Татьяна Харитонова - Цена одиночества

— Идиот! Бес-предельщик, безумец, бездельник, бестолочь! Чем тебе петух помешал? Тоже против советской власти? — Лера осторожно сделала шаг в сторону, оттирая кровь с забрызганной ноги.

— Против! Неча скакать на власть! — Митяй, в первую минуту растерявшийся от своего неожиданного выстрела, пришёл в себя и привычно заржал. — Пусть все знают, что будет с контрой.

— Супостат! Изверг, Ирод царя небесного! — Из калитки на улицу выскочила бабушка — маленькая, сухонькая, в коричневом платочке. Замахала кулачками, вцепилась в рубаху Петрухи, да так, что пуговица оторвалась и упала в пыль дороги.

— Оглашенная, пристрелю, как петуха! — Петруха с силой отбросил старушку от себя. Она, оступившись, упала, как сухая тростинка. Седые прядки волос выбились из-под платка. Лера бережно присела на колени рядом:

— Бабушка, больно? Где болит? Давайте, я вам помогу подняться.

— Сонюшка? Детка! А ты откуль тут? Нельга цябе тут. Бацюшку нашаго, отца Александра, забрали, ироды. Отца Иоанна забили. Храм чуть не спалили. — Бабушка заплакала, слезинка покатилась по иссушенной солнцем и годами кожей.

Лера гладила сухонькую спину. Бабушка была такой родной и близкой, словно знала она её много-много лет.

— Ничего. Всё образуется.

— И дзе яны найшли цябе, дачушка [4] Дачушка — доченька (бел.) ? Ты ж у городзе? Дед о цябе жалиуся [5] Жалиуся — тосковал, скучал (бел.) . Была у яго перад арэстам. Пытала пра цябе. А ён:

— Не ведаю, Фотинья. Молюсь вось тольки. Что мы можем ещё, кроме как молиться о ближнем, если он далёко.

— Кончайте разговорчики. — Петруха постучал прикладом по плечу Леры. Вставай, девка. Вот и помолился дед твой. Увидит внучку драгоценную.

— Ой, кто жыве циха, таму жыць лиха! И цябе у каталажку? Цябе-то за што?

— Вот скажет, где золото церковное — так сразу и отпустим. Бабка, ты бы не охала, а сказала бы ей, каб яна и деда и сябе ратавала [6] Ратаваць — спасать (бел.) .

— Э, мiлок, хутка [7] Хутка — быстро (бел.) ж ты забыуся, чым ратуюцца православные. Пецька, я ж у цябе, маленькага, лячыла залатуху. Неслух ты быу, неслухам и застауся. Дзеда не слухаеш. А цяпер у бабку будзешь сталяць, як у зайца? И ты, Мицяй, туды ж?

Митяй виновато переступил с ноги на ногу, видно, не мог опомниться от выстрела своего.

— То — пережиток прошлого. Пе-ре-жи-ток! Новое время. Отряхнём с ног все старое, бабка, и тебя, в том числе.

— Траси, миленьки, датрасешся. Жалею я цябе. — бабушка вытерла набежавшие слёзы.

— Себя пожалей Тебе в новой жизни нашей не пожить. Не увидишь светлого будущего. — Это Митяй подал голос.

— Эх, Мицяй. Тут ты правду гаворыш. Без будучага мы цяпер. Монаха, Божьего чалавека, забили? Ён за усе жыццё мухи не забиу? Бацюшку нашаго, чаму забрали? Божiй челавек. А вы яго, супостаты, у засценак.

— Божий, говоришь? Зачем Божиему человеку золото? Бог говорит, что здеся не надо ценности собирать. А он? Присвоил. Люди галадуюць.

— Не таму галадуюць, што бацюшка наш пацiр вам не сдаe, а таму, што вы працаваць [8] Працаваць — работать (бел.) не хацице. Ваюеце. А хлеб руки любиць. А у цябе, Петька, стрэльба [9] Стрэльба — винтовка (бел.) да лыжка в руках. Другого не трымаешь [10] Трымаешь — держишь (бел.) .

Петруха ткнул старуху прикладом в плечо. Она тихонько ойкнула и упала.

— Что же ты делаешь, изверг? — Лера схватила его за рукав, крепко, откуда только сила взялась. Петруха вывернулся и больно толкнул. Лера упала в пыль дороги рядом с бабушкой, больно ударившись коленкой.

— Молчать, контры! Как петуха, порешу обеих. Встали быстро! Обе!

Тихонько поднялись, стали рядышком.

— Вперёд! Шагом марш!

— Старуху-то зачем, Петруха! — отозвался Митяй. — Нехай домой идёт, толку от нее. Окочурится ещё, что с ней делать потом?

— Контра она. Не видишь? — Петруха совсем озверел. Мысли его разбрелись, и он никак не мог собрать их воедино. Где контра, где — не контра. Задача не из лёгких. Бабку Фотинью знал с детства, она ему и пряник, сироте, совала при случае, и деду помогала иногда управляться по хозяйству. А тут — разговорчики такие.

— Да какая она контра? Отпусти старуху, Петька.

— Ладно — сплюнул, цыкнув слюной в пыль дороги. — Скажи спасибо Митяю. Ступай, пока я добрый.

Бабушка горестно всхлипнула, вытирая сухой ладошкой слезящиеся глаза:

— Сонюшку отпусти, навошта [11] Навошта — зачем (бел.) вам Сонюшка?

— Знаем, зачем Сонюшка! С неё польза нам со всех сторон. Поболей, чем с тебя, старуха! — Заржали.

Бабушка осталась стоять у дороги, а Леру повели. Стало страшно. Если до этого её решение идти с Петрухой было каким-то ненастоящим, игрушечным, то теперь она поняла — все гораздо серьезней. Улица вымерла. Ни одного человека они больше не встретили. Даже куры, почувствовав опасность, исчезли. Вяло побрехивали собаки из-за заборов. Они подошли к новой избе. Забор был снесен, обломки штакетника валялись тут же. Над дверями висел лозунг на красном кумаче — «Земля — крестьянам». Вошли в сени. Тяжелая дверь открылась. Лера увидела большую светлую кухню. У стены — большая русская печь. Рядом с ней суетился старичок, пытался растопить. В руках у него была скомканная газета и щепки от разрушенного забора.

— Михеич! Встать! Власть пришла! — гаркнул Петруха.

Старичок от неожиданности вскочил, зацепился за печную дверцу и упал прямо на груду досок. Конвойные дружно заржали, а старичок, виновато подхихикивая, поднялся и стал навытяжку.

— Доложи, как дела в доверенном тебе штабе.

— Усе тихо, товарыщи. Вось печку таплю, бульбы зараз спяку.

— Тольки бульбай сыт не будешь. Мы тут петуха пристрелили, забирай.

— У Фотиньи? Енерала? Али ж и добры был петух, апошний [12] Апошний — последний (бел.) на всю вёску. [13] Вёска — деревня (бел.) Навошта вы яго забили!

— Ну-ну. Хорош рассуждать. Как заключенный?

— А што ему делаецца? Сядить, значыцца.

— Отколь знаешь?

— Заглядывал.

— В разговоры с контрой не вступал?

— Да, якая ж ён контра? Батюшка.

— Темнота. Телеграмма вчера пришла из губкома. — Вытащил из кармана сложенный вчетверо листок, важно зачитал по слогам: — Немедленно начать кампанию по расколу церковной и — и-е — рар — хии — тьфу ты, на прочтешь с первого разу — положив основание и повод изъятие церковных ценностей. — С ложил телеграмму, вернул в карман. — Контра он. И-ирархия, короче. А иирархию не потерпим.

— Як скажешь, Петруха, вернее, товарищ комиссар!

— Во, молодец, Михеич. Девку туда же проводи.

— Соня? И Сонька — и-ирархия? Адкуль вы яё?

— Адкуль? Мы со дна моря достанем, если революции надо.

— Ну-ну. Давай, деука, к деду! Посидите, можа, хутчэй [14] Хутчэй — быстрее (бел.) вас адпустят. Сам-то ён — камень, няделю ужо сядить.