Вальдэ Хан - Храм

Но Ведун тут же перехватил инициативу.

— Ты как всегда прав, воевода. Но близится месяц дождей, осталось не так уж и много времени – три недели, вряд ли немногим больше. Как бы не захлебнулась наша атака в раздавшихся ручьях Нижнего Леса.

Орех и сам это понимал.

— Сам Светоносец дает нам время подготовиться к этому славному походу, целью которого будет искоренить ересь темного народа.

Воевода кивнул соглашаясь.

— Подождем конца сезона дождей, – наконец сказал он.

Свист негромко вздохнул, одновременно облегченно и разочарованно. С одной стороны, после нападения на стоянку дикарей хотелось отдохнуть, так сказать перевести дух. Не каждый день ему выпадало столько драться, стрелять и убивать. С другой же, Свист как‑то остро почувствовал приближение сезона дождей – поры, которую он жутко не любил. Ведь вскоре придут яростные ливни, которые зальют тропы до полной непроходимости. Первую неделю Мокрого Сезона охотники безвылазно сидят в Доме, все равно в лес идти невозможно. После, на смену грозам придут затяжные и неспешные, но жутко холодные дожди – станет немного легче. Реки и озера раздадутся вширь, затапливая окрестные леса и спящие в них развалины.

Охотник даже скривился при этих мыслях.

— Пускай же начнется праздник! Сегодняшний день отмечен волей Светоносца, и он послал нам кое‑что к праздничному столу, — Ведун подал знак Складарю.

Отблески светильников заиграли на стеклянных боках множества бутылок.

— Неужели все накануне пришло? – удивился Свист.

— Не дури, парень, — Орех наклонился к самому его уху, — вся эта радость пылится в каморках нашего копченого Складаря уже довольно давно. Ведун просто придержал для нужного случая, не хотел зазря тратить ценный ресурс на скучающих в праздности домоседов.

Спиртное разливали у того же стола, где обычно люди получали свой паек. Сегодня же тут царил необычайный ажиотаж. Люди громко славили Светоносца и просили у него благословения для своего героя–воеводы.

Свист отметил, что никогда прежде эти стены не видели такого воодушевления и ликования. Даже самый богатый улов мерцал или удачный обмен не вызывал в людях столь сильных эмоций, как в этот раз.

«Наверное, Орех в который раз прав – война с дикарями это именно то, что нам нужно», — думалось Свисту.

— Ладно, Свист, отдыхай. Этот праздник по праву твой, — Орех хлопнул молодого охотника по плечу.

Охотник согласно кивнул и отправился выполнять приказ командира – отдыхать.

Свист стал в конец очереди, но неожиданно люди расступились перед ним, пропуская к столу.

Арахна посмотрела ему в глаза и тепло улыбнулась, наполняя его кружку из большой бутылки.

Совсем рядом Орех разговаривал с главным водоносом. В сравнении с Большим Батькой даже крупный Орех казался щуплым юношей. Нечесаная грива уже начавших седеть волос, длинная курчавая борода и просторная, похожая на халат одежда (одежду Батьке шила Арахна, так как подходящего ему по размеру наряда давно не случалось), делали его похожим на гору, вершина которой густо заросла лесом.

— Поздравляю с удачей, — Большой Батька благодушно сложил руки на необъятном животе, хорошо заметном даже под тканью балахона.

— Удача – это награда, которую мы получили за точный расчет и своевременную отвагу, — коротко ответил Орех, видимо желая подчеркнуть, что к настоящей победе удача не имеет ровно никакого отношения.

Старший над водоносами равнодушно пожал плечами и отошел.

Орех огляделся. Вокруг каждого охотника собралось не меньше десятка желающих еще раз послушать историю победы над дикарями. Несговариваясь, охотники превратили короткий бой в многочасовую битву, перемежевывая свои рассказы подробностями, которые вряд ли имели место быть.

Воевода только ухмыльнулся в усы.

— За победу, — он поднял свою кружку, салютую Свисту.

Охотник ответил на жест командира и отпил.

В этот вечер он много раз поднимал кружку и много раз отпивал. Принимал поздравления и обещал замолвить словечко перед Орехом, чтобы тот взял просителя в свой отряд.

Решив передохнуть, охотник занял свое излюбленное место в углу, устроившись с полной кружкой чего‑то пахучего и хмельного.

— Привет, Свист, — кто‑то бесцеремонно нарушил его уединение.

Свист поднял затуманенные напитком глаза. Перед ним стоял Сонный. На румяном, мясистом лице расцвела приветливая улыбка.

«Приятный все‑таки дядька», — подумал Свист. Сейчас все, кто оказался с ним в одном зале, казались ему приятными, почти родными.

Сонный присел рядом, кружки звякнули друг о друга.

— Поздравляю, герой Дома, — он отпил.

— Спасибо, — кажется, Свист начал привыкать к этому обращению – герой.

— Ты доволен походом, Свист?

— Я вернулся невредимым… значит, я доволен, — охотник пожал плечами.

В это время над общим весельем разнеслось обычное приветствие Ведуна.

— Семья моя! – он, улыбаясь, стоял на своем привычном месте, и двое с оружием в руках караулили у помоста.

Люди притихли, отрываясь от еды и напитков.

— Как уже было замечено, сегодня великий день – день победы. Мы славим наших воинов, своей доблестью вознесших хвалу Светоносцу. Священная война – это их молитва нашему покровителю, давайте же поддержим их как можем.

Люди разом подняли руки к потолку, и молитва наполнила зал. Одна на всех, она загудела потревоженным пчелиным роем, потом выровнялась, когда даже самые нерасторопные ухватили общий ритм, монотонно, как один, произнося заученные строки. Свист прислушался было, но в многолюдном хоре ничего кроме отдельных слов расслышать не смог.

— Братья и сестры во Свете, — вновь заговорил Ведун, когда люди, как по сигналу, закончили молитву. – Все, что есть у нас: еда, одежда и кров, все это дал нам Свет. Да не оскорбим же мы его, принимая милость из других рук! Не уподобимся лесному зверю, кусающему руку, которая его кормит.

Ведун выдержал паузу.

— Будем же считать грехом вкушение пищи, поданной нам не милостью Его, но лесом, рекой или какой иной тварью!

Свист вспомнил, что еще Отец не рекомендовал есть в больших количествах убоину, и на зверей в лесу охотиться только при крайней необходимости. Так что ничего такого особенного в словах Ведуна и не было.

Собравшиеся одобрительно загудели.

«Интересно, а Орехов огород тоже к этому относится? То‑то не обрадуется воевода такой заповеди, ой не обрадуется», — Свист попытался найти глазами усача, но тот затерялся где‑то в толпе.

— Неужели там так опасно? – напомнил о своем присутствии Сонный, сделав это как раз вовремя, так как стремительно пьянеющий Свист уже успел о нем позабыть.

— Где?

— Там, за стенами Дома. Неужели даже земля отравлена до такой степени, что нельзя ничего есть?