Татьяна Вильданова - Парадокс параллельных прямых. Книга первая

Затем вынули ящики с автоматами.

– Умеешь пользоваться?

– Нет.

– Смотри, – привычно собрав автомат, Жерар показал, как стрелять, после чего опять разобрал и протянул Жану, – попробуй.

Жан тоже собрал, разобрал и собрал ещё раз.

– Хорошо. Прежде чем стрелять, не забудь снять с предохранителя.

– Ясно.

Этьена принесла вместительные хозяйственные сумки, куда всё и упаковали, вернув пустые ящики обратно в тайник.

– А если нас с этим, – Доре качнул головой в сторону сумок, – остановят и обыщут машину?

– В его машине, – Симон глазами показал на Жерара, – не обыщут.

– Всё, – окинул взглядом комнату Жерар, – надо взять свитера, ждать будет холодно.

– Я взяла, – Этьена вынесла из комнаты ещё одну сумку.

– Тогда пошли.

Вдоль дороги вились тонкие полосы предутреннего тумана.

На том месте, где должен был располагаться виноградник, раскинулось плотное бестелесное облако, нежно подсвеченное перламутром. В лесу туман казался темнее и гуще. Уже на расстоянии вытянутой руки толстые корявые стволы деревьев словно размывались, растворяясь так же бесследно, как растворяется в стакане воды капля чернил.

Постепенно туман спустился ближе к земле. Теперь, если примерно на метр приподняться над поверхностью почвы, можно было увидеть и бледно-лиловое, выцветшее небо, и глянцевые листья вечнозеленых кустарников, и лишенные корней деревья, подобно обломкам кораблекрушения, беспомощно плывущие между ледяными торосами.

Ещё через полчаса небо над деревьями посерело. Вдоль дороги потянул неприятный пронизывающий ветерок, под напором которого сизые ленты зашевелились и, как живые разумные существа, торопливо поползли в лес. Но и здесь единое пространство тумана уже раскололось, куски его растрепались и неопрятными клочьями повисли между деревьями.

Ещё больше посвежело. Ветер, прежде дувший вдоль дороги, теперь изменил своё направление, прошелестел по листьям, и задул в спину, выметая остатки тумана обратно на дорогу.

«Если так и дальше пойдет, – стараясь не прижиматься плечом к влажному стволу, подумал Доре, – то Симон увидит машины не раньше, чем они проедут мимо. Если вообще увидит… В таком месиве даже звук пропадает… кажется, где-то птица шелестит, – он поднял голову и прислушался, – да, нет. Какая тут может быть птица! Наверное, вода с листьев капает… или ветка скрипит… ветер её качает, вот она и скрипит, как жалуется… До чего же холодно! – пытаясь устроиться поудобнее, он коснулся щекой листвы и импульсивно отдернул голову, – дьявол! До чего же всё мокрое и противное… и куст этот… – он с откровенной неприязнью покосился на нависающий над головой куст, – не мог выбрать место посуше».

А он, действительно, не мог. Упал рядом с поваленным деревом там, куда больше часа назад ткнул пальцем Жерар. Сам Жерар лежал чуть дальше, уютно расположившись в небольшой пещерке между ветвями.

«Курорт! – стирая со щеки влагу, криво усмехнулся Доре, – не хватает только полотенца и шезлонга…»

Лежать становилось всё неудобнее. Несколько минут он безуспешно боролся с собой, потом не выдержал и повернулся.

«Если Жерар чего-то не учел, и мы лежим здесь зря… он профи, это сразу видно, но и он – не бог. Что он может сделать, если машины поедут другой дорогой? – не замечая, что начинает накручивать сам себя, мужчина нервно дернул подбородком и жестко сжал губы, – из Бьевра они могли поехать не через лес, а в объезд. Плохая дорога, туман… Какого черта им вообще лезть в этот проклятый туман?!.. А ведь, действительно! – он завозился и сел, плотно подтянув к животу колени, – как же мы об этом раньше не подумали!? А мы и не думали! Мы выполняли приказ! Думал один Жерар! – чувствуя, что от раздражения становится трудно дышать, он сжал кулаки и уперся глазами Жерару в спину, – мыслитель, …! Если мы лежим тут зря, то… то, что?»

Он прекрасно, знал, что произойдет в том случае, если машины доедут до Парижа. В Бретани помощника оператора арестовали прямо на съемочной площадке. В труппе шептались, что он был связан с англичанами и прятал среди коробок пленки зарядные батареи и наушники…

«Может быть, и прятал! Очень даже может, – в который раз вспоминая заледеневшее лицо мужчины, только сейчас понял Доре, – он из России… говорили, что был там офицером… был…»

Оператор погиб. Не сразу… в труппе шептались, что…

Тогда он намерено старался не слушать. Не потому, что был трусом. Нет! Но он был актером, то есть тем, кто, как свою, проживал чужую жизнь. А то, что рассказывали о гибели оператора, прожить и пережить было невозможно.

«Только не Готье! – не замечая, что крошит в кулаке ветку, заскрипел зубами Доре, – только не!.. – когда острый сучок пребольно впился в ладонь, Жан нервно отшвырнул обломки прочь и сжал пальцы, – дурак, я! – протрезвев от боли, он медленно оглядел поляну и сфокусировал взгляд на спокойно опущенных плечах Жерара, – истерик! Нет у них другой дороги. Только эта. Жерар прав. Не может он быть не прав. Ясно тебе?»

Поздний зимний рассвет слабой синью обвел выступающие из тумана контуры кювета. Дороги и виноградника по-прежнему не было видно. Зато с поразительной ясностью прочертились тени на корявом стволе поваленного клена, за сухой, обглоданной дождями кроной которого жесткой метлой топорщились оголенные прутья ракитника, оплетенные ежевикой.

Теперь Жан уже полусидел, облокотившись плечом о дерево и удобно пристроив автомат в развилке ветвей. Впереди него, ближе к дороге, всё также неподвижно лежал Жерар. Левее, метрах в ста пятидесяти от них должен был затаиться Симон, а, почти напротив, по другую сторону дороги, Этьена.

Ожидание затягивалось. Или, возможно, Доре только казалось, что они уже бесконечно долго лежат здесь и смотрят на плотную, как бетон, стену тумана над дорогой.

«Скоро должны проехать… – отвернув манжет одетой под свитером рубашки, он попытался разглядеть стрелки наручных часов, но смог увидеть только молочно-белое пятно циферблата, – если туман не разойдется, то Этьена может не справится, – надеясь рассмотреть виноградник, Доре оперся локтем на землю и приподнялся, – ни черта не видно!.. Когда машины поедут мимо, ей придется стрелять вслепую, – он прищурился и попытался определить примерную высоту, на которой должны будут находиться кабины фургонов, – нет! Это невозможно. Какого дьявола Жерар её туда отправил?!» – чувствуя, что начинает волноваться, Доре опять нашел глазами Жерара.

Почувствовав взгляд, мужчина оглянулся, ободряюще кивнул и опять уставился на дорогу.

«Не попадет! Даже с её феноменальной меткостью… – совсем некстати вспомнился жизнерадостный голос Симона, – в темноте в монету… к черту монету! – стараясь не поддаваться начинающейся панике, он глубоко вздохнул и попытался трезво оценить ситуацию, – она промахнется… в таком тумане наверняка промахнется… даже если и попадет, то только один раз… Значит, в любом случае останется либо шофер, либо конвойный… Он даст сигнал, машины остановятся и солдаты прочешут тот участок, откуда стреляли… Кретин! – больше не контролируя себя, Доре рванул ремень автомата, – какого черта он отправил её одну?!»