Павел Виноградов - Деяние XII

Она выскользнула из машины и, стараясь держаться в тени пальм, быстро подошла к домику для преподавателей. Луну закрывали плотные тучи. На улице не было ни души. Никого, во всяком случае, опасного, и быть не могло: с Мэм была снята вся охрана, положенная высшему клаберу. Лейла знала код на парадной и уже через полминуты стояла напротив квартиры госпожи профессора. Возня с отмычкой и простеньким замком заняла времени ещё меньше. Девушка скользнула в темноту квартиры, готовая ко всему.

На ней был «рабочий» комбинезон с плотным капюшоном, скрывающим её светлые волосы. По совету Палыча ткань трико и куртки была пропитана сажей – чтобы не отражала случайные блики. Ноги в мягких туфлях ступали осторожно, но уверенно.

Впрочем, все эти уловки оказались ненужными – клиентка спала. В комнате, полуосвещённой ночником, витал кислый дух спиртного. Пустая бутылка из-под кьянти валялась на ковре, рядом – открытый томик Сэлинджера. Полураздетая Мэм ничком лежала на кровати.

Вальтер с глушителем (как у Джеймса Бонда) уже был в руке Лейлы. Ствол поднялся, почти коснувшись спутанных чёрных волос. И тут Лейла кое-что поняла…

– Стреляй же, сука, – голос Мэм был смазанным, с пьяной хрипотцой. Она не оборачивалась.

– Не буду, – тихо проговорила Лейла и опустила пистолет.

Она вдруг осознала, что дело вовсе не в её профнепригодности. Просто сегодня ей не нужно никого убивать. Во всяком случае, эту женщину она убивать не собирается. И ещё она поняла, что Палыч целиком одобрил бы её решение.

Мэм заворочалась и с трудом повернулась. Лицо её было ужасно – от размазанной косметики оно неровно серело, вызывая ассоциации с моргом и кожными заболеваниями. Помада расплылась вокруг губ бесформенным жирным пятном.

– Почему? – так же хрипло спросила она.

– Не хочу, – твёрдо ответила Лейла.

Мэм приподнялась.

– Сними капюшон, хочу на тебя посмотреть.

Почему-то Лейла тут же выполнила просьбу. Несколько мгновений Мэм вглядывалась в её лицо.

– Ты его новая, – это был не вопрос. – Он велел тебе убить меня?

Лейла кивнула.

– Как это было?

Девушка помолчала, вспоминая.

– Он курил траву и мычал под нос какие-то мелодии, как обычно. Потом рассмеялся, будто задумал какую-то пакость, и спросил: «Жопа или голова?» Я не знала, что сказать, пожала плечами. Он опять засмеялся, покачал пальцем и сказал: «Ни то, ни другое». Потом приказал мне убить тебя и взять Копьё.

– И стал крутить свою игрушку?

– Нет, он был в постели…

Мэм откинула голову на подушку и бессмысленно вперилась в потолок.

– Ты его ненавидишь? Почему? – с трудом проговорила она пересохшими губами.

Лейла пожала плечами.

– Это ты его должна ненавидеть.

– Я и нена-ави-ижу!

Сказано это было так, что не оставляло сомнений – и правда ненавидит. Но вспышка ярости была короткой, и Мэм вновь впала в тупой ступор.

– Ты ведь шпионка. Из Artel`и… – проговорила она, наконец, и Лейла невольно похолодела. Но тут же поняла, что это не провал – просто вспышка пьяной интуиции. Поэтому промолчала.

– Можешь молчать, я всё равно знаю, – голос Мэм несколько оживился, в нём прорезалось какое-то лихорадочное возбуждение. – Мне плевать. Мне теперь на всё плевать. Тебе нужно Копьё?

Она уставилась на Лейлу подёрнутыми мутью глазами.

Девушка молча кивнула.

– Так забирай! – почти крикнула Мэм и рывком выскочила из постели.

Лейла следила, как она подскочила к встроенному шкафу и стала рыться в нём, хаотически разбрасывая различные предметы туалета. В руках у неё оказался полированный ларец чёрного дерева без всяких украшений.

– На, бери и делай с ним, что хочешь!

Ларец был не заперт.

Полметра потускневшего металла на синем бархате. Прикрученный к нему серебряной проволокой грубый гвоздь инкрустирован крошечными медными крестиками. Золотая накладка в середине. Латинская надпись: «Копье и Гвоздь Христовы». Копьё центуриона Гая Кассия Лонгиния. Копьё Судьбы.

Словно въяве Лейла услышала треск разрываемой стальным наконечником плоти, щелчок задетого ребра, увидела, как хлынула смешенная с водой кровь…

Золото на копье как будто мгновенно расплавилось, в глаза болезненно ударил ослепляющий блеск.

«Твоё задание – Копьё, всё остальное вторично, – услышала она голос Ак Дервиша. – Имей в виду, это страшный Артефакт. Никому из своих владельцев не принёс он счастья. Сначала он заманивает в сияющие дали, а потом оставляет валяться в грязи. Ни в коем случае Копьё не должно оказаться на земле России. Но им не должны и владеть те, кто владеет сейчас. Пусть остаётся в той стране, где находится, но тайно. Нельзя, чтобы оно приблизилось к Кресту. Рано или поздно, конечно, Копьё вновь будет направлено на Древо, но нам надо сделать так, чтобы это произошло как можно позже».

Девушка резко опустила крышку ларца.

Мэм, тяжело дыша, смотрела на неё.

– Сейчас я уйду, – тихо сказала Лейла. – А потом уйдёшь ты. И спрячешься так, чтобы тебя не нашли ни твои, ни наши.

Девушка повернулась и исчезла бесшумно, как фея. Очень опасная фея. Сев в машину, сразу тронулась с места, но, отъехав пару кварталов, заглушила мотор, оставила машину в густой тени и крадучись, почти бегом, вернулась обратно. Интуиция не подвела: у парадной возились два тёмных силуэта. Конечно, Сахиб не мог оставить такое дело без подстраховки…

Два хлопка (вальтер, как у Джеймса Бонда), и силуэты тихо осели. Подскочив к неподвижным телам, Лейла сделала два «контрольных». Да, она по-прежнему профи…

После ухода Лейлы Мэм словно бы очнулась от транса. В голове билось: «Бежать!» Лучше других она знала, чьл спрятаться ей было не легче, чем мухе – спрятаться от паука в его родной паутине. Но… Совсем недавно она и сама была таким пауком и прекрасно представляла сейчас все имеющиеся возможности. Поэтому лихорадочно собирала деньги, чековые книжки, фальшивые документы, оружие. И вдруг остановилась.

Она забыла – унеё ведь было ещё одно дело.

И она исполнит его.

Подойдя к шкафу, Мэм достала оттуда простую шляпную коробку и открыла. Оскал старого черепа больше не пугал её. Она нежно прикоснулась пальцами к белёсой кости.

– Скоро ты будешь дома, вождь, – прошептала она. – Вернёшься к своим перепелам и диким индюшкам, кактусам и деревьям пало верде, кукурузе и орехам пинон.

На миг в комнате словно бы возникло призрачное голубое свечение, и Мэм показалось, что из какого-то запредельного мира старый индеец улыбнулся ей.

– Ашот!

Он вздрогнул и остановился – за год слишком привык к своему новому имени. Кен Струан, отпрыск американских граждан, умерший в младенчестве в Шотландии, куда они переехали, вполне воплотился в смуглого серьёзного студента Калифорнийской университета, будущего специалиста по компьютерным технологиям. Какими хитростями с сиротой и малолетним лондонским хулиганом произошла такая метаморфоза, Ашот не задумывался. Всё, что произошло с ним после встречи с удивительной девушкой, воспринимал, как должное. Увлечённо учился, жизнь вёл тихую, далёкую от обычного студенческого разгула, а на его банковский счёт регулярно поступали солидные переводы. Разумеется, он понимал, что рано или поздно тайные благодетели свяжутся с ним и тогда придётся делать то, что они скажут. И это, скорее всего, будет чем-то неприятным и опасным. Поэтому прозвучавшее на солнечной улице университетского города старое имя повергло его в лёгкую панику.