделаем.

Самолёт закладывал широкий вираж над центром Лондона. Там, за окном, проплывали открыточные виды — Темза, собор святого Павла, Тауэрский мост, огромное колесо обозрения.

Ирина же больше не смотрела в окно. Она глядела на меня.

— Так. Что у нас намечено в Лондоне? — Я принял озабоченно-деловой вид.

Моя помощница одним движением достала карманный компьютер.

— Встреча с «Лексингтон Индастриз», затем обед с мистером Шоулзом, потом посещение нашего лондонского офиса.