Сергей Дубянский - Арысь-поле

— Жаль, — Лена выдержала паузу, — ты все-таки подумай. Мне бы очень хотелось сделать это сегодня… или, в крайнем случае, завтра. Я перезвоню еще, хорошо?

— Ладно, — Катя нажала кнопку, и огонек на трубке погас.

С минуту она сидела задумавшись, пытаясь понять, чего же от нее, собственно, хотят. Если просто пригласить на «вылазку», то зачем такая срочность? Если там дело… а какое дело может быть на пляже у тихой речки? И кто их туда повезет?..

Она ничего не понимала, поэтому Ленина затея ей совершенно не нравилась. Несмотря на всю взбалмошность, иногда у Кати все-таки срабатывал предохранитель, называемый чувством самосохранения (правда, случалось это, как правило, до первой рюмки).

Она вернулась к холодильнику, неожиданно решив, что яблока ей будет мало. Не спеша, сделала бутерброд и шлепая босыми ногами, побрела к себе в комнату, пытаясь при этом сообразить, что же ее смущает в этой поездке. …И почему вопрос надо решать, именно, сегодня? — подумала она лениво, — может, завтра все будет по-другому, гораздо лучше?.. А, может, она больше и не позвонит…

С этой мыслью Катя успокоилась, залезла с ногами на диван и надела наушники. От рева ударных мысли разбежались — в голове стало пусто, а на душе, спокойно. …Музыка, как наркотик… — Катя закрыла глаза и откинулась на спинку дивана.

По непонятной ассоциации перед глазами замелькали языки пламени. Они прыгали, совсем как столбики эквалайзера, то резко взлетая вверх, то превращаясь в узкую, светящуюся полоску. Катя боялась спугнуть завораживающее видение; стало казаться, что даже сердце стучит в такт броскам пламени, а от прикосновений она испытывает сладкую томную боль, которая превращалась в естественный процесс жизнедеятельности, как пульс или дыхание — без нее становилось не просто неуютно, а невозможно. И это был не сон — скорее, она пребывала в трансе.

Резкий посторонний звук ворвался в сознание, но веки оказались настолько тяжелыми, что Катя с трудом открыла глаза; взглянула на часы и очень удивилась — прошел целый час, а она даже не заметила!.. Сдвинула наушники, и стало оглушающее тихо — только резкая трель дверного звонка рушила тишину самым варварским способом.

Подойдя к двери, Катя заглянула в глазок — на нее смотрела искаженная, линзой, очень похожая на жабу с выпученными глазами, Юля.

— Ты чего тут делаешь? — возмутилась она, едва дверь открылась, — я минут десять звоню!..

— Минут десять?.. Ничего не слышала, честно.

— Я уж думала, ты ушла, — Юля закрыла за собой дверь, — прикинь, перлась через весь город, чтоб поцеловать замок!..

— Хватит орать, как потерпевшая. Проходи.

— У тебя кофе есть? — сбросив босоножки, Юля уверенно направилась в кухню.

— Есть. Сделать? — Катя открыла шкафчик и почувствовала, что нарушилась определенная гармония, что суета, связанная с завариванием кофе, с ответами на дурацкие вопросы — пустое, никому ненужное занятие.

У Юли, видимо, было другое настроение. Она поудобнее устроилась в уголку, опершись спиной о холодную стену и закинув ногу на ногу, отчего и без того короткая юбка поднялась до вовсе неприличной отметки.

— Катька, прикинь, у меня водобоязнь. Я сейчас не могу представить не только, как мы с Игорем плавали на байдарке, но даже как вчера ходили по полу в этом долбанном «Наутилусе»! Я ведь утром так и не смогла принять ванну!.. Уже воду набрала — смотрю в нее, и мне кажется, что дно у ванны мягкое, что я наступлю на него и начну тонуть. Это финиш! Я даже рукой попробовала — нормальная ванна, а залезть не могу! Раньше я не понимала, как можно бояться, типа, там, замкнутого пространства. Я думала, это блажь…

— Может, посадить тебя в ванну?

— Сдурела?.. — Юля испуганно захлопала глазами, — я помру, едва опущу туда ногу! Ты не представляешь, что мне снилось!.. Вода, блин, расступилась, как огромный водоворот, и я лечу в него!.. То есть, лечу я в воздухе, а вокруг вода, но я знаю, что сейчас она сомкнется, и мне трандец, и жду этого!.. Просто жду, и ничего не делаю!..

Катя стояла к Юле спиной, наблюдая, как голубые языки пламени ласкают дно турки, и в очередной раз ей захотелось сунуть в него руку.

— Катька! У тебя кофе бежит!

Очнувшись, Катя машинально схватила турку за металлическую ручку и переставила на другую конфорку. Только через несколько секунд она сообразила, что не почувствовала ожога. Внимательно осмотрела ладонь с красивыми длинными ногтями, и не обнаружила ни малейшего покраснения.

— Юль, это пройдет, — сказала она, доставая чашки (о своих открытиях она пока решила ничего никому не рассказывать), — а, знаешь, кто мне сегодня звонил? Сроду не догадаешься! Вчерашняя Лена из «Наутилуса».

— А что тут удивительного? Одна, в чужом городе, делать не фига… и что сказала?

— Предложила на «вылазку» съездить.

Из чашек шел такой густой горьковатый аромат, что, по ассоциации, Кате жутко захотелось курить (ведь кофе без сигареты, это не настоящий кофе!), но в квартире она старалась делать это только в крайних случаях, чтоб не расстраивать мать.

— Пойдем на балкон, — предложила она.

— Ты что? Там уже такое пекло!.. Так, что за «вылазка»? — Юля вернулась к теме.

— Она ничего не объяснила, но куда-то далеко — сказала, километров сто.

— Ни фига себе! А с кем ехать?

— С ней и с тобой.

— Со мной?.. А я-то туда каким концом?

— Не знаю. Сказала, и подругу тоже бери; обещала, что будет классно; и еще какое-то дело ей там уладить надо.

— И что ты решила?

— Ничего. Знаешь, когда с мужиком едешь, просто смотришь, нормальный он или нет, а здесь я не врубаюсь, что мы там будем делать. Какие дела можно решать на «вылазке»?

— А, может, она лесбиянка?

— Может. Но это не по моей части.

— Вообще, я тебе еще вчера говорила — какая-то она шизанутая… Слушай, а, может, она колдунья? Сейчас, знаешь, сколько их развелось?

— Ты в них веришь?

— Да фиг их знает! Сама не сталкивалась, но не могут же все они быть шарлатанами? Согласись, чтоб верить девяносто девяти шарлатанам, сотый должен быть настоящим.

— Логично, — Катя кивнула, — так, ты предлагаешь поехать?

— Тебе я ничего не предлагаю, но я, точно, не поеду.

— Я ей так и сказала, — взяв чашку, Катя встала, — я пошла курить, ты как хочешь.

Обе вышли на балкон. Раскаленный воздух обдал их с головы до ног, и сразу стало нечем дышать, а изо всех пор выступили крохотные капельки пота.

— Кошмар!.. Прикинь, ехать куда-то… — Катя затянулась.

Некурящая Юля стояла рядом, глядя на пустой двор — лишь большая рыжая собака, жившая сама по себе, забилась в кусты, где лежала, тяжело дыша и высунув язык.

В комнате запищал телефон.

— Послушай, а то выбрасывать жалко, — Катя продемонстрировала недокуренную сигарету. Через окно она наблюдала, как Юля взяла трубку, сказала «алло» и дальше только слушала, не говоря ни слова.