Павел Виноградов - Деяние XII

Далеко-далеко, как в ином мире, сверкали холодные пики Памира.

Руслан остановил машину. Было жарко. Разносимая ветерком пыль забивалась в бронхи. Рана дёргала болью, очевидно, воспалялась. Ныла и старая рана на ноге. Юноша вылез из машины, достал из аптечки шприц, ампулы и вколол коктейль из обезболивающего с антибиотиком.

Вход в рудник был тут – жуткая, неправильной формы чёрная дыра в серой скале. Разумеется, Руслан не собирался лезть туда на ночь глядя. Придётся переночевать в машине.

Он уже собирался исполнить это намерение, как вздрогнул. В вязкой, набрякшей духотой тишине раздался звук. Звук, знаменующий опасность. Приближалась машина.

Он был уверен, что едет милиция, но сдаваться не собирался. Слишком давно он шёл к этому месту. Слишком тяжёлым был этот поход.

Руслан спрятался на «Ниву» и вытащил «Стечкин».

Чужая машина приближалась. Так и есть, это был уазик, правда, без милицейской расцветки. Руслан прицелился.

Машина резко затормозила, но из неё не выскочили, как ждал юноша, вооружённые милиционеры. Дверца открылась медленно, вылезла смутная фигура, сразу же показавшая пустые руки. Что-то знакомое было в ней. Знакомое до боли.

Этого не могло быть!

– Петя! – вскрикнул потрясённый Руслан, и, забыв об опасности, выскочил из-под укрытия. – Петя Пёрышкин!

В последних лучах солнца на него бешено глянули белёсые глаза. Негромко прозвучал мальчишеский смешок.

5-й уровень секретности.

Донесение вольного собрата Квартерона о попытке привлечь к делам Клаба русского художника В. (выдержка)

17 апреля 1866 года. Париж.

«…Таким образом, к моему сожалению, эта идея провалилась. Как только я попытался намекнуть В. на то, что могущественные силы в Европе работают над распространением цивилизации на восток и искоренением исконного варварства тамошних обитателей, и предложил ему присоединиться к этим трудам, он дал мне понять, что решительно отказывается. Тем не менее, я не думаю, что этот юноша, как предполагают в Клабе, русский шпион или агент Artel`и. Как я уже доложил, он настроен против монархии и церкви, преклоняется перед европейской культурой. Всё это исключает его использование противником. Кроме того, он всецело увлечён живописью и действительно подаёт надежды стать недюжинным художником. Натурой он обладает нервной, импульсивной, необыкновенно активной и действенной. Не скрою, что он произвёл на меня сильное впечатление и заставил вспомнить героев моих романов».

Единица хранения № 017-8970

Секретно, выдается артельщикам не ниже X ранга.

Донесение Совету Артели о результатах расследования гибели при потоплении в Порт-Артуре броненосца «Петропавловск» члена Совета Артели батыря Гардемарина (выдержка).

Апреля 5-го 1904 года Р.Х. Порт-Артур.

«…Итак, очевидно, что гибель батыря последовала не в результате действий противника, поскольку потопление „Петропавловска“ представляет собой чистейшую военную случайность. Батырь Гардемарин находился на броненосце не как агент охранного отделения и не как артельный соработник, а как художник-баталист. Все его поиски результатов не дали, поэтому с уверенностью можно утверждать, что он утонул. Царствие ему Небесное!

Ваш верный соработник, артельный V ранга, Генерального штаба полковник

А.Д. Нечволодов.»

Единица хранения № 29-2278

Секретно, выдается артельщикам не ниже X ранга.

Мая 27-го 1913 года Р.Х. Париж.

«…Если в отношении полотна „Китаянка“ нет сомнений, что оно принадлежит кисти художника В. (батыря Гардемарина), то о картине „Восстание в Учане“ мнения экспертов разделились. Таким образом, первая картина могла быть им написана при жизни, а вторая, на которой запечатлено событие, произошедшее после гибели автора, может принадлежать одному из его подражателей. Приходится констатировать, что по-прежнему нет прямых доказательств спасения батыря Гардемарина.

Ваш верный соработник, артельный VI ранга, чиновник особых поручений при Министре внутренних дел А. А. Красильников.

Только для членов Совета Артели.

Объяснение батыря Гардемарина, бывшего члена Совета Артели, о своём исчезновении.

Апреля 10-го 1926 года Р.Х.

Господа Совет!

С тяжёлым чувством обращаюсь я к Вам. Положение как Артели, так и России критическое. Произошедшая катастрофа почти полностью уничтожила наши шансы на преобладание в Игре, по крайней мере, в этом её Узле.

Я возвращаюсь к Игре, ведомый не только собственным убеждением, что в такой час необходимо сплотить все оставшиеся силы, но и прямым приказом Небесного нашего Батыря, видение которого было мне два месяца назад (отчёт о сём см. в приложении).

По поводу своего исчезновения весной 1904 года могу сообщить следующее. Как известно некоторым из вас, перед самым окончанием мною Морского кадетского корпуса я согласился сотрудничать с Третьим отделением в качестве заграничного агента. Я пошёл на это исключительно из чувства патриотизма.

К занятиям живописью меня призвал князь Василий Андреевич, начальник Третьего отделения, посмотрев на мои юношеские опыты. В те годы я не придавал им большого значения и желание стать художником должно было служить лишь поводом для моей отставки с морской службы. Однако вскоре я увлёкся искусством и имел немалый успех. Вскоре тот же князь Долгоруков, бывший в ту пору и Батырем батырей Артели, вовлёк меня и в Большую игру. Пройдя подготовку в Петербургской обители, я, одновременно с работой на разведку, выполнял многие поручения Совета.

Князь считал, что мне необходим образ оппозиционера, чуть не революционера. Поэтому мне приходилось постоянно провоцировать скандалы с Двором и правительством, высказывать крайние взгляды и так далее. Впрочем, я и правда был близок по взглядам с тогдашней демократической общественностью, однако полагал, что нынешней порядок управления Россией необходимо сохранить ввиду враждебности иных государств.

Так же я должен был скрывать и свою веру в Бога и даже написать несколько почти кощунственных полотен, которые, впрочем, позже уничтожил. Однако и это было не совсем ложь, так как я в ту пору отвергал официальную Церковь.

Всё это было причиной того, что во время нестроений в Артели, пришедшихся на эти годы, я сочувствовал партии революционеров, которую возглавлял батырь Мастер, с которым я был очень дружен. Позже террор, развёрнутый по России нигилистами, заставил меня пересмотреть свои мнения. Уверившись, что эти действия ведут к катастрофе и поражению в Игре, я, уже сам будучи членом Совета, поддержал его усилия по противодействию революции.