Дмитрий Карманов - Я всемогущий

Ладони всё ещё горели от холода, а за ухом щекоталась пушинка. Я пошёл в ванную, плеснул в лицо тёплой воды и долго-долго смотрел в зеркало. Мне казалось, что вот-вот зеркальный двойник скажет: «Ну, что ты на меня уставился?»

Правда, пока что он всегда выдерживал мой взгляд.

Я вернулся в спальню, взял со столика мобильник. Непринятый звонок был от Олега. Часы показывали начало десятого утра.

Воскресенье для меня святой день. В воскресенье я отсыпаюсь за всю неделю, позволяю себе поваляться в кровати, пока не почувствую, что всё, наспался до одурения и можно вновь приниматься за великие дела. Правда, меня всё ещё некому будить, называть графом и про эти самые дела напоминать. Может быть, Солодовников решил исполнить эту роль?

Я набрал номер Олега. После пары гудков в трубке раздался его жизнерадостный голос:

— Платон, ты что, спишь ещё? Вставай, граф…

Я прервал его, поморщившись:

— Знаю, знаю. Ты чего в такую рань?

— Нет, ничего. — Олег явно что-то затеял и предпочитал до вскрытия карт насладиться моим непониманием. Это было в его стиле. — Ты хоть помнишь, какой сегодня день?

Я кинул взгляд на календарь.

— Воскресенье. Олег, ну воскресенье же! Ты же знаешь, что я в этот день люблю поспать!

— Ну вот, я так и думал, — трагическим шёпотом сообщил он, — я так и думал, что ты забудешь! Потому и позвонил тебе пораньше — чтобы перехватить до того, как ты куда-нибудь отчалишь!

Я непонимающе повертел в руках шнурок настольной лампы. Потом глубокомысленно обозрел потолок и выдохнул в трубку:

— Ну? Что я забыл-то?

Олег, с честью выдержав паузу, ответил:

— Вспомни, что случилось в этот самый день четыре года назад!

Я ещё раз посмотрел на календарь. Шестое сентября. Попытался отнять четыре от нынешнего года. Голова спросонья соображала с трудом.

— Неужели в тот самый день мы с тобой поженились? — выдохнул я с притворным ужасом. — Как я мог забыть об этом, дорогой!

— Фу ты! — Солодовников рассмеялся. — Ну и приколы у тебя!

— Да ты просто ведёшь себя точь-в-точь как классическая жена, напоминающая супругу о годовщине свадьбы.

— Почти, почти, — Олег довольно сопел в трубку. — На самом деле, ровно четыре года назад мы с тобой выиграли в лотерею! С этого события всё и началось.

Я плохо запоминал даты, поэтому оставалось верить партнёру на слово.

— Предлагаю отпраздновать, — возвестил Солодовников бодрым голосом.

Я вяло махнул рукой, позабыв, что этот жест собеседник не увидит. Можно и отпраздновать. Всё равно никаких особых планов на день у меня не было.

Я редко бывал у Солодовникова дома. Гораздо реже, чем заглядывал в моё жилище он. Может быть, потому, что дома Олега ждали жена и сын, а я в свои тридцать с лишним так и остался человеком, не обременённым семьёй и детьми. Моё жилище всегда было открытым для друзей и знакомых, тогда как в семейный очаг Олега, дышавший уютом и самодостаточностью, вторгаться было как-то неловко.

В те редкие случаи, когда я приходил к нему в гости, Солодовников встречал меня радушно и немного покровительственно, всем своим видом демонстрируя, кто является главой семьи и хозяином в доме. На сей раз, однако, Олег, открыв дверь, выглядел слегка виновато.

— Платон, ты прости, что так получилось, — сказал он, принимая у меня из рук бутылку вина (его любимого) и торт, купленный по дороге. — У Алки что-то с машиной стряслось, она там сейчас вся в растрёпанных чувствах. Я мигом к ней смотаюсь, это тут рядом, утешу и домой довезу.

Алка — это жена Солодовникова, миниатюрная блондинка с острыми чертами лица, крепко державшаяся за Олега и, кажется, влюблённая в него со школьной скамьи. Солодовников же, скорее, позволял себя любить, чем любил сам, однако это не мешало им иметь дружную семью. Их сын, тихий семилетний мальчик по имени Андрей, казалось, был полной противоположностью и немного истеричной маме, и слегка самовлюблённому отцу, однако встраивался в общество родителей с лёгкостью недостающего элемента пазла.

Я кивнул:

— Ладно, я пока тут у тебя покантуюсь.

Олег стал торопливо надевать ботинки.

— Да, да, я быстро, — он обрадовался моей необидчивости. — В гостиной телевизор, ну да ты знаешь. Платон, ты там вполглаза поглядывай за Андрюшей, хорошо? Он в детской, на втором этаже, синяя дверь.

Я сделал успокаивающий жест, мол, не переживай, всё будет в порядке, и затворил за Солодовниковым дверь. Не спеша разделся, отнёс вино и торт на кухню, поставил завариваться чай.

Честно говоря, что может случиться с ребёнком школьного возраста в собственной комнате и почему за ним нужно приглядывать, я не понимал. Тем не менее для очистки совести я заглянул в детскую.

Комната была чисто прибрана. Ни валяющихся на полу игрушек, ни разбросанной одежды — всё на своих местах, аккуратно и по ранжиру. Я вспомнил собственное детство и почувствовал волну уважения к живущему здесь ребёнку.

Андрей сидел за столом и увлечённо играл в компьютерную «стрелялку». Человечек на экране отбивался от гигантских восьмируких каракатиц, похожих на клонов древнеиндийского бога Шиву. Не отрываясь от консоли управления, Андрей глянул на меня через плечо и сказал:

— Здравствуйте, дядя Платон.

И тут одна из каракатиц, воспользовавшись заминкой героя, нанесла смертельный удар экранной фигурке. Заиграла траурная музыка.

— Здравствуй, Андрей. Извини, что тебя отвлёк.

— Ничего, — весело сказал он. — Сейчас оживим.

Он потянулся к клавиатуре и, быстро перебирая пальцами, нажал несколько клавиш. Экранная фигурка вновь поднялась и с удвоенной энергией принялась молотить опешивших от такой прыти врагов.

— Ловко ты это сделал, — пробормотал я, наблюдая, как от каракатиц остаются лишь пятна синей слизи.

— Ага, — кивнул Андрей. — Это чит-код такой, чтобы тебя не убивали.

— Чит-код?

— Ну да, — Андрей бросил на меня мимолётный взгляд. — Вводишь код — и оживаешь. Можно вообще бессмертным стать. Или есть коды на бесконечное оружие, ну или аптечку там, или невидимость для монстров.

— И ты используешь все эти коды?

— Нет, конечно, — он энергично помахал головой. — Тогда играть неинтересно становится. Если тебя нельзя убить или у тебя нескончаемые ресурсы, то тогда смысл игры пропадает. Прёшь, как танк, всех мочишь, а сам неуязвимый — в чём интерес?

Я рассеянно покивал. Нескончаемые ресурсы — что-то мне это напоминает. Да и невозможность убить тоже.

Вернувшись на кухню, я раздобыл нож и стал задумчиво резать торт на кусочки. Как забавно всё-таки получается: кажется, я подобрал чит-код к своей жизни. А может быть, и ко всему этому миру. Осталось только понять, в чём же здесь интерес…

— Мне это неинтересно. Просто неинтересно, понимаешь?