Дмитрий Карманов - Я всемогущий

— Понятно. — Я пристально посмотрел на Ирину. Она ожидала моих распоряжений. — Ира, я полагаю, что с этим всем ты справишься и без меня. Сможешь?

Она пару секунд подумала, потом кивнула.

— Отлично, — я в очередной раз отметил хладнокровие моего заместителя. — Теперь — расписание важнейших дел на ближайшую неделю.

Несколько кликов на компьютере — и Ирина спокойным голосом начала перечислять:

— Завтра — торжественное открытие снежного парка в Бомбее. Вы там выступаете. Речь готова.

— Отменяй. Передай в наш индийский офис — пускай справляются без меня. Не маленькие уже. Дальше?

— В среду — переговоры в Нью-Йорке с «Хилтоном». Относительно совместных планов по созданию сети курортов…

— Да, помню. Пускай летит Солодовников, он в курсе. Ты ему поможешь. Вдвоём вы выбьете нужные нам условия. У тебя план переговоров остался? Я набрасывал на прошлой неделе.

— Конечно. Всё сделаем, Платон Сергеевич.

Ирина казалась невозмутимой. Хотя я догадывался, какие бури сейчас бушуют у неё внутри.

— Хорошо. Дальше?

— В четверг — очень важная пресс-конференция в Чикаго, относительно планов создания снежного заповедника на Великих Озёрах. Совместно с представителями конгресса США и правительства Канады.

— Да, помню… — Я задумчиво потеребил подбородок. — Перенести никак?

— Невозможно. Со всеми участниками согласовано, приглашения журналистам отосланы.

— Значит, вам с Олегом придётся отдуваться.

— Они хотели вас… — Ирина подняла на меня глаза.

— Знаю, — отрезал я. — Но от «Снега» участниками будете вы с Солодовниковым. Ещё что-то есть на эту неделю?

— По поводу Кении мы хотели сегодня уточнить…

— Кению переноси. На следующую неделю. Нет, лучше на конец месяца. Их президент изображает из себя слишком занятого человека, вот пусть поймёт, что у нас тоже дел по горло. Может быть, заодно вспомнит, что на Африканском континенте есть много других стран.

Ирина делала пометки. Наконец, она отложила компьютер и посмотрела на меня завораживающим карим взглядом. Кажется, впервые в её глазах я увидел печаль — глубокую, скрытую, почти никогда не всплывающую наружу.

И голос, тихий, растерянный, такой не похожий на обычный деловой тон моего заместителя:

— А куда вы, Платон Сергеевич?..

Не знаю, все ли секретарши влюбляются в своих боссов. Сильно в этом сомневаюсь, однако сравнивать мне не с чем — до Ирины у меня не было ни секретаря, ни личного помощника. Надо отдать должное этой кареглазой красавице — за всё время она ни словом не обмолвилась о том, что испытывает ко мне какие-то чувства. Ирина держалась профессионально, не позволяя возникнуть даже малейшим пересудам — пожалуй, из всей компании только Солодовников о чём-то догадывался. Иногда мне даже казалось, что всё это — лишь плод моего воображения. Но каждый раз, натыкаясь на крошечные свидетельства того, что мой заместитель ко мне неравнодушна, я ощущал некоторую двойственность. С одной стороны, мы с ней оба знали — что-то происходит. С другой — внешне, в наших действиях это не отражалось никак.

На уровень личных отношений мы не переходили, хотя Ирина, по всей видимости, тайно об этом мечтала. Между нами оставался барьер, разрушать который я не хотел по многим причинам — как чётко сформулированным, так и не вполне осознаваемым. Ирина обладала яркой внешностью, причём умело ею пользовалась, по необходимости превращаясь то в элегантную бизнес-леди, то в соблазнительную красавицу, то в простую и милую девчонку. Моя помощница отличалась глубоким умом и эрудицией, с ней было интересно разговаривать даже на отвлечённые темы. И хотя не во всём наши мнения совпадали, по своему отношению к жизни, основным принципам мы с ней сходились. Иногда казалось, что мне сказочно повезло и я встретил женщину, которая подходила мне во всём.

Но… Я не любил её. Внутри так и не щёлкнуло, не загорелось, не возникло то самое пьянящее ощущение плывущей под ногами почвы. Возможно, всему виной был мой тайный страх, парализующий, гипнотизирующий волю. Страх перед красивыми девушками. А может быть, я стал старше и просто не мог любить так, как раньше. Как бы то ни было, я решил, что неудачный роман едва ли стоит того, чтобы потерять отличного собеседника и незаменимую помощницу. А в корпорации «Снег» после нас с Олегом Ирина была, пожалуй, самой ценной сотрудницей. Она смогла организовать работу так, что мне, по сути, оставалось лишь принимать стратегические решения, разруливать крупные проблемы и вдохновлять коллектив на подвиги. Всё остальное делал отлаженный механизм, контролируемый Ириной.

Я сидел в том же самолёте, но уже возвращающемся в Россию, почти на том же самом месте — и думал, как плохо находиться в условиях невзаимной любви — причём в любой из двух ролей. Чувство вины перед Ириной не проходило, но, хоть убей, я не мог понять, как мне себя вести.

Та же самая стюардесса, которая полтора часа назад попрощалась со мной, с удивлением вновь увидела меня в салоне. Её так и подмывало спросить, почему я лечу тем же рейсом обратно. Однако профессиональная выучка взяла верх — и девушка лишь фальшиво улыбнулась, проверяя крепление ремня безопасности.

Ночью ощутимо штормило. Сквозь сон я слышал шум огромных волн, накатывающих на песчаный берег. Несколько раз даже хотел подняться и полюбоваться буйством стихии, но сонливость неизменно брала верх. Я обещал себе, что вот-вот, сейчас я встану, однако снова засыпал.

Утро же опять выдалось солнечным. Когда я, разомлевший ото сна, вышел на балкончик, уже припекало. От дома к морю спускалась широкая пологая лестница, по обеим сторонам которой росли пальмы, похожие на взлохмаченных страусов на длинных голых ногах. По лестнице ко мне бежала Катя и волокла за собой большой пальмовый лист.

— Ты смотри, ты только посмотри, что тут за ночь накидало! — возбуждённо кричала она, демонстрируя добычу. — Ты представляешь, какой ветрина ночью был!

Я смотрел на неё и улыбался. Здесь, на острове, Катя напоминала мне ребёнка, вдруг попавшего в сказочную страну. Она умела заразительно удивляться самым, казалось бы, простым вещам — а я всё более ощущал себя добрым волшебником.

Дотащив лист до дверей, девушка бросила его, а сама умчалась к морю. Я постоял ещё немного, вернулся в комнату и расположился в шезлонге, пощипывая кусочки папайи с блюда на столике.

Было спокойно и хорошо.

Вскоре прибежала Катя, вся мокрая, и принялась энергично растирать волосы полотенцем.

— Вода холоднее, чем вчера, — сообщила она. — Но это ещё лучше, по такой-то жаре!

Я кивнул. Катя, отбросив полотенце, села в шезлонг напротив и тоже запустила руку в блюдо с папайей.

— Вкусная штука, — сказала она. — Похожа на… смесь дыни с персиком, что ли? — Она засмеялась. — Нет, не так. Сама на себя похожа.