Вальдэ Хан - Храм

— Перестань все переспрашивать, словно с новичком, только из норы вылезшим, разговариваешь, — беззлобно напустился на собеседника Свист.

— Прости, пожалуйста, — тот поднял руки в примирительном жесте.

— Тогда с рассветом жди меня у лестницы, где и сегодня, — Свист дал понять, что разговор окончен.

Сонный поднялся с крышки сундука и слегка качнул головой.

— Спасибо, до завтра.

«Хвала Свету, наконец‑то можно и отдохнуть», — подумал Свист, растягиваясь на кровати, а потом сам же и удивился тому, как исподволь восхваление Света проникло в обиходную речь людей.

«Наверняка, большинство возносит хвалу Светоносцу скорее для связки слов, нежели прославляя молодого бога», — успел подумать Свист.

Поутру Свист втайне надеялся, что его спутник проспит, и выход хоть ненамного отложится. Вчерашняя обида на паладина–сторожа померкла, и отправляться в дорогу, едва вернувшись, совсем не хотелось. Вся жизнь охотника проходит вот так – ушел, вернулся и снова ушел. Раз за разом, день за днем. До последнего времени Свиста такое положение вещей вполне устраивало, но теперь мысль о том, что в таком цикле придется прожить многие годы (если повезет, и смерть не встретит его где‑нибудь на узкой тропинке), неожиданно стала его угнетать.

«Эдак дальше пойдет», — думал он, — «война с дикарями праздником покажется».

Отринув уныние, охотник рывком сел на кровати, и трижды громко хлопнув в ладоши (так ему просыпаться легче было), соскочил на теплый каменный пол.

Сонный сидел на том самом месте, где и вчера. Только в этот раз у его ног лежал пузатый рюкзак, а в руках нашлась фляга с горячим терпким чаем, которую он любезно протянул Свисту.

Десятник не отказался.

— Позавтракаем в лесу, — охотник вытер губы рукавом, — выйти нужно пока все не попросыпались, меньше вопросов задавать будут, куда и зачем мы идем.

— Как скажешь, — легко согласился Сонный.

По раннему часу никто не встретился им на пути. Только уже в сторожке, под слоновьей головой:

— Привет, Свист, — Сукоруб, бывший за главного в сегодняшнем карауле, приветствовал охотника.

— Доброе утро, — улыбнулся в ответ десятник.

— Далече?

Почти безразличный вопрос.

— Не очень.

Такой же ответ.

— Ладно, не мое дело. Ты только знай, Ведун… хм… приказал, всех найденных новичков теперь ему приводили, а он уже сам их нянькам отдавать будет.

— Вот как! – Свист потер подбородок. – А Орех не возвращался?

— Уже несколько дней не видать.

«Надо будет обязательно ему рассказать, да поживее. Наверняка не запросто так Ведун решил сменить устоявшийся порядок», — прикинул себе Свист.

Лес встретил двух мужчин холодной, влажной дымкой. Тропа под ногами раскисла от ночного ливня, повсюду слышались звуки падающих капель.

— Первая ласточка сезона дождей, — покачал головой Свист, имея в виду ночную грозу.

— Не любишь дожди?

Сонный, несмотря на обманчивую грузность фигуры, легко перепрыгнул большую лужу.

— Когда он идет почти четыре недели к ряду? Да, терпеть не могу, — Свист обречено вздохнул.

— Понятно. А долго нам идти?

— Без малого три дня, это если тропы все еще проходимы. Возможно, придется пару раз крюк сделать, если совсем дорогу размоет.

— Все домочадцы считают лес очень опасным, а добытчики мерцал так запросто разгуливают по нему, — уважительно заметил Сонный.

— Это смотря с какой стороны подойти, — ухмыльнулся Свист. – Вот гляди.

Охотник указал на приметные, по его мнению, следы.

— Тут проходила стая волков – звери не самые безобидные, прямо сказать.

Свист почувствовал, каким вдруг неуютным показался его попутчику утренний лес.

— Но у нас есть оружие, — он повел плечом, на котором висела его винтовка, — так что тропа абсолютно безопасное, для вооруженных людей, место.

Сонный понимающе хмыкнул.

— Я слышал, ну то есть люди вчера за ужином говорили, что у ворот произошел какой‑то конфликт, — сменил он тему.

— Да так. Светолюб с Дроздом немного не поняли друг друга, — отмахнулся Свист.

— А что конкретно произошло?

Свист подумал, но так и не нашел причин скрывать свое участие в этом инциденте.

— Дрозд… еще не окреп в своей вере в Светоносца, а Светолюб потребовал от него ускорить этот процесс.

— Это как? – не унимался Сонный.

— Это так, что еще не все безоговорочно приняли картину мира, которую предлагает нам Ведун.

Сказав это, Свист подумал, что Ведун даже не предлагает эту картину, а всеми силами навязывает ее. Охотник нашел это, лично для себя, оскорбительным:

«Почему это я, побывавший в Нижнем Лесу, выбравшийся из Запретного Дворца, десятник нашего войска, буду слушать того, кто и из Дому‑то выходит не далее дневного перехода?».

— А ты сам принял‑то? – Сонный оторвал охотника от размышлений.

— Пожалуй, что нет.

Свист немного подумал и еще раз повторил, на этот раз увереннее.

— Нет.

— Стало быть, эта картина у тебя есть своя собственная? – предположил попутчик.

Свист притих задумавшись.

«Ведун с Пластуном верят в Светоносца, Скальник верит в Ореха, а тот в себя и свои силы, наверное? Во, что же верить мне?».

— Каждый во, что‑то верит, — уклончиво ответил Свист.

— Но конкретно ты, во что веришь? – Сонный явно не желал так просто оставлять этот вопрос.

— Я верю в свободу выбора. Вот захочу, и оставлю тебя на этой тропинке одного, вот тогда и узнаешь, какая у охотников картина мира, — огрызнулся Свист.

Он не нашел ответа на этот, казалось бы, очень простой вопрос, и это сильно его раздосадовало, прямо даже зубами скрипнул.

Попутчик, ошарашенный резким ответом, на время притих, молча шагая рядом.

— Вот Дрозд, молодой такой охотник, верит в то, что Отец был посланником настоящего Бога, а Светоносец – это выдумка Ведуна, — после паузы заметил Свист.

— Отец был великим человеком, это знаю даже я, хотя мне и не посчастливилось быть лично с ним знакомым, — во все той же осторожной манере как бы согласился Сонный.

Они как раз миновали развилку, на обочине которой зарастал мхом валун–путевик.

— Когда Отец был жив… был с нами, я верил в него. В его мудрость, справедливость и заступничество, — в первую очередь себе признался Свист. – Он руководил не только людьми, но и жизнью Дома вообще. Он давал нам ответы на вопросы, когда его не стало вопросы стали настоящей бедой… Если прикинуть, то, наверное, Дрозд ближе других к истине – Отец мог быть кем‑то большим.

— В смысле, что Отец – посланник создателя нашего мира?

— Ну да.

— Может быть. Наверное, каждый Создатель должен послать своего пророка или сына. Пожалуй, по–другому не могут.

— Кого послать? – слово было очень знакомым, но только Свист пробовал нащупать его смысл, как тот ускользал от него.