Витус Вагнер - Дети пространства

В Офир-западный они вернулись только через двенадцать часов, посетив четыре партии, раскиданные по разным углам планеты.

— Больше чем по четыре точки за один вылет я стараюсь не ставить, — рассказывал Жоан в последнем баллистическом полёте. Я в конце концов тоже не железный. А тут нужно перед каждой точкой готовиться, вспоминать кто там, что там.

В вагоне рейлера Офир-Западный — Мельдилорн Анджей сидел с закрытыми глазами, прокручивая перед внутренним взором калейдоскоп лиц, скал, кратеров. Ему и раньше приходилось сталкиваться с людьми, которые были безумно влюблены в какие-то совершенно бесчеловечные ландшафты вроде сухих долин Мак-Мёрдо или Долины Монументов. Но здесь это воспринималось как-то по-другому. Особенно на фоне О’Фира и вообще хандрамитов.

Вот есть сухой, почти лишённый воздуха, шарик, летящий в Космосе. Вот есть люди, которые считают его своей родиной. Одни из них превращают маленькую бороздку вдоль экватора этого шарика в место, полное жизни, а другие — изучают этот шарик таким, каким он был до прихода человека. И те, и другие по-своему любят этот мир.

На следующий день после того, как Анджей вернулся с харрандры, Труди решила, наконец, похвастаться своим фильмом. Очень вовремя, потому что отлёт «Ариадны» был назначен на следующий день.

Фильм получился короткий, около получаса. Ну это и понятно, сняла его группа студентов колледжа меньше чем за неделю.

Сюжет был простой и непритязательный, на гонку солнечных парусников с грузом чая по маршруту Земля-Марс накладывался любовный треугольник. Два капитана-конкурента были влюблены в одну и ту же девушку.

Но съёмки. Во-первых манёвры солнечных парусников в космосе на фоне планет. Это была явная компьютерная анимация. Во-вторых, экипажи в кабинах. Чувствовалось, что ставил эти сцены человек, который очень хорошо себе представлял, как ведут себя люди в микрогравитации. Юмор комических сцен, в которых члены экипажа постоянно «забывали», что ускорение здесь всего несколько сантиметров в секунду за секунду замечательно скрадывал банальность мелодраматического сюжета.

— Кто ставил сцены в кабине? — спросил Анджей.

— Я! — гордо ответила Труди. И пояснила. — Я в подмастерьях почти год в Гелиуме проработала. Поэтому знаю, как в микрогравитации люди двигаются.

Она перемотала фильм и пустила повтор сцены, где парусники маневрируют над покрытой облаками Землёй.

— Вот было бы здорово, если бы этот фильм увидели не только у нас на Марсе, но и на Земле.

— А какие сложности? — удивился Анджей. — Что, отсюда нельзя зарегистрироваться на cinematron.org и выложить?

Он уже пробовал с Марса смотреть кое-какие страницы в земном интернете, и вроде даже получалось, хотя, конечно, ждать приходилось минут двадцать.

— Нельзя. У вас там очень маленький таймаут на ввод пароля. Пока сигнал туда-сюда бегает, оно уже отвалится.

— Но я-то сейчас лечу не на Землю. Стоп, есть одна мысль.

Анджей достал наладонник и стал писать письмо Маре. Через полчаса пришёл ответ: «Я тоже пока не очень на Земле. Пусть пишет Киму.».

В кают-компании за обедом капитан помогал Каямуре разобраться с дальнейшим маршрутом. Расчетное время прибытия «Марианны» в космопорт Лерна оказывалось на три часа позже старта «Восхода Хары» — рейсового пакетбота, обслуживающего линию Бета — Хара.

Хотя обе системы были достаточно населенными, Хара — это все-таки не Арктур и даже не Толиман. Поэтому регулярные рейсы обслуживались всего двумя кораблями, и получался один рейс в две мегасекунды.

Конечно, Мир Беты — такое место, где в течение вынужденного трехнедельного ожидания ученый найдет, чем заняться. Но Каямуре очень хотелось домой.

— Нельзя ли немножко ускориться?

— Увы, не получится. Мы и так идем по практически оптимальной траектории. Тормозиться об атмосферу, как под Сигмой Дракона, нам над цивилизованным миром никто не разрешит.

Мы должны будем честно выйти на круговую парковочную орбиту, дождаться своей очереди на посадку и все такое. Хорошо посещаемый порт, здесь садится не меньше десятка кораблей в день.

Хотя… Есть одна мысль. Если старина Самурай согласится… Напишу-ка я ему письмо. — «Марианна» находилась еще в сотне гигаметров от Мира Беты, и об интерактивной связи речи идти не могло. Приходилось писать письма и ждать ответа.

Ответ был получен положительный. Капитан Такуда, по прозвищу Самурай, был однокашником капитана «Марианны», носившего в те годы прозвище Татарин. Поэтому и речи не могло быть, чтобы отказать бывшему сокурснику в такой мелочи, как принять у него пару пассажиров непосредственно перед уходом с околопланетной орбиты.

Правда, для «Марианны» это означало, что убрать жилую палубу придется еще до выхода на парковочную орбиту, а не перед сходом с неё. Потому что десятитысячетонный пакетбот это не километровая станция Сириус, и стыковаться к нему, не убирая мешающего маневрам «бублика», было бы небезопасно.

И вот опять, как и при подходе к Cигме Дракона-d, весь экипаж собрался в салоне. На экране на передней стенке показывается примерно то же самое, что видят пилоты через окна рубки. Пол-экрана занимает огромный голубоватый шар Мира Беты, над ним то там, то сям вспыхивают искорки проблесковых маяков различных космических аппаратов.

Вот один из аппаратов начал постепенно расти. По компоновке он более-менее напомнил Карлу крейсера серии «Нельсон». Те же короткие прямые крылья ближе к хвосту, вместо единого киля две шайбы по концам крыльев, жесткое неубирающееся кольцо жилой палубы в одной плоскости с крыльями, способное работать как дополнительное крыло.

И размеры, похоже, примерно те же. Десять тысяч тонн, не считая рабочего тела, четверть километра в длину.

Правда, жилая палуба чуточку более громоздкая, чем у «Нельсонов». Впрочем, оно и понятно: основной груз этого корабля — пассажиры.

«Марианна» приблизилась к кораблю так, что его корпус занимал уже почти весь экран, уравняла скорость и медленно-медленно заходила на стыковку.

На киле Карл разглядел забавную картинку — поджарую длинноногую собаку с четырехлучевой звездой в зубах.

— Что это? — спросил он сидевшего рядом Герхарда.

— Опознавательный знак. Все торговые корабли несут на киле картинку, так или иначе символизирующую систему происхождения. У нас — стилизованное изображение древнего арктурианца. У толиманцев — просто две звезды. А это — Хара. Бета Гончих Псов, поэтому гончая собака и нарисована.

Киммоти Такуда, капитан «Восхода Хары», разглядывал в бинокль маленький треугольничек арктурианского трампа, запросившего стыковку.