Вальдэ Хан - Храм

— Почему ты подверг своих братьев опасности, принеся порчу в своем сердце?

Скальник еще раз сплюнул кровь.

— В нем засел демон! – завопил кто‑то высоким женским голосом, сорвавшимся на испуганный визг.

— Очистить его! – перекрывая разом поднявшийся шум пробасил Большой Батька.

Скальник ожесточенно отбивался, когда водоносы втащили его на помост, а Тропу даже ухитрился укусить. Его прижали к доскам, прямо у ног Ведуна. Жрец простер руку и принялся нараспев читать молитву.

— Именем Света, оградителя от тьмы, озаряю этого заблудшего сына. Изгоняю из него порчу, пускай очистится его душа и тело. Нет тьмы! Нет страха! Есть только Свет!

Люди прикрывали глаза или отворачивались: нестерпимо яркий свет укутал помост, жреца и корчащегося в бессильной злобе отступника.

Сияние быстро померкло, вскоре исчезнув вовсе; в наступившей тишине каркающий смех Скальника звучал особенно громко и зловеще.

— Дурачье! Помахать светящейся ручкой будет слишком мало, чтобы промыть мне мозги! — его голос дрожал, то ли от страха, то ли от напряжения.

Стоявший рядом со Свистом мужчина шепнул своему соседу:

— Ведун не смог изгнать из него порчу, или я чего‑то не понял?

Словно отвечая на этот вопрос, Ведун повысил голос.

— В этом человек не просто порча! Он одержим демоном ночи!

Толпа шарахнулась от помоста, словно от динамитной шашки.

— Ты, проклятый лжец! — завопил Скальник. – Что б ты провалился в Нижний Лес, сумасшедший фанатик!

Внезапно ремни, стягивающие руки охотника с треском лопнули, и он несколько мгновений удивленно разглядывал посиневшие ладони. Скальник резко вскинулся, осознав, сколь щедрый подарок преподнесла ему судьба, и дернулся было к Ведуну, намереваясь вцепиться тому в глотку. Но прежде чем он успел сделать хотя бы пару шагов, Светоч сбил его с ног, и усевшись верхом несколько раз стукнул охотника головой об настил.

— Он покусился на Свет! – Ведун быстро справился с потрясением и сделал шаг вперед, занося сжатую в кулак руку.

— Погоди, пресветлый, — Светляк перехватил руку жреца. – Он не в ответе за то, что творит его руками демон.

Ведун быстро оценил ситуацию.

— Ты прав, сын мой, нельзя проливать в Храме кровь, оскверненную демоническим ядом.

Тем временем охотника снова связали, на этот раз много основательнее.

— Изгнать демона! – не унимался старший водонос, обращаясь за поддержкой к собравшимся прихожанам. – Выкинуть его перед закатом в лес, пускай и дальше со своими дружками якшается!

Одобрительные возгласы были ему ответом.

— Нельзя так запросто отлучать его от Света, — громко возразил Змеерез. – Пускай в нем и засело мерзкое создание, но в остальном это все тот же Скальник. Те, кто был со мной в походе на дикарей, разве можете вы упрекнуть его в трусости или малодушии? Да он сражался почище многих, и многие же равнялись на него. Что же мы за семья, если бросим нашего брата во Свете, как только ему понадобилась наша помощь в деле, с которым сам он совладать не в силах?

Свист чуть было не зааплодировал тому, как ловко Светляк вывернул дело.

— Мы должны обстоятельно все обдумать, взвесить и только тогда принять решение. Пускай же…

Ведун не дал ему договорить. Он положил руку на плечо паладина и мягко отстранил его.

— Светлая мудрость говорит твоими устами, Светляк. Завтра в полдень мы решим судьбу этого человека, а до того он будет пребывать под стражей на самом нижнем ярусе.

С полдюжины светопоклонников во главе со Светочем покинули зал, уводя с собой Скальника. Тот даже говорить ничего не мог – рот ему заткнули кляпом.

Растерянный и потрясенный, Свист стоял, опустив руки, не зная, что делать и куда бежать. Он беспомощно оглянулся вокруг, будто ожидал какой‑нибудь подсказки. Охотник терзался чувством, что все это было заранее отрепетировано и продумано, разве только Змеерез выбивался из сценария всеобщего спектакля.

— Помолимся же за спасение нашего брата Скальника, — развел руки Ведун, как будто желая обнять весь мир, и от его фигуры заструился мягкий голубой свет. – Пускай Свет приглушит его страдания и облегчит муки.

Свист не слышал, как несколько десятков человек в один голос просят Свет о снисхождении к пропащей душе, перед его глазами стоял Скальник. На мертвенно серой коже отчетливо виднелись трупные пятна, кое–где обнажилась гниющая плоть. Скальник повернул голову и уставился прямо на Свиста двумя бельмами, полными черной, свернувшейся крови.

Охотника замутило, он покачнулся и непременно упал бы, если бы не Крепыш, подхвативший его под руку.

— Тебе, я смотрю, тоже нездоровится, — молодой парень помог ему выбраться из толпы. На них смотрели неодобрительно.

Видение померкло и растаяло, вместе с ним отступила и дурнота.

— Немедленно к Ореху! – Свист выпрямился и тряхнул гудящей головой.

— Судить?

Орех умывался стоя над тазом, полным ледяной воды, только из подземного источника. Пока он плескался, полдюжины мужчин терпеливо ждали его слов.

— Судить, — снова повторил он. – Ох и засудят они, я полагаю.

— Воевода, — обратился к Ореху Зодчий, желая лишний раз подчеркнуть, что никто, кроме них не вправе лишать усача его звания, — пора действовать, люди… светопоклонники настроены жестко. Большинство из них считает, что и суд‑то никакой не нужен, они обвиняют Скальника – он де сам накликал на себя проклятие демона.

Дом давно спал. Непроглядная ночь навалилась на старушку пирамиду, прижав ее к обрыву. Спали и жители Рассветного Храма, лишь немногие, кто собрался в комнате Ореха, и помыслить не могли о подушке.

— Что ты предлагаешь? – Орех, похудевший и сильно осунувшийся за последние дни, исподлобья глянул на Зодчего.

— Не тратить время на беседы и аргументы, просто сию минуту пойти к Складарю, придушить засранца и отобрать наше оружие. После этого освободить Скальника, и с первыми лучами солнца задать стрекача.

— Переполошим весь этот пресветлый гадюшник, — протянул Желтый Кот. – Нужно втихаря вырезать Ведуна и его ближайших соратников, пока те спят, а там и уходить никуда не надо будет.

— Да вы только послушайте себя! – всплеснул руками Сукоруб, гневно встопорщив бороду. – Вы же предлагаете убийство. И кого? Наших с вами товарищей.

— Ты так говоришь, словно тебя не было сегодня в зале, и ты не видел и не слышал того же, чему был свидетелем я, — ответил Зодчий.

— Отец бы этого не одобрил, — укоризненно покачал головой бородач.

Он скосил глаза на Дрозда, надеясь на его поддержку, но парень решил и дальше хранить задумчивое молчание.

— Возможно, Отцу не приходилось бывать в таких ситуациях.

— Осторожней, Зодчий. Думай, что ты говоришь об Отце, — предупредил Сукоруб.