Роман Злотников - Мерило истины

— Михаил Сигизмундович? — переключился Семен Семенович.

— Нет, — секунду подумав, сказал и тот. — Головушку берегу, сам знаешь… И так уже после того случая репутация закачалась, как та рябина.

— Значит, и я не буду, — мгновенно решил Самородов и, закрыв графин, поставил его обратно.

Усевшись, он потянул за какой-то шнурок, свисавший над столом, пониже выключенного потолочного светильника, и где-то за стенами беседки раздался мелодичный звоночек.

— Товарищ полковник, — нарушив молчание, попросил Глазов, — вы извините, но мне сейчас в больницу ехать, к жене, поэтому…

— Никаких «полковников»! — бодро встопорщил усы Семен Семенович. — Мы не на службе ведь, так? За пределами расположения части — забудь про звания. — Он достал из-под столика толстый кожаный портфель и водрузил его себе на колени. — И вообще, — продолжал Самородов, сдвигая в сторону миски и на освободившееся место выкладывая из портфеля бумаги, — пора, верно, мне в отставку подавать. На службу совершенно времени не хватает. Дел выше крыши, не вырваться, а в части черт знает что творится… Что там опять у нас случилось, Алексей Максимыч?

Глазов завороженно смотрел на растущую на столе бумажную стопку. Услышав вопрос комполка, он вздрогнул:

— А? Да ничего особенного, призывы друг к другу притираются.

— Притираются… — проворчал Самородов. — Я же предупреждал вас всех: Разоева не трогайте. У меня половина партнеров — его соотечественники, сами знаете, как они друг за друга… А я с ними ссориться не хочу. Хорошо еще — Киврин звонил — Разоев на этот раз вроде волну поднимать не собирается. Ты, Алексей Максимыч, этого своего срочника стебанутого — как его там? — угомони. Я не пойму, на хрена он тебе нужен-то, а?

— Рядовой Иванов находится в разработке, — пояснил майор. — Подробности я разглашать не имею права.

— Военно-чекистская тайна! — насмешливо гукнул Михаил Сигизмундович и, не вставая, протянул руку, чтобы включить светильник.

Самородов посмеялся этой шутке, а затем, незаметно для Михаила Сигизмундовича, подмигнул Глазову. Мол, не обращай внимания, юмор такой. Вообще, Семен Семенович по отношению к Михаилу Сигизмундовичу держался подчеркнуто уважительно. По отношению к Глазову — снисходительно-панибратски, но в то же время несколько заискивающе, тем не менее, не забывая мимикой демонстрировать, что это заискивание — тоже своего рода игра. И все же в глазах Самородова, когда он смотрел на Алексея Максимовича, пару раз мелькнула настороженность. Сегодняшнее поведение Глазова чем-то тревожило его. Но вот чем, он понять не мог.

Несколько бумаг Самородов протянул через стол Михаилу Сигизмундовичу, и тот, кивнув, погрузился в их изучение. Оставшиеся два листа Семен Семенович положил перед особистом:

— Подмахни, Алексей Максимыч. Вот тут и тут… Ручка есть? Держи мою…

Глазов взял в руки обе бумаги. Это были не те, окончательные документы, после которых операцию, задуманную Самородовым, можно было бы считать формально завершенной. А лишь предварительные. Но как только он подпишет их, Алексей Максимович понимал это, дороги назад не будет. Придется идти до конца.

Хотя… путь к отступлению он себе отрезал раньше.

«Не надо было эти чертовы деньги у полковника брать… — проклюнулась в сознании майора нечаянная мысль. — Отдать бы… да где теперь взять?»

— Чего высматриваешь-то? — забеспокоился Самородов, скрывая, впрочем, свое беспокойство за игривым тоном. — Все там правильно, нечего высматривать. Мне ж тебя, Алексей Максимыч, обманывать невыгодно. Не говоря уж о том, что врать вообще нехорошо. Ну, читай, читай, если не доверяешь…

Проговорив это, Семен Семенович с показной обидой нахмурился. В беседку просунулась почтительная усатая физиономия.

— Чай нам сделай, — распорядился Самородов.

Физиономия ответила: «Через минутку», — и исчезла.

Алексей Максимович облизнул губы, погладил себя по голове рукой, в которой была зажата ручка. Поднял глаза на Самородова и наткнулся на его напряженно-выжидающий взгляд.

— Ты на попятный, что ли, решил пойти? — изобразив голосом веселость, развел руками Семен Семенович. — Ты смотри-и!.. — шутливо погрозил он пальцем майору. — Михаил Сигизмундович у нас знаешь, кто? Ого! Мафия! Не завидую тому человеку, который ему сделку сорвет!

— Хватит болтать-то — «мафия», — недовольно сказал награжденный лестной характеристикой сотрапезник. На Алексея Максимовича он смотрел не как Самородов, а безо всякой тени шутливости во взгляде. Серьезно и недоброжелательно смотрел. — Я, между прочим, в депутаты баллотироваться собрался. Так что, если что-то такое в прошлом и было — это теперь не считается.

— Да я смехом, — оправдался Семен Семенович.

Глазов подписал бумаги. «Раньше надо было думать, — со злостью сказал он себе. — Теперь куда денешься? Кредит брать, чтобы Сам Самычу долг отдать? А кредит чем выплачивать? И так едва Наде на лекарства хватает. И операция еще…»

— Вот и славно, — сказал Самородов и с едва заметной поспешностью убрал подписанные бумаги обратно в портфель.

У Михаила Сигизмундовича зазвонил телефон.

— Внимательно! — сказал он, зажав трубку между ухом и плечом. — Да, еще здесь, чего ты, Ефимка? Нашел? Тащи его прямо сюда! Прямо сейчас! — хищно приказал он таким голосом, каким очень голодный человек заказывает себе любимое блюдо. — Подъезжаешь? Отлично… Нашли! — сообщил Михаил Сигизмундович Самородову.

— Кого? — не понял Семен Семенович.

— Ну, того ублюдка, с которым мы тогда на дороге схлестнулись! Насчет которого я тебя еще просил в твоей части маленько порасследовать, забыл, что ли? Вот, черт, опять забыл тебя спросить: чего узнал?

— Я-то?.. Нет, ничего. Глухо, — развел руками Самородов. По глазам его было видно, что просьбу Михаила Сигизмундовича он и не думал исполнять. И вспомнил о ней только сейчас. Впрочем, возбужденный Михаил Сигизмундович ничего такого не заметил.

Алексея Максимовича кольнуло предчувствие.

— А что произошло? — спросил он.

— Да так, — покосился на него мужчина со шрамом. — Ерунда.

— Все нормально, — подтвердил и Самородов и подмигнул отдельно майору — мол, потом все расскажу.

Во дворе «Ивушки» зазвучали возбужденные голоса.

— Ефимка приехал! — расплылся в улыбке Михаил Сигизмундович и поднялся, сдвинув столик.

Глазов поднялся было за ним, но Самородов успел схватить его за рукав:

— Сиди-и. Сиди, Алексей Максимыч. Нам там делать нечего.

— А о чем вы говорили с этим… Сигизмундовичем? Что случилось?

— Да ничего такого… Столкнулся с кем-то на перекрестке, стал разбираться. И чего-то ему в мозгах повредили. Вроде тот, с кем он столкнулся. Или кто-то еще. Неважно. Это его личные заморочки, на наше дело они никак не повлияют.