Олег Фомин - Время точить когти

Они молчат, внимание течет в ручей, вода успокаивает, греет, вымывает тьму, сомнения, искрится будто и впрямь текучий бриллиантовый песок.

Откуда-то вновь квакает. Андрей усмехается.

– Ты здесь другая. Совсем не похожа на рубаку.

– У медали две стороны. – На лицо Яры нерешительно возвращается улыбка. – Тот мир не дает покоя, пробуждает ярость загнанного зверя. А здесь хорошо, спокойно.

– Покажешь мир?

– Конечно. Идем.

За дверью длинная лестница наверх, проем в конце изливается мягким светом. Яра степенно идет впереди, походка и стройный силуэт очень женственные. Платье шелестит при каждом шаге, волосы как тяжелый маятник.

В глаза врывается широкий зал потрескавшихся, щербатых, но крепких плит, они кажутся надежной армией седовласых викингов. Место похоже на руины древней башни. Половина зала огорожена такими же стенами, потолком, другая открыта миру, до горизонта во все стороны – каменно-песчаная равнина с редкими островками тусклой травы, ее колышет ветерок, метет по земле тонкую прослойку песка. Небо светло-голубое, в редких пушистых облачках.

В центре зала возвышается круглая плита в три обхвата. Внутри огромная впадина, устланная зеркальной сталью, нечто вроде котла. По краям вмурованы разноцветные кристаллы с кулак.

Андрей дотрагивается до красного, рубин наполняется светом. Металлическая впадина наливается краснотой будто раскаленная, взвиваются языки пламени, плотные, будто тоже из металла, с упругим звуком отталкивают воздух.

Яра улыбается, кивает, они любуются огнем. Андрей снова касается кристалла, сияние гаснет вместе с пламенем.

Синий кристалл наполняет котел водой, она медленно поднимается ровной прозрачной массой, как ладонь громадного призрака. Откуда течет, непонятно, словно просачивается сквозь металл. Чан заполнен до краев, Андрей трогает рубин, через несколько секунд вода кипит, сотни пузырей взрываются, стреляют роем кусачих брызг, вьется, разрастается пар.

– Что это? – Улыбка Андрея детская, озорная.

– Здесь можно готовить магические зелья, творить заклинания. Должен же ты чем-то себя занимать, а это увлекательно, можно кудесничать днями и ночами, от результатов порой дух захватывает.

– Но я не знаю заклинаний, рецептов.

– Книги в шкафу, нижняя полка.

– А куда девать эти зелья, заклинания? Не складировать же в шкаф и под кровать. Или тут ходят торговые караваны?

– Ну… Если хочешь, можешь наколдовать этих торговцев, даже задать, как часто караван будет посещать башню. Могу наколдовать и я.

– Вот как.

– Мы хозяева этого мира.

– Здесь почти ничего нет. Но мне нравится простор.

– У тебя будет время все обустроить.

Андрей озирается, рассматривает каждую линию башни: грани кристаллов, глазницы окон, трещины, платье Яры, изящный изгиб шеи… Пытается принять в сердце каждый элемент нового дома, где проведет остаток дней, недель, месяцев, а быть может и лет.

Книги и впрямь надо прочесть. Здесь Андрей сможет преобразить все по своему желанию, построить волшебные, прекрасные города, населить людьми благородными, честными, смелыми, добросердечными, в конце концов приготовить вкусный обед, например, печеную курицу, давно не ел… Но в первую очередь – сделать прикосновения Яры теплыми. Холод напоминает, что этот мир лишь иллюзия сумасшедшего…

– О нет! – выдыхает Яра.

Андрей оборачивается. На горизонте, от края до края, чернеет, шевелится полоса, с каждой минутой жирнеет, смыкается петлей вокруг башни, движения в ее ткани все отчетливее. Армада кошмарных монстров. Рычание, клекот, рев, свист, хрип, карканье, лязг мечей, копий, сабель. Этих монстров Андрей когда-то рисовал в тетради, населял ими воображаемые миры, мечтал воссоздать в компьютерных играх, заставлял рвать друг друга себе на потеху, забывал…

Тварей ведет силуэт в черном плаще.

– Колб, – шипит Яра.

– Зачем он…

– Я ему объясню, что незачем, – цедит Яра, вновь жестокая, яростная амазонка. – Ты ничего ему не должен.

В котле вздымаются языки черного пламени, Яра загораживает Андрея, на лице оскал пантеры. От огня исходит сырая затхлая прохлада, как в склепе, черные ленты копошатся прожорливыми червями, бьются в агонии, хотят дотянуться до свежего мяса. В черноте проступают знакомые черты лица.

– Я ждал от тебя большего, – гремит Колб, черные губы кривятся в презрительном оскале. – А ты споткнулся о первый же камень. Даже со сверхспособностями остался тряпкой.

– Замолчи! – рычит Яра, платье оживает, закручивается вихрем вокруг тела, превращается в фиолетовые доспехи, за спиной стальные крылья, в волосах лучи короны.

– Прячешься в жалком иллюзорном мирке, пока тело пускает слюни в чужой квартире, скоро вышвырнут на помойку или вызовут качков из вонючей психушки. Хочешь по-тихому сдохнуть здесь, в объятиях шлюшки из подростковых грез?

Яра ревет как зверь, перчатки выпускают шипы, удар проходит сквозь пламя, ничуть не повредив.

– Уйди! – кричит Андрей, смотрит на Колба с трудом, словно кто-то давит на голову, заставляет преклониться, хочется убежать в комнату, закрыться на семь замков, заколотить дверь. – Что тебе надо?!

– Ты меня убил! Породил в мечтах, наделил лучшими качествами, но так и не воплотил. Остался тряпкой, только и можешь грезить, каким станешь крутым, ноешь из-за каждого пришибленного пальчика, ждешь, когда подотрут сопли…

– Я пытался…

– Задуматься о проблемах на десять минут в сутки, походить из угла в угол, построить великие планы, порыться в серьезных сайтах для очистки совести… Это попытки?.. Ты жалок. Ты не достоин носить имя. Любой безымянный тупой таракан смелее, решительнее.

– Андрей, не слушай, он хочет тебя сломать!

– Эта тварь и так себя сломала… Зачем ты вообще меня выдумал? Чтобы запереть в башке до самой смерти? Сгноить в тюрьме?! Вынашиваешь меня, растишь в чреве, пора мечту уже родить, пройти через боль, пот, кровь, пожертвовать куском нервов, сил, простая истина. Разрушить часть себя, чтобы превратиться во что-то лучшее.

– Ты прав…

– Андрей!

– А ты боишься, откладываешь, брюхо тяжелеет, утомляет, вгоняет в депрессии, плод задыхается, гниет, ему тесно, просится наружу, страдает, умоляет…

– Андрей, не слушай!

– За мечту надо отвечать. А для тебя это милая веселая игра, можно о ней забывать, жить сиюминутным прихотями, держать мечту на поводке, незачем ее выпускать, меняться хлопотно, страшно…

Оглушительный лязг, Яра выпускает крылья.

– Андрей, уходи! Ступай в комнату!

– Ты не найдешь здесь покоя, тварь! – рычит Колб. – Я буду мучить тебя до самой смерти!

Крыло очерчивает в воздухе толстую линию, разрубает котел как гильотина, летят осколки камней, кристаллы, один царапает Андрею скулу, рука хватает рану, текут слезы, будто оторвало полголовы.