Вальдэ Хан - Храм

Свист ругнулся вполголоса – с этим представителем светлой троицы договориться будет намного сложнее.

— Да иди ты к Змею в пасть! — фыркнул Скальник. – Я тебя, мразь, из Дому выброшу, если не пропустишь.

— Что случилось? – Свист резко вклинился в спор, и не дав никому и рта раскрыть, добавил. – Скальник, ты чего шумишь?

— Да меня этот, — он мотнул головой, — выпускать не хочет.

— Потому что поодиночке в лес больше ходить нельзя, — непреклонно сказал паладин.

— Почему? – предвидя ответ, все же уточнил Свист.

— Ведун запретил, дабы люди меньше подвергались порче. Теперь мы будем уходить за мерцалами только группами, вместе с кем‑то, кто сможет нас очищать.

— Да я с тобой под один куст гадить не сяду, не то, что мерцала добывать! – свирепо напустился на него Скальник.

— Охотник, не порчей ли подсказаны тебе эти слова? – неожиданно подал голос один из сторожей. – Ты давно проходил очищение?

Свист глянул на говорившего: еще один новенький, незнакомый охотнику.

— Засунь себе свое очищение в… — огрызнулся Скальник прежде, чем Свист успел что‑либо предпринять.

Сторожа шарахнулись в стороны, взводя свое оружие. Спустя несколько мгновений Скальник оказался под присмотром пяти стволов.

— Ты не прошел очищение, – настороженно сказал Светолюб, больше ужасаясь самому факту, нежели спрашивая. – Ты подверг нас всех чудовищной угрозе!

— Судить, — прошипел давешний сторож, прилаживая приклад у плеча.

Свист загородил собою опального охотника.

— А ну быстро опустили оружие! Вы, что совсем одурели?

Сторожа замешкались.

— Быстро!

Сила мерцала легко подчинила себе волю людей, и те медленно, опустили ружья.

— Мы не можем выпустить его, — Светолюб набычился и упрямо выпятил челюсть, выражая свою непреклонность. – Больше никому не разрешается ходить в лес без того, кто сможет очистить.

— Да нету там ничего, ни порчи, ни чего другого! – выкрикнул Скальник.

— Есть! Так сказал пресветлый Ведун, и ты не тот, кто может ставить под сомнения его слова.

— Нельзя так нельзя, все ясно, — Свист ясно видел, что еще немного, и конфликт вспыхнет с новой силой. – Я думаю, Скальник все понял, и не держит на вас зла. Правда ведь?

Вместо ответа Скальник коротко кивнул, не сводя с паладина пристального взгляда, не сулившего тому ничего хорошего.

— Мы сделаем все, как положено.

Свист вытолкнул охотника обратно в коридор.

— Да что б вас всех! — злобно зарычал Свист. — Разве я вам нянька? Сколько раз я должен пританцовывать перед ними, вытаскивая из глубин задницы то тебя, то Дрозда?!

— Тебя никто не просил встревать, много на себя стал брать, парень, — Скальник развернулся и, поправляя на ходу лямки рюкзака, пошел прочь.

— Может быть даже лучше было бы, коли Светолюб его пристрелил бы? – буркнул Крепыш.

Свист укоризненно поглядел на него.

— Пойдем, хочу проведать Ореха.

По Дому прокатился протяжный звук, похожий на звучание сторожевого манка.

— Пора на утреннюю молитву, — пояснил Крепыш.

— Нам тоже?

— Ну да. Орех просил, чтобы мы поменьше конфликтовали с жароверами. Постоим, послушаем, как бубнит Ведун. Разве нам тяжело?

— Легче легкого.

Свист кожей ощущал, как воздух буквально напоен нервозным ожиданием чего‑то, будто сам Дом подобрался, словно зверь, и напряг в тревоге каменные мышцы. Пока они шли, он прислушивался к этому новому ощущению, и чем дольше слушал, тем больше радовала его уверенная тяжесть ножа, припрятанного под одеждой.

Люди стояли на коленях, протянув руки в молельном жесте. Охотники переглянулись и последовали общему примеру. Тем более, что Свист разглядел в толпе и Кота и Сукоруба, приглядывающего за, мрачным как туча, Дроздом.

На этот раз молитву прочел Светоч, звонко выговаривая каждое слово и немного растягивая рычащие. Ведун же стоял на помосте, спиной к Жаровне, сложив руки на груди, и отрешенно глядел куда‑то в потолок.

— Свет среди нас! Свет внутри нас! Свет – это мы! – закончил паладин.

Ведун покровительственно кивнул, благодаря паладина за эти слова.

— Неверие – тягчайший грех. Грех перед Светом и перед Его народом. Вы, избранный народ, не предадите ли Свет, подателя жизни?

— Нет!

— А что сделаете, если кто‑то плюнет на наши святыни и осмеет благочестивые ритуалы? – он не дал времени для ответа. – Что если есть кто‑то, кто считает Свет пустой шуткой? Сможете ли простить такое, жить рядом с ним зная, как черно и неблагодарно его сердце?

Зал наполнился негодующими криками, кто‑то вскочил на ноги, потрясая кулаками и выкрикивая угрозы.

— Покажи нам такого, и мы разорвем его! — высказал общую мысль Светоч и голос его дрожал от неподдельной ярости.

Свист мигом покрылся холодным потом: а что, если Ведун почему‑то укажет на него? Охотник оглянулся и увидел, как Тропа и Большой Батька ведут кого‑то, заломив тому руки. На голову жертвы набросили мешок. Ноги в знакомых сапогах заплетались.

Конвоиры бросили пленника к подножию помоста, и паладин сдернул с его головы пыльную мешковину. Скальник сощурился от яркого света, а потом сплюнул кровь с разбитых губ.

Охотник закрутил головой, в надежде увидеть Ореха или хоть кого‑нибудь из тех, кто знал о Малом Доме.

— Этот человек, — жрец указал на Скальника величественным и обличающим жестом, – подозревается в ужасном грехе. Есть ли что тебе сказать?

Скальник скрипнул зубами – уж как ему хотелось плюнуть в бесстрастное лицо Ведуна, но страх оказался сильнее, и охотник лишь потупился.

— Говори, еретик! — Светоч пихнул обвиняемого ногой, и тот повалился на бок, распластавшись на холодном полу.

— Подожди, сын мой, — остановил паладина Ведун, — мы должны выяснить правду, прежде чем обвинять.

Он снова обратился к Скальнику, успевшему снова встать на ноги.

— Ты прошел обряд очищения после того, как вернулся из леса?

Свист сжал кулаки, ведь не один Скальник пренебрег этой необходимостью. Чуть ближе к стене стоял Светляк, прозванный Змеерезом, напряженно сжимая рукоять топора, висевшего на его поясе. Их глаза встретились, и паладин едва заметно кивнул, как бы говоря: не бойся, я помню свое обещание.

— Нет, — тихо сказал связанный охотник.

— Повтори!

— Я не прошел очищение.

Скальник выпрямился и презрительно осклабился. Видимые лишь Свисту, вокруг опального воина кружились уродливые создания, похожие на дикарских детей, только с раздутыми головами и клыкастыми пастями. Синюшные тела поддерживались в воздухе крепкими кожистыми крыльями. Твари с шипением бросались на человека, норовя отхватить кровавый кусок. Один из летающих уродцев уселся на левое плечо Скальника, примеряясь вынуть когтями глаз.