Федор Березин - Голован

Неожиданно заметил, что на руку что-то капает. Оказалось, моя личная слюна. Массаракш! Да я тут, в столь изысканном обществе, сам уже стал наполовину зверем!

Эх, собачки-собачечки! Разумные, значит. Что ж, принимаем как данность и кардинально меняем собственные цели.

Кто-то болтает что-то типа «родина», «патриотизм», «преданность». Все это лишь прикрытие неразумности. Жуткий атавизм периода главенствующего инстинкта. Когда разум перехватывает бразды, вся подобная казуистика становится побоку и посылается подальше. Пусть ее подбирают, лелеют и пестуют всяческие диплодоки вокруг. Все эти «преданности» и прочее в комплекте сводят любые их преимущества к нулю. Разум обходит и обгоняет диплодоков, словно разгоняющаяся «континенталка». Ибо что есть разум? Вообще-то, это просто инструмент. Очередной, пусть и уникальный, инструмент для приспособления. А когда особо требуется приспособление? В условиях быстро меняющейся внешней среды. И кстати, для чего это самое приспособление потребно? Тут уж все столь прямолинейно, что дальше попросту некуда. Для выживания, для чего же еще?! Для эгоистического выживания отдельного индивида. И значит, все цели, ставящиеся разумом, тоже направлены лишь на одно — на выживание.

В данный момент условия среды обитания поменялись кардинально. Вы, господин Шоймар и компания, все еще размышляете, как пробить выставленный голованами и из голованов же состоящий барьер, дабы вернуться обратно в цивилизацию? Типа выполнить долг, донести в мир людей свет нового знания? Какая глупость! Нормальный, незашоренный разум уже давно видит — данная цель недостижима. И значит? Раз цель недостижима, а любая цель — всего лишь веха на дороге выживания, то цель требуется кардинально менять. Ах вы, бывший коллега по научному поиску Шоймар, не хотите менять планы и цель? Ну что ж, следовательно, ваш разум застрял в развитии. Вы не сумели приспособиться к резко поменявшейся среде. И значит…

Машем ручкой. Прощайте, господин профессор Шоймар! Всего вам наилучшего!

Итак, меняем цели. Мы служили обществу людей. Ну, части общества, именуемой Концерн. Такое было приспособительно правильно — обещало перспективы в плане долгосрочного выживания в главенствующей позиции. Ныне наш индивидуальный разум — инструмент выживания — отрезан от сообщества людей. Мелкое вкрапление, все более и более тающая группа, навсегда затерявшаяся в здешнем лесу и развалинах, — она не в счет. Делать на нее ставку давно бессмысленно. Так же, как и на ее начальника Шоймара. Ибо у кого уж в группке нестандартно мыслящий мозг, так это у Жужа. Но и тот ныне прохудился.

Значит, раз с людьми не получается, тогда…

Здрасьте, собачки-собачечки! Вы вроде бы делаете экспансию в окружающую природу, да? Но ведь рано или поздно, если вы по-прежнему будете раздвигать границы своего влияния на Сфере Мира, вам придется столкнуться еще и с человеком тоже. Не с отдельными группками, как сейчас, а в глобальном плане. И значит…

Милые собачечки! Любезные голованчики! Не думаете ли вы, что в очень скором времени вам потребуется грамотный консультант? Тот, кто понимает, что есть человек и его цивилизация. Тот, кто загодя объяснит и расскажет, как и что надо делать в случае экспансии на исконно человеческую территорию. Шоймар, да и канувшие в прах прочие умники, предполагают, что вы умеете гипнотизировать и все такое. Очень и очень хорошо! Тогда на отвоеванных у человечества территориях будет вовсе необязательно перекусывать горло всем и вся. Некоторое количество можно будет оставить на развод, дабы использовать уже в собачьих целях. А ведь для управления этим подчиненным сообществом нужен будет кто-то не загипнотизированный. Правильно? Тот, кто будет трудиться не за страх, а за совесть.

Вознаграждение? С этим разберемся по ходу. Соправитель некой завоеванной провинции, это, пожалуй, вполне подходит.

А до оного времени согласен терпеть некоторые невзгоды.

Сегодня присные собачьего царя Гекрса приволокли кое-что посерьезнее рюкзака — нашу экспедиционную рацию. Приволокли и поставили передо мной.

— Пользоваться умееш-шь? — скучающим голосом поинтересовался Гекрс и зевнул так, что я смог бы, не торопясь, пересчитать все его зубы. Язык красный, лопатообразный: и как он может столь запросто имитировать человеческую речь?

— Нет, я по таким делам не мастер. Вообще ничего не рублю, — ответил я без лукавства. Да и какой смысл врать головану, если он тебя насквозь простреливает? — Я и на простой-то не умею, а здесь вообще — уникальная штуковина.

— Ага, уникальная, — согласился вожак Гекрс без всякого выражения. Да, в принципе, какое у голованов может быть выражение? Морды у них обычно — камень камнем. У любой дворняги из подворотни на морде попросту обилие чувств в сравнении с этими разумными собакообразными.

— Но ничего, что уникальная, — добавил Гекрс, помолчав и почесавшись в паузе где-то под мышками. «Ничего, что уникальная, — договорил я за него для себя. — Придется тебе, человечишка, научиться на ней работать. А иначе…» Я успел напредставлять себе разные возможности и как раз сосредоточился на детализации, когда Гекрс, начесавшись вволю, продлил мысль.

— Мы, для вер-рности, пр-рихватили к ней еще и уникального специалиста. Вер-рю, сработаетесь.

И тогда из-за скалы вышли еще две круглоголовые псины поздоровей. А между ними…

Вообще-то я лицезрел второго радиста Дама Залату, хотя на себя он не похож абсолютно. Наверное, и я, когда «песик» Добар пригрозил откусить мошонку, выглядел не очень. Но здесь было что-то другое.

Я не знаю, как голованы это делают. Не только я, понятно. Никто не знает. Мы, хозяева Большой Суши, — слепцы из слепцов. Всех вокруг мы по умолчанию считаем ниже себя, чисто из-за того, что они на четырех лапах. Мысленно, вместе с ростом, мы обрезаем им и мозги тоже. И даже когда нос к носу сталкиваемся с аномалией, мы сердито отметаем наблюдение: ошибка фиксации факта от усталости, самогипноз наблюдателя, галлюцинация, артефакт… Ну что ж, наша слепота очень на руку — или, там, на лапу — нашим конкурентам по Сфере Мира. Тешите себя сказками о своей величавости, хозяева мира? И на здоровье. А мы вот тут плюшками балуемся. Валите мимо, не обращайте внимания! Впрочем, вы и не обращаете. Спите, похрапывайте, в Топожвари-Мэш все спокойно. Как и на всей Большой Суше.

Потом нас ошарашивает. Бьет по темечку. Всегда несколько поздно.

Я не знаю, что сделали голованы с Дамом Залатой. И уж тем более, как они это сделали. Никаких укусов на видных местах я не наблюдал. Одежда тоже рваная лишь в той мере, в которой она и бывает после месячного путешествия по сельве. Не физически на него воздействовали, отнюдь не физически. Впрочем, это и сразу было ясно. Просто появилась неизвестно откуда уверенность, что радист — более не человек. Просто ходячая двуногая машина.