Андрей Ваон - Чемпионат

Уже в городе стало ясно — катаклизм всё же приключился. Селенга, выскочив из берегов, подмыла и обрушила два моста, размыла городскую канализацию и смыла с набережной несколько зданий.

Въехав в город, ребята издалека увидели сливающиеся в безумном танце Селенгу и Уду, которые совместно залили прибрежный стадион и, мечась пенистыми валами, гнали в Байкал мутные воды, наполненные земными предметами. Жители были всклокочены и хмуры. Грозила инфекционная катастрофа. Виднелись многочисленные военные и полисмены, пресекающие многочисленные мародёрства.

— Вот тебе и опасность от бурят, — подметил Юра, — стихия всё равно сильнее. — Он, будто не понимая, сложностей, которые касаются их непосредственно, с наслаждением впитывал буйство природы.

— Людям несчастье, а он радуется, — последовал укор от Леры.

— Лер, ну ты чего? Это ж, всего лишь навсего, укор от небесных сил (если угодно кому — Бога) за беспечное разбазаривание. Природа всегда права, я так считаю. Люди пешки. Не живут по законам, прут против воли чрезмерно, нарушают гармонию — будьте добры, принимайте наказание.

— Сейчас примем мы наказание — как на тот берег-то будем попадать?

— Сдаётся мне, нужно пилить до Байкала, а там по воде, куда получится.

Казалось, что таких «умных», как они, навалом, однако альтернативная дорога, шедшая на север, к озеру, прыгала через хлипкий теперь мостик и по правому берегу сочилась просёлочной и разбитой дорожкой. Основная масса «беженцев» закупорилась в тупике, а вместе с велосипедистами еле крались лишь джипы и матёрые грузовики. Поздно вечером, уже в темноте выползли к деревушке Оймур. Потыкались, потыкались гулко в тёмные дома и, уже отчаявшись, на краю деревни увидали светлое окно. В дом пустила пожилая пара бурят. Отвели, правда, место лишь в хозяйственной пристройке.

С утра, отблагодарив хмурых хозяев, поспешили ретироваться. На берегу стали мыкаться в поисках возможно переправщика. Байкал после паводка на Селенге был далеко не прозрачен, вода была мутна и замусорена. На траверзе маячил какой-то баркас. Появился шанс, который нужно было использовать.

Юра летел по прямой через степь, мучая экранолёт форсажными бросками через овраги, дороги и другие неровности рельефа, вплоть да Барнаула. Он стремительно навёрстывал упущенное во время утреннего сна время, но тут всё пошло наперекосяк. На границе он уткнулся в боевые машины, которые заполонили трассу и прилежащие к посту окрестности. Граждане толпились кучками возле служивых, осаждая вопросами. Всяческий проход был перекрыт. Встреча Леры в Новосибирске теперь совсем не выглядела свершившимся фактом.

Тут Бобров совершил необдуманный поступок (не первый в его жизни) — в объезд толпы он рванул на Восток, в направлении Камня, надеясь проскочить границу по Новосибирскому водохранилищу. За Крутихой, где Обь уже расплёскивалась морем, виднелся патрульный «Тигр», сгонявший нерадивых перебежчиков к берегам — там расположились многочисленные бригады пограничников. Бобров предвидел эту ситуацию и уже полчаса, как готовил машину к мощнейшему форсажу. Когда ему сигнализацией указали: «Причаливай!», он врубил газ и попёр на «Тигр». Время растянулось, в окне мелькали осколки льда и белые пятна снега, а дуло патруля медленно поворачивалось в лоб Юре. Когда экранолёт достиг скорости в четыреста километров в час, пора было жать рычаг для прыжка. Но то ли подготовка была неполной во времени, то ли машина была измучена безумной гонкой, но прыжок сорвался и экранолёт сумел прыгнуть лишь метров на пятьдесят, пробив при приземлении полынью. Потеряв при этом ровную опору, машина чахоточно подёргалась и забурилась в неконтролируемый вираж. Тут её и настиг снаряд энергетической ловушки. Но Юрий это не почувствовал, так как во время приземления его тряхнуло головой о торпеду и он, выключившись, поник головой.

Очнулся он уже в блокировочной сетке. Шевеления членов были ограничены, он затёк. В голове стучала тупая боль. Юра окинул мутным взором помещение — подслеповатая лампа слабо освещала полукруглый ангар, где поместился и его аппарат. Температура была положительной, и снег на его агрегате ртутными пятнышками поблёскивал в полутьме. «Я идиот!» — Бобров ругал себя, задаваясь вопросом: «Сколько уже времени, и как там Лера?». Тут дверь отворилась, пустив холодный воздух. Мелькнул яркий полуденный свет. «Значит, ещё недолго здесь».

— Допрыгался, герой? — в ангар вошли двое. Тот, что повыше и постройнее, подал голос. — Сейчас мы тебя слегка освободим, и можешь позвонить своим, узнай, как ты нам можешь объяснить, кто ты и что ты? Как ты выбился из алгоритма и порушил нам весь процесс.

— Грохнуть бы тебя, да сценарий не переписан пока, — забурлил вялым голосом второй. Он был рыхл и потен. — Вот есть же козлы, которые мешают жить нормальным людям. И что вот тебе не сиделось спокойно, куда летел, зачем?

«Ганжа, Ганжа… что же они там творят уже… Сам я тоже, конечно, хорош. Но главное, Лера!» — мысли хаотично разваливалась болью в раненной голове.

— На, звони, — Длинный сунул ему видофон.

Не думая, Бобров вызвал Леру, попутно посмотрев на часы — она как раз должна была приземлиться.

— Ты опаздываешь? — в голосе послышалась ироничная грусть. — Или передумал вообще?

— Лер, тут знатный косяк вышел. Идиот я полный, — Бобров, будто прячась от ясных глаз Леры, опустил свой взор в пол. — Тут какая-то заварушка и я… в общем, в кутузке я какой-то. И мне намекают, что дела мои не фонтан.

— Юрка! Чёрт побери, во что ты опять вляпался?! — она возмущалась и паниковала одновременно. — А где ты? Как найти?

— Где мы находимся? — кинул вопрос надзирателям Бобров.

— А это тебе знать вредно будет, — Рыхлый ухмыльнулся.

— В общем, дали позвонить, а зачем я так и не понял. Сообщи Ганже, пожалуйста. Ну, для родителей что-нибудь придумай.

— Какой ты вот болтун! Хватит разговаривать, раз по делу не можешь. Толку от тебя, — Длинный отнял видофон. — Чего будем с ним делать? Он ведь ещё и россиянский к тому же.

— Больше того — он звезда футбольная у нас! Сдадим в изолятор, как границенарушителя из неприлегающей страны. Пусть в отдельной только камере, а то вдруг за ним кто-то есть. Давай, поднимайся, футболист хренов! — Рыхлый ткнул Боброва пушистым унтом.

Вывели под белы рученьки на свет, где погрузили в сине-белый летающий рыдван с вертушкой. Через полчаса, приземлились и, толкнув, выпихнули наружу. Бобров оказался перед белым зданием, смурным видом своим кидая тень на зимнее полуденное сверкание. Вели его всё те же двое, ещё в машине проведя малопонятные Юре переговоры. Он осознал лишь, что без лишней шумихи сдают его в какую-то секретную темницу.