Вальдэ Хан - Храм

Место явно обжитое – вон черное пятно пепелища, оставшееся от костра, чурбанчик для сидения, под рогожей (или чем‑то похожим) запас дров. Песок, устилавший поляну, был неестественно чистым и сухим. Охотник зачерпнул горсть этого песка, потер, пропустил между пальцев – действительно теплый!

Свист сразу понял, что именно в этом месте ночевали те, за кем он гнался.

Тут, на вершине, все еще было светло, но у подножия холма, в джунглях собирались маслянистые сумерки. У охотника не оставалось иного выбора, кроме как заночевать прямо здесь. В конце концов, если бритоголовые отдыхали в кругу камней и с ними ничего не случилось, возможно и он эту ночь переживет.

Огонь разжигать не стал – пока еще хватало света, быстро перекусил, замотал голову платком, проверил и перепроверил оружие, а после, привалившись спиной к шесту, принялся ждать рассвета.

Когда окончательно стемнело, выяснилось, что валуны едва заметно светятся неверным, голубоватым светом. Где‑то в темноте жутко, протяжно, с визгом захохотали. Свист вскочил на ноги, поочередно наводя оружие то на один, то на другой просвет между камнями, силясь разглядеть, что там по ту сторону ограды. Но там стояла ночь, непроглядная и душная.

Свист до боли, до скрежета стиснул зубы, но винтовку опустил. Бритоголовые дикари как‑то должны тут выживать, норы в Нижнем Лесу к жизни непригодны, да и не видал он их на своем пути. Очевидно, что именно этот холм они использовали для ночлега – значит, он имеет те же свойства, что и норы.

Стараясь придать своим рассуждениям больший вес, Свист щелкнул предохранителем винтовки в знак того, что никакой опасности для него нет. Кажется, подействовало, но руки все равно дрожали – каждый житель Дома больше всего боялся остаться ночью под открытым небом. Каждый знал, что темнота укрывает что‑то куда страшнее и опасней медведей и рысей. Сколько раз Свист успевал с последними лучами светила юркнуть в нору, переводя дух, после бешеной гонки с тенями. Сейчас ему было как никогда страшно.

Собрав все силы, он сделал шаг к камням, еще один, и еще. Но как только у подножия холма послышался хохоток (как ему показалось, полный неприкрытой издевки) охотник тут же отскочил в центр поляны, сжимая ложе винтовки трясущимися руками.

Ужас накатывал волнами. Осязаемо ложился неподъемным грузом на плечи, придавливая, мешая дышать. А потом отпускал на время, чтобы снова вернуться, с едва слышным лесным шорохом.

Свист поднес ладони к ушам и открыл по шире рот – это называлось слушать тишину, Пластун научил. Таким образом гораздо легче отличать естественные звуки ночной чащи, от скрытых сигналов настоящей опасности.

«В ночном лесу много страшных вещей, готовых за просто так сгубить охотника», — говорил Пластун. – «Но еще больше их в твоем напуганном воображении. Не плоди зря страхи».

Наставник знал, что говорил, наставник всегда прав!

Свист снова присел у шеста. Он дал себе твердое обещание:

«Если выживу – с понедельника новая жизнь!»

И после некоторых раздумий добавил:

«А что такое понедельник?»

Проснулся легко. Донимавшие всю дорогу кровопийцы ночью куда‑то подевались – наверное, каменный круг так на них действовал. Даже роса, сделавшая склоны холма непроходимо скользкими, не тронула усыпанную песком площадку.

Перед тем как двинуться в путь, Свист изучал подходы к холму – не найдется ли следа ночного насмешника.

Не нашлось.

Охотник двинулся дальше.

Примерно в полдень он вышел к широкому оврагу, почти ущелью, глубиной в три человеческих роста. По дну оврага несла свои мутные воды неторопливая река. Прямо над обрывом торчали два приземистых, но довольно толстых столбика, накрепко вбитых в землю. Каково их назначение охотник так и не понял, но на другой стороне препятствия виднелись точно такие же.

Свист стал на краю оврага, прикинул расстояние – не перепрыгнуть. Перебраться по дну тоже никак не выйдет – он и глубины‑то не знает. А главное, что стены оврага были почти отвесными.

Он присел на столбик, плюнул в реку.

«Обойти?» — думал Свист. – «Неизвестно сколько времени придется потратить».

Но как‑то же дикари, уведшие Пластуна, смогли попасть на тот берег. Может, им веревку перебросили?

Свист поднялся на ноги и принялся обшаривать ближайшие заросли. Почти сразу в густых побегах сочной травы он наткнулся на меховую шапку, мокрую от росы и кишащую муравьями. Сомнений в том, кому принадлежал этот предмет туалета, не возникало! Потерять ее Пластун никак не мог, а значит, специально подкинул – весточку подал.

Воодушевленный приветом от учителя, Свист принялся прочесывать подлесок, заглядывая под каждый куст. Спустя четверть часа безрезультативных поисков, он все же нашел едва приметный схрон – под кустом, укрытая широкими листьями, нашлась свернутая в бухту веревка.

Охотник вернулся к оврагу, размотал веревку, на конце которой обнаружилась петля. Все тут же стало ясно.

Примерившись, он попытался забросить петлю на столбик по ту сторону оврага – не вышло. Ровно, как и во второй раз, и в десятый. Спустя множество безуспешных попыток петля все же стянулась вокруг столба, и Свист смог перебраться по веревке на противоположный берег. Сперва он хотел спрятать веревку, но как ее было отвязать на той стороне? Так что он просто махнул рукой и углубился в джунгли.

Вскоре тропка, по которой он двигался, вышла на широкую, хорошо утоптанную дорожку. Наконец, он остановился у перекрестка – к основной дороге примыкала малоприметная тропинка, уходящая куда‑то на восток вглубь леса. В высокой траве у обочины стоял толстый деревянный столб. На лишенном коры дереве скалились знакомые по ночной стоянке лики.

Очевидно, это был некий указатель направления или отмечающий важный поворот ориентир. Охотники Дома так же ставили камни–путевики, что бы легче было ориентироваться в лесу.

Пока Свист решал, куда ему следует направиться – дальше на север или свернуть, со стороны маленькой тропки послышались голоса. Через несколько десятков метров тропинка, изгибаясь, круто забирала вправо, к югу, так что увидеть, кто там идет Свист не мог. Но, кто бы то ни был, вряд ли он будет дружелюбным по отношению к непрошенному гостю, запросто разгуливающему по здешним угодьям.

Решив не рисковать, оставляя у себя за спиной возможного врага, Свист юркнул в тень низких кустов, где и затаился.

К столбу–указателю вышли двое.

Сидя в зарослях, Свист смог хорошенько их рассмотреть. Как и те, которых прикончил Орех, эти двое носили звериные шкуры, прошитые грубыми нитками и схваченные на талии веревочным кушаком. Головы выскоблены, а на лбу у каждого имелась отметина – синий змей, ползущий от переносицы к макушке.