Дэн Уэллс - Партиалы

Кира изучала железы пристальнее, пока томограф продолжал работу. Каково их предназначение? Она не могла попросить компьютер высказать догадку, но могла сделать запрос на поиск хотя бы частичных совпадений. Она запустила поиск и снова посмотрела на картинку, подумав, что придется еще подождать, но результат появился почти мгновенно: совпадений нет. Она нахмурилась и запустила поиск еще раз. Совпадений нет.

«Полагаю, придется сделать это вручную». Учитывая, что каждая из частиц имела две взаимосвязанные с ней структуры, очевидным предположением было то, что одна структура создает частицу, а вторая — захватывает ее: автор и считыватель. А это означает, что они несут в себе информцию. Она запустила еще один поиск на этот раз пытаясь найти что-нибудь в базе данных, что было отличным от данных человека. Сканнер нашел старый файл (еще до Раскола), согласно которому кто-то когда-то просканировал собаку. Кира сделала запрос на поиск совпадений. Оно выскочило практически сразу, отобразив удивительно схожую структуру, но гораздо проще, чем была у Сэмма. Это оказался вомероназальный орган [9] Вомероназальный орган, сошниково-носовой орган, якобсонов орган — небольшой закрытый со всех сторон мешочек в стенке полости носа. У человека он никогда не развивается до конца и не выполняет никаких особых функций, однако у низших животных (например, у змей) он является одним из основных органов обоняния. .

У Сэмма была невероятно сложная система феромонов.

Кира развернула еще больше файлов, читая все, что было возможно о феромонах: это были простейшие химические соединения — как запах, но гораздо, гораздо более специализированы. Например, насекомые использовали их, чтобы помечать свои тропки или предупреждать других об опасности. Собаки использовали, чтобы метить территорию или как некий сигнал в брачный период. Для чего же они нужны были Партиалам?

«Ну, могу же я попробать спросить», — подумала она.

— Расскажи мне о твоих… феромонах. — Естественно, Сэмм ничего не ответил — У тебя высоко развита система химических синтезаторов и рецепторов; ты можешь сказать, для чего они?

Без ответа.

— Ну, попытка не пытка.

Она задумалась на мгновение, оглядывая комнату, потом открыла медицинский компьютер и вытащила латексную перчатку, которую надул Сэмм. Она поднесла ее к его лицу, проколола и с силой ее сдавила, направляя воздух Сэмму в нос. Он закашлялся и начал задыхаться, дергая головой, чтобы отстраниться от потока, а Кира с удивлением наблюдала, как он успокаивается — сердце забилось сильнее, когда на него воздействовал на воздушный поток, а потом ритм снизился почти мгновенно, среагировав на… что-то еще. На феромоны. Его взгляд расслабился, выражение лица смягчилось, дыхание стало более ровным.

«Кажется», — подумала Кира, — «будто у него точно такое же выражение лица, какое было тем утром, когда он согласился надуть перчатку».

— Вот дерьмо, — сказал он. — Так не честно.

Кира подбоченилась:

— Это что сейчас такое произошло?

— Ты используешь мои собственные исходные точки против меня и теперь я… черт, — он заткнулся и уставился в потолок.

— Что за исходные точки? — спросила Кира. — Феромоны? Так вы их называете? — Она посмотрела на, сдутую и висящую теперь свободно, перчатку. — Ты только что сболтнул что-то, чего говорить не хотел, да? Ты никогда так не делал, просто сплоховал. Какова роль феромонов?

Он ничего не ответил и Кира поднесла перчатку ближе к лицу, разглядывая ее. Она прошла в центр комнаты, в том место, где та лежала утром — томограф там, стол здесь и Сэмм на нем. Она попросила его подышать в перчатку и между ними что-то произошло, момент… чего-то. Настоящего общения. Она отпустила шутку по поводу его имени, он ответил; потом он согласился помочь ей с пробой дыхания. Он доверился ей.

И вот сейчас, после того как она выпустила воздух из перчатки ему в лицо и задала свой вопрос, он снова ей доверился. Не надолго, но достаточно, чтобы его щит самоконтроля дал сбой. Он ответил на ее вопрос.

Феромоны воссоздали доверие, которое он испытал тем утром и вынудили его ощутить это чувство опять.

— Это своего рода химическая эмпатия, — тихо сказала Кира, возвращаясь обратно к Сэмму. — Что бы ты ни чувствовал, ты распространяешь это через феромоны, таким образом остальные Партиалы тоже могут это ощущать. Или, по крайней мере, ощущать то, что чувствуешь ты. — Она села в кресло рядом с ним. — Это как зевать в общественном месте: ты можешь распространить эмоции одного человека на всю группу.

— Не надо использовать против меня это еще раз, — сказал Сэмм. — В перчатку я больше дышать не буду.

— Я и не пытаюсь ничего использовать против тебя, я просто пытаюсь понять. Какие ощущения?

Сэмм повернулся и посмотрел на нее:

— А какие ощущения дает способность слышать?

— Хорошо, — кивая сказала Кира, — это был глупый вопрос, ты прав. Это никак не ощущается, это просто часть тебя самого.

— Я забыл, что люди этого не умеют. Всё это время я был сконфужен, пытаясь понять, почему вы ведёте себя так мелодраматично, театрально… Да потому, что вы не слышите эмоций друг друга и вам приходится «транслировать» их посредством интонации голоса, языком тела. Я допускаю, что это работает, но это как… в театре.

— В театре? — Переспросила Кира? Это была самая длинная речь, что она слышала от Сэмма. Говорил ли он в порыве души или это часть просчитанного им плана? Но в чём его выгода от раскрытия этой информации? Она решила попытаться развить беседу и посмотреть, продолжит ли партиал говорить. — Если ты используешь химические элементы, чтобы показывать другим свои чувства, — сказала она, — это многое объясняет. Ты не выражаешь эмоций, как делают люди в обществе, и если мы кажемся тебе напыщенными, ты производишь впечатление существа совершенно невозмутимого.

— Это не просто эмоции, — проговорил он. Кира подалась вперёд, боясь, что Сэмм может перестать говорить в любой момент, и его искренность лопнет мыльным пузырём. — Это позволяет нам знать, что кто-либо в беде, ранен или встревожен. Это позволяет нам функционировать как единому организму. Очевидно, «объединение» предназначалось для использования на поле боя: если кто-то один заметит угрозу, то ему потребовалось бы прокричать об опасности, а остальным сначала обработать эту информацию, потом сориентироваться, что именно вызвало тревогу, а уж после этого они изготовились бы к бою. Партиалы же мгновенно всё узнают посредством «объединения» — уровень адреналина в крови скачком возрастёт, ритм сердцебиения ускорится, сработают боевые рефлексы, и вот всё отделение готово к бою, подчас даже не произнеся ни слова.