Константин Уткин - Песий бунт

Наконец командир, не в силах больше вынести позора, просто раскинул руки, заревел во всю мощь могучей глотки и пошел на проклятую собаку. Пес отскочил в самый последний момент – а когда человек вспахал лицом землю и стал тяжело ворочаться, поднимаясь, задрал лапу.

Как только бойцы, увидев такой позор командира, решили было дружно замочить наглого пса и двинулись к нему – вдруг ожили брошенные за ненадобностью автоматы.

Они колотились, как в эпилептических припадках, поливая свинцовыми брызгами вечерний воздух и в клочья разрывая листву кустарника – бойцы попадали на землю, закрывая головы руками и не вставали до тех пор, пока не закончились патроны.

И вот тут на сцену вышел Умник – утопив в карманах руки и мерно двигая нижней челюстью, он обошел распластанных ребят и, проходя мимо спокойного кавказца, со страшной силой ударил ногой по брюшине.

Пес, который после удара метнулся было в сторону, теперь стоял, опустив голову и хвост и покачиваясь, потом повалился на бок и заколотился в конвульсии.

Второго пса он встретил в воздухе – отклонившись от летящего тела, одной рукой он схватил собаку за загривок, ударом другой переломил позвоночник у основания черепа.

Когда же Умник, поддавшись играющей в нем злой силе, направился к бугру, чтобы наконец стереть черно-белого бунтовщика в порошок, то увидел лишь примятую телом листву. На поляне не осталось никого, кроме двух издохших псов и подавленных своим позором бойцов.

Умник исподлобья осмотрелся по сторонам – лес как будто вымер, не слышно даже щебета пернатой мелочи в кустах. Потом повернулся к ребятам и сказал сипло.

– Видали? Хотите научиться так же?

Командир, промокая кровоточащий нос и лоб, неприязненно посмотрел на него.

– Мне казалось, что собак мы можем и без спецподготовки мочить.

– Обычных собак – да – надменно усмехнулся Умник – да вот только дело в том, что сейчас обычных собак в принципе не осталось. Все те твари, что ушли от своих хозяев и теперь тащатся от вольной жизни, способны читать наши мысли так же, как ты газету. Ты думаешь, почему собаки так спокойно уходили от ударов?

– Ты хочешь сказать, что…

– Нет – Умник сообразил, что может быстро потерять свое преимущество – конечно, дело не только в этом. Дело в моем даре. Такого дара нет больше ни у кого. Ты что думаешь, братан, что никто кроме меня не пробовал долбить собак? Да хотя бы те, кто каждый день им харчи отдает. Все бы их задолбили, дай им только возможность.

– Ладно, хватит базарить – перебил командир не на шутку разошедшегося Умника – допустим, что ты говоришь правду. Что ты хочешь от нас?

Умник оскаблился. Все таки они странные ребята. Их трое, они не сидели в сумасшедшем доме, они одна команда – команда, которой доверяют.

– Да только чтобы вы подтвердили мои слова. Ведь мне Полянка не поверит… особенно если скажете, что собак замочили вы, а я просто сидел в кустах и дрожал, как мокрая курица. Что тут непонятного…

– Да все тут непонятно – на худых скулах командира вздулись и заиграли бугры – собак замочил ты? То есть ты хочешь сказать, что мы такие твари, что будем врать в глаза? Пошел, живодер…

Умник замахнулся было на обидчика – но в ту же секунду оказался на земле, парализованный болью в локтевом сгибе. А командир, держащий его на болевом приеме легко, словно играя, произнес.

– Шкура ты, живодер, порядочная. Конечно, собак я убивать не могу, и за это благодарен… неизвестно кому… но вот живодеру шею свернуть мне еще по силам.

Умник, прижавшись щекой и холодным листьям, истекал потом и вряд ли осознавал то, о чем ему говорил командир. Сил его хватило только на еле слышный хрип…

– Понял… пусти…

Никто не собирался его мучить просто так – лишь только ушей командира достигла эта сдавленная мольба как рука Умника безвольной плетью упала на землю. Он поднялся, злой на себя и не весь мир вокруг и, не глядя ни на кого, пошел по тропинке к выходу из леса. «Вот будет прикол – все таки не отпускало подленькое опасение – если ребятки воспользуются моим советом и наврут с три короба. Вся моя карьера тогда псу под хвост… в самом прямом и буквальном смысле.»

Но бойцы оказались людьми чести. Стараясь не смотреть на тихо закипающего Полянку, они подтвердили, что в лесу действительно творится что-то совершенно необъяснимое с обычной точки зрения и они, растеряв весь боезапас, ничего не смогли сделать. Двух взбунтовавшихся собак удалось уничтожить только вот этому…тут командир покривился и закончил… вот этому человеку.

Полянка чесал бугристую от комариных укусов лысину… ну что ж. Раз этот тип с таким странным погонялом действительно единственный действующий охотник на собак, то флаг ему в руки. В конце концов надо что-то делать со всем этим бардаком.

В самом городе, на первый взгляд, ничего не происходило – народ притерпелся к собакам и даже стал выказывать некоторое сочувствие и симпатию расплодившимся собачьим шайкам. Особенно этим отличались пенсионеры – обойденные государством за многолетний труд, они вдруг почувствовали внимание оттуда, откуда и помыслить на могли. Теперь любимая тема у стариков и старушек у подъездов звучала так – «Псов – в государственную думу». Нашлись ветераны, крепкие, как боровики, деды старой закалки, которые пошли с эти лозунгом в массы и были услышаны. При этом довод был один – кто еще позволяет отовариваться деликатесами на в праздники два раза в году, а каждый день и по желанию? Кто так радует беззубые старческие челюсти ароматом не пробованных ни разу в жизни деликатесов?

Старички и старушки – которым, кстати сказать, еще ни одна собачья шайка пить не запретила – теперь собирались в Измайловском парке для других целей. Теперь они презрели мелкобуржуазное топтанье под звуки патефона. Теперь они включали «Варшавянку» и дружно составляли устав и цели партии.

Один бойкий вохровец выдвинул лозунг – «Заменим псов в палатах на настоящих псов!» и эта вариация привычного лозунга прошла на ура.

Довольно скоро местное начальство среднего звена, несколько удивленное резкой активизацией ранее неактивного слоя, посетило знаменитую полянку под вековыми дубами и уехало оттуда в самом настоящем шоке. На корявых ветвях красовались кровавые полотнища, на которых вместо трех человеческих голов красовались только две. Третью голову, голову германского основоположника, заменила кудлатая башка российской дворняжки.

Тут же суетились три молодых человека весьма умного вида. Это были юристы, которые обеспечивали законодательную поддержку движению пенсионеров. Именно эти, основательно подкованные люди посоветовали не дразнить чувства верующих и не осквернять красное знамя песьей головой. Иначе недалеко и до беспорядков. Ветераны, впрочем, и не настаивали, даже наоборот – кощунственные знамена были уничтожены в тот же день, наглый художник был основательно отлуплен палками и костылями и привлечен к созданию нового стяга. Что и сделал буквально через день – синие полосы на спине и боках очень способствовали вдохновению.