Гоар Маркосян-Каспер - Вторая Гаммы

— Я думаю, — сказал Маран, — что вкупе с фильмом, который нам принес Прдлактл… Артур, ты закончил с ним работать? Нет сомнений, что фигурант — homo sapiens?

— Ни малейших, — ответил тот. — Во всяком случае, внешне они полностью идентичны нам. Да и медведь… Практически совпадает с реконструкциями.

— Довольно трудно вообразить, — продолжил Маран, — что еще на одной планете сложилась в точности та же ситуация: ледниковый период, вылитые кроманьонцы, охота на пещерного медведя… Потом эпоха, когда в одном районе еще только отступают ледники, и оттаивает почва, а в другом уже сеют злаки…

— А на Земле, значит, такое время было? — спросил Мит.

— Было, — кивнул Дан. — В Европе, где льды когда-то захватывали север Германии и доходили до юга Британии, земледелие развилось на пару-тройку тысячелетий позже, чем на Ближнем Востоке.

— Конечно, это все косвенные доказательства, — заметил Маран, — однако…

— Какое однако! — возмутился Патрик. — Куда уж больше? Ты что, хочешь собственными глазами все увидеть? Лично я уверился на все сто… Черт побери, да можно сказать, что мы и видели… Этот фильм!..

Маран улыбнулся.

— Ну что ж, примем за рабочую гипотезу, что Земля и есть Старая Эдура, и врджлакстлане посетили ее где-нибудь девять-десять тысяч лет назад.

— Возможно, и не однажды, — добавил Поэт.

— Возможно. Пошли дальше. Все, что касается современной Земли, я пока пропускаю.

— Да, — сказал Патрик. — Перейдем к Эдуре. Новой, я имею в виду.

— Перейдем, — согласился Маран. — Правда, тут я из вопросов ничего выжать не сумел. Однако Поэт обещал помочь… Давай, — кивнул он Поэту, и тот заговорил против обыкновения очень медленно, обдумывая, видимо, каждое слово.

— Я сразу обрисую вам всю эмоциональную картину, как я ее уловил, — сказал он. — В ней было несколько постоянных составляющих. Во-первых, интерес. Любопытство. Уже мне знакомое по общению с Прдлактлом. Во-вторых…

— Чувство превосходства, — вставил Патрик.

Поэт загадочно улыбнулся.

— В целом, да. Но тут были свои нюансы.

— Вот как?

— Третья константа, — сказал Поэт, не реагируя на последнюю реплику, — то самое интеллектуальное удовольствие, о котором я говорил выше. А кроме того, были всякие преходящие эмоции. Я, естественно, постарался запомнить то, что счел важным. По поводу Эдуры. Когда Маран рассказал о происшедшей там катастрофе, я уловил разочарование. Весьма живое.

— Подробнее, — бросил Маран.

— Попробую. Если вам изложат историю неизвестного мира, где случилась термоядерная война, что вы почувствуете? — Он обвел присутствующих вопрошающим взглядом.

— Огорчение, — сказал Патрик. — И, одновременно, облегчение от того, что это не с нами, что мы это преодолели.

— Ужас, — сказал Артур.

— Возмущение, — дополнил Мит.

Больше Поэт ждать не стал, продолжил.

— Ну а если такое произойдет на Перицене? А, Патрик? Дан? — Ни тот, ни другой не ответили, и Поэт сказал: — Теперь вы понимаете, что я имею в виду? Те, кто побывал на Перицене, принимают ее ближе к сердцу, чем какую-то неведомую планету. Возможно, врджлакстлане возлагали на Эдуру некие надежды. В любом случае, это для них не просто название точки в пространстве.

— А Торена и Перицена? — спросил Маран.

— Эти нет. Никакой особой реакции.

— Нда.

— Ты говорил о нюансах, — напомнил Поэту Патрик.

— Говорил. Вначале все было, как обычно. По ходу беседы это пресловутое чувство превосходства несколько уменьшилось, но не очень заметно. И вдруг произошел перелом. Это было… — Он прервал фразу. — Угадайте.

— После разговора о Глелле, — сказал Маран без паузы.

Поэт не удивился.

— Я так и думал, что ты поймешь. Не знаю, правда, в чем тут дело…

— В том, что мы оказались способны помочь цивилизации, неизмеримо более древней и развитой, чем наша, — объяснил Маран спокойно. — Это просто. Меня куда больше смущает другой факт.

— Какой? — спросил Патрик.

— Да этот проклятый орнамент! Как он мог угодить на Торену, если она врджлакстланам неизвестна?

— Все-таки случайное совпадение? — предположил Дан.

Маран покачал головой.

— Не верю, — сказал он. — Ладно, давайте ужинать.

Остаток вечера Дан провел за монитором, просматривая археологическую литературу, не только земную, но и торенскую, подолгу изучал черепки, которыми до сих пор не увлекался, и однако почерпнул немного. Он подумал, что археология мало отличается от футурологии, просто одни пытаются вообразить себе будущее, а другие прошлое, но допущений при этом меньше не становится. Правда, он наткнулся на пару реконструкций палеолита, которые почти не отличались от продемонстрированного Прдлактлом фильма. В одной были использованы рисунки из некой пещеры в Пиренеях, где в студенческие годы ему довелось побывать. Он смотрел на несущиеся по своду стада бизонов и оленей и пытался представить себе упакованных в скафандры водолеян, вооруженных видеокамерами, которыми они запечатлели первобытных охотников… Нет, проникнуть в пещеры они, конечно, были не в состоянии, и палеолитическое искусство вряд ли обнаружили… Конечно, у них могли быть зонды… В любом случае, на Ближнем Востоке им было доступно больше… Он представил себе круглые каменные хижины, толстые глиняные стены, которыми огораживались уже первые поселения, пшеничные поля, стада коз… А что до творчества… Кривые, косые горшки, ведь тогда даже гончарного круга не было, а до первой письменности оставались еще целые тысячелетия… Да, произвести впечатление на представителей цивилизации, преодолевшей межзвездное пространство, трудновато… Он попытался припомнить собственное отношение к туземцам Безымянной, то снисходительность, то брезгливость, ничего другого, а ведь тамошние дикари не такие уж неумные, правда, все время воюют… в палеолите до войн, может, еще и не дошло, людей было мало, охотничьи угодья велики, но в мезолите уже несомненно… Он вздохнул, выключил монитор, обнаружил, что в кают-компании никого, кроме него, нет, и пошел спать.

В каюте горела крошечная голубая лампочка, оставленная, конечно, для него, землянина, ночным зрением не обладавшего, Поэт спал и даже похрапывал, а Маран лежал на спине, заложив руки под голову и закрыв глаза, но дремал он или размышлял, не угадаешь.

Дан лег, но никак не мог заснуть. Он думал, что Маран наверняка давным-давно решил для себя, что искомая Эдура это Земля… давным-давно, еще тогда, перед эдурской экспедицией, когда ошеломил всех этой идеей, скромно назвав ее простейшим предположением… Решил, но ждал доказательств… И, разумеется, сделал свою гипотезу отправной точкой рассуждений о… Дьявол! Его снова осенило.

— Маран! — сказал он шепотом, рассудив, что если тот спит, просто не услышит, но Маран отозвался.