Мазуччо Гвардато - Причуды любви: Сборник эротических рассказов

Когда истек срок второй двухсуточной отсрочки, я попросил второго расчетчика Стетсона навестить Еву. Стетсон в данный момент был самым нервным членом экипажа, и я надеялся, что Еве хватило времени для адаптации.

Я не находил себе места в кабине, грыз ногти и в конце концов принял лошадиную дозу хлорпромазина — я ждал возвращения Стетсона и его отчета. Я надеялся, что Ева наконец займется делом.

Но когда он вошел ко мне в каюту, он был сконфужен и подавлен.

— Ну как? — спросил я.

Он пожал плечами.

— Мы прилегли. Потискались, вдоволь нацеловались. Но что касается остального… она отказалась… она не позволила мне… Ах! док, что это за экипажную девицу вы нам раздобыли на этот рейс?

Я дал ему успокоительное и освободил на час от службы. Некоторое время я сидел, разглядывая обгрызенные ногти, потом принялся рисовать эротические символы, размышляя, что делать дальше.

Ситуация обострялась, а я сидел и бездельничал. Вскоре мне позвонили с астронавигаторского поста. Звонил главный астрогатор Хэммель, и он был в ярости.

— Харпер, что творится с этой экипажной девицей?

— Что вы хотите сказать? — невинно осведомился я.

— Черт подери, вы знаете, о чем я говорю. Мы прокладывали курс будущего перехода, когда я заметил, что Маккензи на пределе. Я освободил его от службы и послал облегчиться к Еве. В его отсутствие я проверил работу и нашел ошибку в две минуты. Конечно, компьютер исправил бы ее, но вопрос не в этом. Маккензи вернулся и сообщил, что Ева все еще не в форме. Послушайте, Харпер! Как вы рассчитываете добраться до Сириуса, если экипажная девица разыгрывает целку?

Мы не могли этого сделать. Я сообщил ему об этом с блеяньем в голосе. И добавил:

— Я как раз хотел доложить капитану Баннистеру.

Вопрос должен быть решен Советом Пяти.

Совет Пяти собирается в самых экстренных случаях, чтобы решить неотложные проблемы навигации. В него входят капитан, офицер-психолог, врач, астрогатор и член экипажа. Мы собрались в каюте капитана, сели полукругом и уставились на бледную растерянную Еву Тайлер.

— Ева, нужно разобраться в ситуации, — заявил капитан.

Голос у него был ровный, сдержанный, и я невольно восхищался им, ибо знал, что он с радостью сунул бы меня вместе с Евой в реактор. — Вы утверждаете, что нанялись на работу, чтобы выполнять все функции экипажной девицы?

— Не… все, капитан, — едва слышно ответила она.

— Другими словами, вы сознательно пошли на обман. С какой целью?

Она уставилась на носки туфель. Я жалел ее даже в это мгновение. Она пробормотала:

— Мой жених мобилизован и находится в секторе Сириуса. Могут пройти годы пока он вернется в солнечную систему. А может и не вернется никогда. Я хотела… встретиться с ним.

— И именно поэтому вы пошли на сознательный обман? — переспросил Баннистер.

— Гражданских в зону боевых действий не пускают, — боязливо ответила она. — Это была единственная возможность прилететь к нему. Я знаю, что поступила дурно и искренне сожалею об этом…

— Сожалеете! — взорвался лекарь Толбертсон. — Она сознательно приговорила нас к смерти, лишив жизненно необходимых услуг, а теперь, видите ли, сожалеет!

— Попрошу вас, Берт, — прервал его Баннистер. Потом так гневно посмотрел на меня, что я буквально распластался в своем кресле. — Вы соображаете, какую роль играет экипажная девица для персонала звездолета? Речь идет вовсе не о разврате, если использовать устарелую терминологию. Дело в том, что все мы являемся рабами нашей биологической организации. Мы созданы, чтобы искать облегчения; конечно, многие из нас могут обходиться без женщины восемь месяцев и больше, но для других такое воздержание имеет иные последствия. Люди начинают мечтать в разгар дня. Падает сосредоточенность. Растет несовместимость с прочими членами экипажа. Каждое из этих действий может привести к роковой ошибке.

— Я не подумала об этом, капитан, — прошептала бедняга.

— Еще бы. Мы слишком далеки от Венеры, чтобы вернуться, но еще не так уж далеко, чтобы не найти какой-то выход. Если вы осознаете свою ответственность и приступите к выполнению своих обязанностей, мы забудем об этой беседе. Вы согласны на это?

Она отрицательно покачала головой.

— Капитан, должна вам признаться… я… я еще не знала мужчины. Я хотела… для жениха…

Она замолчала. Баннистер побелел и бросил на меня испепеляющий взгляд. Я бы с удовольствием удалился, сняв с себя форму. Чтобы знающий, якобы компетентный офицер-психолог нанял на работу экипажную девицу-девственницу, такое не лезло ни в какие ворота!

Баннистер ледяным тоном обратился ко мне:

— Харпер, есть некоторые физиологические обязанности, которые должна исполнять экипажная девица. Устав требует представления документов, свидетельствующих о квалификации кандидатки. Итак?

— Она предъявила необходимые медицинские свидетельства, — безнадежно прохрипел я. — Подписанные сертификаты. Не понимаю, как…

Я глянул на Еву. Она спокойно заявила:

— Это фальшивка. Я заплатила фальсификатору пятьдесят кредитов за паспорт и прочие бумаги.

— Отлично, Ева, — сдавленным голосом проговорил Баннистер. — Лучше вам отправиться к себе в кабину и оставаться там.

Она удалилась, не обернувшись. Воцарилось тягостное молчание. Капитан нарушил его, рявкнув:

— Харпер, придется закрыть глаза на совершенную вами глупость, ибо наказание не решает проблемы. Жду, господа, чтобы с ваших уст сорвались мудрые золотые слова.

— Мне кажется, — начал Толбертсон, — здесь не о чем дискутировать. Несмотря на наше уважение к эмоциям и внутренним запретам девушки, мы либо немедленно пускаем ее в работу — если надо силой — либо бросаем ее в реактор и молимся богу, чтобы живыми добраться до Сириуса.

— Это единственная альтернатива? — спросил Хэммель.

— Можем ли мы выкрутиться, не покушаясь на жизнь Евы?

Толбертсон затряс головой.

— Если она останется среди нас и по-прежнему будет всем отказывать, ситуация станет взрывоопасной. Лучше вообще не иметь женщины, чем иметь динамистку!

Я глянул на Баннистера. Я знал, что капитан был джентльменом до кончиков ногтей. Для него будет почти невозможным подвергнуть девушку чему-то сходному с регулярным насилием в течение будущих восьми месяцев, а кроме того, это не решит наших проблем. Не решится он и отправить ее на смерть.

И все же Баннистер печально процедил:

— Боюсь, что Толбертсон прав. Присутствие Евы Тайлер на борту более опасно в данном настроении экипажа, чем вообще отсутствие экипажной девицы. Придется отдать приказ о ее ликвидации.

— Нет! Подождите! — во мне все кипело от чувства вины, и я отчаянно искал выход из сложившейся ситуации. Я выдавил жалкую улыбку. — Признаю, что меня обвели вокруг пальца. Из-за ее хорошенькой мордашки я не провел углубленных психотестов. Во второй раз в жизни я допускаю ошибку, веря историям женщины… Впервые это было четверть века назад на Земле. Но хватит угрызений совести. У нас есть средство использовать Еву Тайлер в качестве экипажной девицы, не разрушив ее личности на всю оставшуюся жизнь.