В. Галечьян - Четвертый Рим

В это время они как раз вышли из цеха и оказались на пыльном голом дворе, уставленном аккуратными большими ящиками. Луций, видя усталость брата, устроил его на одном из ящиков напротив входной двери и велел никуда не отлучаться. Сам же он, полный решимости найти хоть кого-нибудь, вернулся в цех. В самом скором времени юноше повезло. Внимательно обследуя стены, он заметил узенькую стальную дверцу под стать обшивке стен цеха. Луций толкнул ее и очутился в небольшой, хорошо обставленной комнате. На самом видном месте в ней стоял небольшой пульт с микрофоном и очень располагающий ко сну диванчик. Видимо, так полагал и хозяин кабинетика, ибо он мирно спал, прикрывшись простыней, и не помышлял ни о каком вторжении извне.

Пока Луций медлил, не решаясь разбудить спящего, загудел микрофон и суровый голос произнес: «Пятый цех отставание от нормы восемь десятых процента. Можете спать дальше!»

Человек, дремлющий под простыней, заворочался и сел на диване. Увидев юношу, который с большим интересом рассматривал пульт, незнакомец не удивился, а только спросил:

— Откуда бог послал? Новый стажер, что ли? После того, как Луций поведал о своих проблемах и ткнул пропуск незнакомцу в нос, тот как-то одобрительно заворчал и стал одеваться. Вскоре перед юношей предстал пожилой, представительный мужчина, на обшлаге его серого костюма сиял значек с надписью: «Старший энергетик».

— Ты сходи-ка за братом, — предложил энергетик, — а я тут чай соображу. Дело в том, что на заводе твоих родителей нет. Но у меня есть мнение как их можно найти. Так что, бери руки в ноги.

Видимо, мужчина учел, то мальчики с утра на ногах. К их приходу на столе уже появилась вазочка с конфетами, печенье, шоколад и даже бутерброды с колбасой.

— Дело в том, — сказал энергетик, когда ребята утолили первый голод, — что я сам попал под тот жернов, что и ваши. Эх, русский народ, ему бы только щи валенком хлебать и водку дуть. Только мы тогда оправились от великого рабства, только пережили разброд и войну, так стали друг друга стегать. Пришел в Москву казацкий генерал Сбруев со товарищи и быстренько благословился на царство. И потекли доносы полноводной рекой, как при отце родном. Три месяца веет ворон и просидел в Кремле, а народу перевел целую уйму. Слой интеллигенции снял как острым ножом. Мне повезло: как бессрочный дали, так сразу определили на этот завод, тогда он еще не танки, а сковородки конверсионные да сенокосилки выпускал. Спасибо государю, он все сбруевские указы похерил и меня на волю выпустил. Только в Рязань, я сам из Рязани, мне возвращаться и смысла не было. Да вы кушайте, не стесняйтесь. Мои-то козлики не поехали за мной в Петербург, так и не видел их ни разу, как определили в зону. Сейчас я конечно вольный, видели, каким цехом заведую! Отпуск провожу или в Италии, или на Лазурном берегу. Как вы говорите ваших родителей величали?

Выслушав Луция, энергетик покрутил головой.

— Возможно, — сказал он, — сгоряча их могли и запихнут в заводскую лабораторию, но потом, если сразу не выпустили, значит, переправили в секретки. А в них закон не командует. Если люди нужны, тем более по суду лишенные прав и неведомо где обретающиеся, так их по государственному Указу вояки не выпустят. А просто загонят вглубь и будут держать, сколько потребуется. Как я слышал, из репрессированных ученых на волю вышли единицы. Или вовсе бесполезные, или уж слишком звонкие имена. Есть в Санкт-Петербурге центр по реабилитации политических заключенных, а при нем архив. Где-то у меня адресок был. А на заводе сейчас заключенных нет. Последних вывезли лет восемь назад. Так что плюньте в глаза тому, кто вам этот пропуск придумал.

— Может, он сам ошибся, — спросил Луций. — Это мой старый друг. Жили через площадку.

— Запросто, — согласился энергетик. — Дело обычное. — Он обратился к кому-то, а тот не глядя подмахнул ему пропуск. — Так что беру свои слова обратно. Чтобы знать истинное положение вещей, надо на заводе работать. Ты сам-то учишься или как? Что-то про Москву нехорошие слухи идут. Будто она от монарха отделиться хочет. Наши газетчики из Москвы пишут как с поля боя. Да и гибнет их у вас изрядно.

— Плохо в Москве, — сказал Луций. — Опасно. Детям вообще там жить нельзя. Вон его двух сверстников недавно забрали прямо днем. Рядом с интернатом. Потом вернули без глаз. Кому-то понадобились, значит. Да и взрослых похищают почем зря. Особенно женщин.

— Почему бы вам, парни, в Петербурге не остаться? Глядишь, поумнется столица. Да и возвращаться, как я понял, вам особенно незачем. А я вам с жильем и работой помогу. В память о ваших… — он перекрестился.

— Спасибо, — сказал Луций, — только ведь нам учиться надо. Уж как-то свыклись со своими трудностями. Поди, у вас проблем хватает.

— Хватает, — согласился энергетик. — Ну что ж, тогда пойдемте к выходу. Я вас провожу. — Он включил микрофон и отдал короткую команду. Когда братья вместе с ним вышли обратно в цех, к ним подъехала небольшая серая машина с мигалкой наверху и шофером.

— У нашей милиции позаимствовал, — объяснил энергетик. — Домчит вас до проходной, да и объясняться с охраной не надо будет. Да не благодарите, я же вам сказал, что у меня в Рязани двое таких же гвоздей осталось. Только не совсем таких. Не ищут. — И энергетик резко поворотился в сторону.

Никодим, как и обещал, ждал в фойе. Выслушав рассказ братьев о несостоявшемся свидании, он явно омрачился.

— За лоха меня держит, — пробурчал он, явно имея в виду кого-то своего. — Видимо, зная порядки на заводе, решил, что вам до правды не докопаться и сквозь бюрократический завал не пройти. А вы его просто обошли. Хорошо, брат, не серчай на меня. И адрес архива не ищи. Я тебе его на блюдечке принесу. А к шефу веди. Не у меня, у него беда будет, если мы не встретимся.

Луций не присутствовал при разговоре учителя с Никодимом, но в тайне переживал, не зная, правильно ли он поступил, устроив школьному другу встречу. Поэтому он весьма был рад, когда дверь в номер отворилась и Пузанский, по обыкновению довольно жмурящийся, заглянул внутрь. Тотчас Луций провел его к столу, посадил на лучшее место и велел брату ставить чай.

— Не хочу я твой чай, — пробурчал Пузанский, впрочем, без особого гнева в голосе. — Я к тебе, собственно, без дела пришел, поблагодарить. Приятель у тебя молодец. Сечет поляну на две сажени вглубь и в стороны. Бери с него пример. Он рассказал мне, что кроме нашего общего дела у тебя еще своя заноза в пятке. Я имею в виду твой культпоход на Кировский…

— Путиловский, — поправил его Луций угрюмо. — Да не реви ты! — прикрикнул он на брата, который стал вдруг размазывать слезы по лицу.

— Учитель, я просто потрясен этой дьявольской игрой в несуществующее дело, которой занимаются самые взрослые люди на этом заводе. Не удосужившись разобраться в самых простых вопросах, они футболили меня из одной конторы в другую, пока не запутали его окончательно.