Иван Андрощук - В лабиринтах Инфора

– Зарра? Нет, Зарра из горожан, – Виктор в странной задумчивости ходил по кабинету, поправлял пепельницы, кресла, бумаги.

– Из горожан? – удивился Басаврюк. – И она знает азбуку?

– Азбуку? – удивился Виктор в свою очередь. – Нет, а с чего вы взяли? – он прислушался и смущённо рассмеялся: нет, Зарра не знает азбуки. Никто из горожан не в состоянии запомнить начертания литер. А Зарра – она просто хорошо печатает. Это для неё как… ну, как музыка, что ли. Иногда забываешь, где ты – и возникает полная иллюзия. Кажется, что всё по-прежнему. Хотя на самом деле… Да вы посмотрите, чтоона печатает.

Северин приоткрыл дверь и выглянул. Зарра сидела почти спиной к кабинету, и вся рабочая площадь печатной машинки была как на ладони. В машинке не было ни листа, ни даже ленты. И, несмотря на это, пальцы девушки уверенно бегали по клавишам, передвигали каретку – иллюзия была полной, хотя буквы стучали по пустому барабану, точно стучались в запертую дверь, за которой никого нет. Северин передёрнул плечами.

– Я не знаю, что вам успела сообщить Лада, – говорил Виктор. – Но вы, должно быть, уже знаете, что мы сильно ограничены в возможностях накапливать информацию… – он наполнил бокалы. Выпили.

– Она умерла? – спросил Северин.

– Я не знаю. Их иногда видят – но это уже не они. Я не знаю, кто это.

– Вы о Вестниках?

– О них. У вас, должно быть, накопилось очень много вопросов – спрашивайте. На что смогу – отвечу. Но могу я не так уж много. Как вы понимаете, я знаю меньше, чем знала Лада. Иначе был бы уже там, где она.

– Вы хотите сказать, что Лада теперь не в Инфоре?

– Я не говорил этого. И я не знаю ничего вне Инфора. Потому что двери открываются только в одну сторону.

– Какие двери? – не понял Северин. Виктор смотрел на него глазами, полными изумления:

– Какие двери? Разве я говорил что-то о дверях? Нет никаких дверей…

Северин удовлетворённо кивнул и поспешил переменить тему:

– Что происходит со временем? Я исколесил на машине добрых полгорода. Значит, я попадал в самые разные времена. Но сюда я вернулся в тот же вечер, из которого выезжал, двумя-тремя часами позже. Как это могло произойти?

– Это – сложный вопрос… – Виктор снова наполнил бокалы: они сидели в креслах за журнальным столиком и разговаривали. При этом, разумеется, не забывали время от времени опрокинуть по бокалу. – Время – как резиновое. Попадая в иные времена, ты всё время остаёшься в своём. До тех пор, пока тебя не достанет время, в которое ты попал.

– Как?

– Кого как. Одни напиваются до потери сознания, другие – влюбляются, третьих – избивают… Словом, в человеке останавливаются его внутренние часы. И дальше он уже живёт во времени, в которое попал.

– Гмм, – сказал Северин. Вроде всё это не так уж и бессмысленно. Но… – Но почему тогда я вернулся в позавчера?

– Вы были во тьме. Из тьмы чаще всего вообще не выходят. Тьма пожирает людей. Ваш случай – всего двое суток временного смещения – можно считать редкой удачей.

– Я не совсем чётко представляю, что такое тьма. Это – ночь?

– В общем – да, но не то, что называют ночью на Земле. К солнцу это не имеет отношения. Потому что здесь нет ни солнца, ни звёзд.

– Откуда же тогда дневной свет?

– Не знаю, возможно, здесь нет ни дня, ни ночи. Возможно, день и ночь существуют только в сознании людей, – Виктор выпил и продолжал: – В Инфоре первоэлемент сущего – информация. Люди привыкли делить сутки на день и ночь. Огромное количество человеческих сознаний образует мощную информструктуру, которая способна конструировать действительность. Вот почему я говорю, что день и ночь существуют в сознании людей.

– Но ведь эти бесчисленные человеческие сознания не способны удерживать какую-либо информацию. Как они могут образовать мощную информструктуру? – усмехнулся Северин.

– Чередование дня и ночи – это элемент, относящийся ещё к доинформационному периоду в истории обществ. Люди знали о нём, ещё когда у них не было никаких знаний. И потом: предки этих людей не были дикарями. Когда-то город обладал мощнейшим интеллектуальным потенциалом.

– Теперь этот потенциал перешёл к Великому Информатору?

– Надо полагать. Иначе придётся признать, что ни в чём нет смысла и всё катится к чертям собачьим, – Виктор был уже заметно пьян, и Северин решился:

– Какая дверь открывается только в одну сторону?

– На шестом этаже, – махнул рукой Виктор. – Однажды она открылась, и оттуда хлынула какая-то мразь. Вроде людей со звериными головами. Мы тогда отразили вторжение – эти твари убрались обратно. Но дверь так и не удалось открыть – ни открыть, ни взломать, ни взорвать. Вот почему мы считаем, что Великий Информатор может быть и не человеком.

– Значит, из города всё-таки есть выход?

– Не знаю. Если есть вход, должен быть и выход. Другое дело, что этот выход мог быть разрушен в момент катастрофы.

– Кто сейчас царствует в Посейдонии?

– Гадир Девятый, – сказал Виктор. – ЧТО?!

– Вы – руководитель ГУДИ? – быстро спросил Северин.

– Да, – Виктор испуганно смотрел на собеседника.

– Я не думаю, что вам этого следует опасаться, – усмехнулся Северин, наливая. – Выпьем.

Они выпили.

– Вы помните, что было прежде, до катастрофы?

– Нет. Если бы я помнил…

– Вы были бы уже Вестником. Дальше. Кто такая Ильза 457 Зиграйтэр?

– Не знаю. Число 457 ни о чем не говорит. Зависит от общего количества. Если их шестьсот шестьдесят шесть – то она из Тьмы; если их семьсот семьдесят семь – то она из Света. С уверенностью можно сказать только о ста одиннадцати, составляющих разницу между этими числами. Остальные в тени. Никто не знает, откуда они – и меньше всех они сами.

– Атлантида погибла? – спросил Северин, пристально вглядываясь в помутневшие зрачки Виктора.

– Нет, – Виктор отпрянул: Он был поражен не столько вопросом Северина, сколько собственным ответом. – Кто спрашивает?

– Пернатый Змей. Кто отвечает?

Лицо Виктора вытянулось, глаза округлились – он окончательно перестал понимать, что происходит. Между тем ответ уже готов был сорваться с его губ. Но не успел – раздался сухой треск, Виктор дёрнулся – и откинулся на спинку кресла. Из простреленной груди хлынула кровь. Северин вскочил и обернулся – в дверном проёме, наставив на него автомат, стоял человек в сером.

– Поднимите руки и отойдите в сторону, – сказал он. – Здесь есть ещё кто-нибудь?

– Нет. Зачем вы его застрелили?

– Вам всё объяснят, – автоматчик опустил оружие и отошёл в сторону.

Вбежали трое в белых халатах. Один из них осмотрел убитого и кивнул своим спутникам. Те положили тело на носилки, прикрыли его простыней и унесли. Затем вошли ещё пятеро – последний из них, человек с родинкой на переносице и шрамом на подбородке, широко улыбаясь, шёл к Северину.